Перов сидел понуро, в кресле не разваливался. Не до того было. Весь лоск слетел с этого важного господина.

— Андрей Петрович, — бормотал он, — прошу вас, умоляю, найдите Лизу. Она моя единственная дочь.

Киндинов тихо выругался. Он не забыл, что является дипломатом, но сейчас ему было не до дипломатических выражений.

— Вы понимаете, что это Центральная Африка, что здесь, в этой стране, у нас даже посольства нет? Я здесь и консул, и торговый представитель, и военный атташе! Что делать будем?

— Не знаю, ей-богу, не могу знать, Андрей Петрович.

Киндинов в упор рассматривал своего необычного собеседника. Красивый пожилой человек. Черные волосы с проседью, синие глаза. Перов — нефтяной магнат, и сюда он приехал ради заключения важного контракта. А зачем же девчонку потащил за собой? Из Москвы Киндинову звонили, призывая оказывать Перову всяческое содействие, поскольку тот прибыл с миссией государственного значения. А пока только то вышло, что девчонка пропала. Подавляя раздражение, Киндинов сказал:

— Давайте говорить, как деловые люди.

— Давайте! — торопливо подхватил Перов.

— Можно договориться с французами. Это их бывшая колония, и потому здесь стоят их войска быстрого реагирования, по-нашему — спецназ, десантники, ну и так далее. Но берут они не меньше наших, если не больше. Я, как вы догадываетесь, о деньгах, о вознаграждении. Без финансовых посул к ним и обращаться нечего. Нужна им ваша Лиза как дырка в голове! — не удержался Киндинов от язвительного замечания.

— Я заплачу, заплачу! Сколько потребуют!

— Очень хорошо. Только вы, однако, не суетитесь. А то они, увидев вашу щедрость, еще, чего доброго, подумают: ага, нефтяной магнат, ну так пусть он всю нашу армию содержит.

— О, я думаю, им все-таки присуще чувство меры… Достаточно будет, если они отправят десять человек, а я все расходы беру на себя плюс премия солдатам… не малая.

— Что ж, попробую.

Киндинов принялся звонить, с кем-то долго объяснялся, кого-то уговаривал, растягивая губы в улыбке и все теснее прижимаясь ими к телефонной трубке. Наконец, закончив разговор, он включил кондиционер на полную мощность и сказал Перову, предварительно бросив на него снисходительный взгляд:

— Все в порядке.

Но Перов как будто не слышал. Он сидел, уставившись в стену неподвижным взглядом. Его мучило раскаяние. Зачем было брать с собой Лизу? А все капризы и фантазии, ее просьбы… Папа, мы так редко бываем вместе… Папа, возьми меня на переговоры… Я, папа, твоей переводчицей буду… Вот и прокатилась! Не успела выйти из гостиницы — на восточный базар ей захотелось, подарок папе сделать, — как ее похитили. И что теперь? Он никогда больше ее не увидит? И всю оставшуюся жизнь будет корить себя, что так мало уделял ей внимания?

Очнувшись, Перов вяло бросил:

— Спасибо. Я сейчас же вылетаю в Париж, обстоятельства вынуждают меня к этому… Но все мои деньги, связи и возможности в вашем распоряжении.

— Ну вот, ребята, — ожесточенно бормотал капрал Анри Монсо, — на нашу долю выпала великая честь — спасти избалованную девчонку, освободить ее из плена у чертовых негров. И знаете, что я вам скажу? Если какая-нибудь стрела или копье этих дикарей ранит меня, вам предоставится возможность совершить еще более замечательное дело, а именно прикончить меня.

Сержант Шарль Вернье тихо отозвался:

— Можно подумать, что ты не впервые идешь на подобное задание. Уверяю тебя, все будет как надо.

Оглядев сидящих рядом членов команды, Анри увидел устремленные на него глаза, подбадривающие улыбки. Маскировочная краска скрывала черты лица, и казалось, будто улыбается сама ночь, тьма.

С этими хорошо обученными парнями, которых в спасательной команде, кроме него и сержанта, было еще трое, Анри прошел огонь и воду, так что он отлично знал, на что способен каждый из них в трудную минуту.

— А ты, сержант, как-то очень уж быстро согласился. Не прочь меня прикончить, да? — Анри шутил, однако в его голосе все же слышалось недоумение. Он уже в третий раз проверял комплектность своего вооружения.

— А для чего тогда друзья? Ты бы поступил так же ради меня… или я ошибаюсь?

В кустах послышался шорох, все насторожились и разом обернулись. Шарль высунул голову из укрытия, огляделся и прошептал:

— Анри, вся надежда на тебя. Вытащи эту девчонку! И тогда, черт побери, мы наконец-то свалим из этой дыры.

— Не сомневайся, все будет сделано в лучшем виде! — ответил Анри.

— Ты готов? — Вопрос сержанта прозвучал как команда к началу операции.

— Ты еще спрашиваешь? — Анри пригнулся как можно ниже, выскользнул из укрытия и на четвереньках стал подбираться к цели, которая находилась в двадцати метрах от них. Это была выложенная из камня небольшая хижина, похожая на пещеру.

Все знали, что Анри — лучший в отряде быстрого реагирования подрывник. В искусстве обращения с минами и прочими взрывоопасными предметами с ним не мог состязаться даже такой бывалый человек, как сержант Шарль Вернье, возглавлявший их команду.

Распластавшись по земле и стараясь не уронить оружие, Анри полз к объекту. Местность была открыта и хорошо просматривалась. Анри почти достиг цели и уже слышал мужские голоса. Они говорили на не знакомом ему языке, но интонации их разговора ясно свидетельствовали, что туземцы расслаблены и мало заботятся о бдительности. Это облегчало Анри выполнение задачи.

«Отлично, — подумал он, — и будем надеяться, что и дальше дело пойдет без помех».

Ночи в пустыне холодны, однако Анри обливался потом. Ему удалось быстро добраться до «хижины», возле которой, как он и предполагал, не было никакой охраны. Похитители свято верили в свою счастливую звезду, и это было только на руку Анри. Он с каждой минутой все больше убеждался, что данные, предоставленные им перед операцией, соответствуют действительности.

Анри бесшумно открыл то, что в подобных хижинах называется окнами. Просто просовывал руку в какую-то дыру, что-то там нащупывал в темноте. И на каждом шагу подстерегал риск взлететь на воздух, если он все же угодит в ловушку. Анри молил Бога: не дай нарваться на внутреннюю охрану! Выжидал, прислушивался, убеждал себя, что ситуация находится под его контролем. Вполне вероятно, что так оно и было. Анри тише вскарабкался на окно. Стараясь не шуметь, спрыгнул внутрь. Глаза, уже привыкшие к темноте, различили женскую фигурку, ровно вытянувшуюся на очень узкой лежанке — единственном предмете мебели в этой темнице. Пленница дышала глубоко и размеренно, так что не составляло большого труда догадаться, что она погружена в спокойный, безмятежный сон. Надо же! Не очень-то, судя по всему, переживает из-за того, что ее похитили эти дьяволы негры. А может быть, она вообще прекрасно чувствует себя среди них? Анри приблизился к лежанке и опустил руку на рот девушки. Зажал ей его, чтобы она не издала ни звука и не выдала тем самым его. А она, проснувшись, тотчас завертелась, как дикая кошка, и даже укусила своего спасителя за руку. Навалившись на нее всем телом, Анри прижал ее к постели и прошипел:

— Французский спецназ. Прекратите сопротивляться, мадемуазель! Я вытащу вас отсюда. Молчите. Надеюсь, вы меня понимаете…

Она затихла, тяжело дыша, потом часто заморгала, давая понять, что все поняла. Ее глаза, сверкавшие в темноте, были полны страха. Анри убрал руку с ее рта.

— Долго же мне пришлось вас ждать, — тихо сказала она по-французски. — Я могла сто раз погибнуть.

Опасность еще не миновала, следовательно, было не до выяснения отношений, и Анри мужественно подавил вскипевшую в его душе волну гнева.

— Мадемуазель, помолчите, — приказал он.

Однако пленница продолжала давать волю своим чувствам и нагло осыпала его упреками. Анри прошептал угрожающе:

— Мадемуазель, закройте рот и следуйте за мной! Не будем терять напрасно время!