Звон колокола, призывающий к занятиям, прервал его тяжелые мысли, и Риддель радостно сбросил с себя бремя ответственности главы школы, чтобы предстать в гораздо более свойственной ему роли школьника.

Но и в классе все напоминало ему о его новом статусе. В числе его одноклассников были многие из классных капитанов, на лицах которых выражалась какая-то затаенная злоба. По их косым взглядам и перешептыванию Риддель ясно видел, что предметом их раздражения был именно он. Он и раньше не был любим товарищами и знал об этом, но никогда их неприязнь не выражалась так открыто, как сейчас, и юноше это было больно…

Но, странно сказать, именно эта общая неприязнь больше всего укрепила его решимость остаться капитаном. Если б ему только научиться действовать более уверенно! Но мог ли он надеяться на это после своей постыдной утренней неудачи?

В этот момент Риддель не мог даже предположить, что в этот же день его ждут куда более серьезные испытания…

Не успел он вернуться после первых уроков в свою комнату, где рассчитывал отдохнуть и собраться с мыслями, как к нему влетел Джилкс.

– Риддель, в четвертом классе драка, идите разнимать! – выпалил он залпом и тут же исчез.

Известие подействовало на нового капитана почти так же, как если бы в комнату влетела бомба. Драка в четвертом классе – самом центре «чистилища», где каждый был вдвое сильнее Ридделя и где самому Виндгаму не всегда удавалось удержать своих подданных в должных рамках!..

Чуть ли не с содроганием Риддель надел свою фуражку и отправился в четвертый класс.

Донесение Джилкса оказалось верным, поскольку за целый коридор до места драки Риддель услышал возню и крики. Весьма вероятно, что это была обыкновенная драка, какие часто случались в «чистилище», но могло быть и так, что ее затеяли нарочно, чтобы досадить новому начальнику. Так или иначе, но пресечь беспорядок было необходимо, и при мысли о том, что он должен прекратить драку, Ридделю стало так смешно, что он чуть не расхохотался…

Он отворил дверь в четвертый класс. Из-за шума и пыли его не заметили. В комнате кричали все, но разобрать, из-за чего возникла ссора, было невозможно. Обе воюющие стороны были возбуждены до крайней степени. Было ясно, что дрались не на шутку, а всерьез.

Риддель задумался. Как остановить драку? Перекричать дерущихся было немыслимо, броситься между ними – опасно. Оставалось, по-видимому, одно: стоять и ждать, пока они не угомонятся… Нет, его долг – прекратить этот гвалт, чего бы это ни стоило!

Улучив момент, когда шум стал чуть потише, Риддель подошел к мальчику, который был, по-видимому, предводителем одной из воюющих сторон, потому что кричал и размахивал руками больше всех. Тот сперва не заметил капитана, а когда наконец обратил на него внимание, принял за одного из своих врагов. Четвероклассник бросился на Ридделя, прежде чем тот успел опомниться, сшиб его с ног. Ряды сомкнулись, и битва закипела с прежней силой…

Трудно сказать, какова была бы участь Ридделя, если бы громкий крик: «Стойте! Человек на полу!» не прекратил военных действий. Такой крик всегда производил действие даже на самых отчаянных. Все остановились, выжидая, пока упавший поднимется на ноги.

Странное зрелище представлял собой Риддель, когда поднялся с пола: весь в пыли, бледный и растрепанный. Пораженные мальчики некоторое время молча рассматривали его, а когда узнали школьного капитана и догадались, зачем он пришел, в комнате разразился оглушительный хохот, положивший конец ссоре. Риддель растерянно стоял посреди толпы, звуки голосов и смех доносились до него как сквозь сон.

– Посмотрите-ка, на кого он похож! Откуда он взялся?

Шалуны облепили бедолагу и принялись его чистить, сопровождая свои услуги неистовым весельем. Наконец Риддель отделался от них и выбрался из толпы.

– Не надо, пустите меня… Я пришел только сказать, что вы слишком шумите, так нельзя…

Громкий смех перекрыл конец его фразы. Капитану оставалось одно: уйти как можно скорее. Что он и сделал.

В коридоре он встретил Блумфильда, Вибберли и Гейма, спешивших к месту драки, которая возобновилась, как только Риддель вышел за дверь. Все трое проводили его презрительными взглядами.

– Кто-нибудь должен прекратить этот гвалт, а то нам достанется от директора! – услышал капитан голос Блумфильда.

– Идем скорее, тебя они послушаются! – ответил ему Вибберли.

И действительно, через пять минут шум и крики стихли и больше не возобновлялись.

– Что сделал Блумфильд, когда пришел к вам сегодня поутру? – спросил Риддель вечером Виндгама, младшего брата бывшего капитана.

Виндгам-младший был в четвертом классе, и из уважения к его брату Риддель принимал в мальчике большое участие. Он предложил ему готовить с ним уроки по вечерам, для чего Виндгам приходил к нему почти каждый вечер.

– Он надрал уши Уоткинсу и Каттермолу и пригрозил, что запретит нам играть в крикет, если мы подеремся еще раз, – ответил Виндгам, который и сам был в числе сражавшихся.

Незамысловатые слова болью отозвались в сердце капитана школы. «Надрал уши и пригрозил запретить играть в крикет…» Позволь себе что-нибудь подобное Риддель, его бы на смех подняли! Утренние затруднения и неприятности теперь сгустились в черную тучу. Все его страхи стали реальностью. Теперь ясно, и это вне всяких сомнений, что он не может быть капитаном. Не безумие ли с его стороны продолжать упорствовать? Не проще ли сейчас же отказаться от непосильного бремени?..

Но Риддель не отказался от должности и на этот раз, и причиной тому была гордость юноши. Но не та гордость, которая заставляет человека считать себя выше других. Нет, это была гордость, которая не терпит посторонней помощи и с которой человек не признает себя побежденным даже тогда, когда все считают, что он повержен.

Одним словом, Риддель твердо решил остаться школьным капитаном.

Парламент был старинным изобретением в школе Виллоуби.

Бывшие вильбайцы, мудрые и седовласые, беседуя между собой о далеких школьных годах, и по сей день часто вспоминают свои подвиги в школьной «палате», когда еще Пиллигрю, впоследствии министр Великобритании, внес свое знаменитое предложение о том, чтобы просить директора о добавке патоки в воскресный пудинг. Воскрешая в памяти счастливые дни своего детства и игру в парламент, старики радуются, что эта игра процветает в Виллоуби и поныне.

Конечно, директор школы и все учителя знали об игре в парламент и допускали ее, но на заседания не являлись. Содержание обсуждаемых вопросов и порядок их рассмотрения ничем не регламентировались – лишь бы не нарушались школьные правила.

Ход заседаний был всецело в руках воспитанников, которые выбирали министров и других должностных лиц и вносили ежегодно по шесть пенсов каждый за право считаться членом высокого собрания. Заседания проходили по известным правилам, передававшимся от поколения к поколению и по возможности приближенным к правилам заседаний настоящей палаты парламента. Предполагалось, что каждый член является представителем города или местечка, и палате порой приходилось рыться в учебниках географии и атласах, чтобы выбрать места для всех участников игры.

Были, как водится, правящая партия действующих министров и партия оппозиции. Министров собрание выбирало в начале каждой сессии, и каждый из них назывался соответственно занимаемой должности: премьер-министр, министр внутренних дел, морской министр и так далее.

Предложения вносились в палату ее членами и обсуждались в порядке поступления. Поэтому каждый желающий войти с каким-нибудь предложением (а входить с предложениями имели право все члены парламента, до последнего фага) старался сделать это в начале сессии. Позднее, когда предложений оказывалось больше, чем вечеров для заседаний, за порядок обсуждения предложений голосовали и на каждом заседании решали, о чем говорить в следующий раз.