Вскочив на ноги, я резко поприветствовала его и шагнула вперед, желая пройти мимо, но оступилась. Влас поддержал меня, как и в первый раз. От его сильных рук исходило приятное тепло. Я не могла не улыбнуться, и на мгновенье показалось, что он ответил тем же… но это лишь показалось. Влас отстранился, а когда заговорил, голос был сух и холоден:

– Виэль Карина, проследуйте за мной в кузницу. Пришло время получать меч Посвященного.

Кивнув, я последовала за ним. Во время пути пыталась несколько раз заговорить с Проводником, но получив в сотый раз ответ – «да, нет», бросила эти попытки, принявшись наблюдать за тем, как весенний ветер теребит его волосы. Как несколько прядей падают на лоб, и он смахивает их нетерпеливым движением руки…

– Вирт Влас!

Он остановился, уловив в голосе нотки просьбы. Я смущенно замолчала, понимая, что не знаю, что сказать – не ожидала, что он так быстро отзовется – и сказала первое, что пришло в голову:

– Я узнала что альвы – эти «дети» Арикона, нортландцы, мори, ворги – создания трех темных богов, а люди…

Обернувшись, Влас сузил глаза и нетерпеливо дернул плечом.

– И?

– Кто создал тангерийцев?

Черный мастер оцепенел и медленно произнес:

– Почему, виэль, вы спрашиваете об этом именно меня?

Смутившись, я попыталась оправдаться.

– Прости, мне не хотелось напоминать о твоем происхождении, – не зная, что еще сделать, в неконтролируемом порыве, дотронулась до его руки.

Убрав ладонь с локтя, он хмуро качнул головой.

– Что вы… мне это даже не пришло в голову. Если хотите, могу рассказать пару легенд. Как, согласны? – я быстро кивнула, боясь, что Влас передумает. – Мир жил своей жизнью – образовывались и разрушались государства. Неизменным оставался лишь Сумеречный лес, населенный прекрасными созданиями – альвами. Арикон на славу постарался – они были так прекрасны, что привлекли внимание одного из темных богов – Ворфа, покровителя сна и смерти. Говорят, что в зависимости от того, чего хочет, он может вызывать или страх, или же восхищение.

– Кто-нибудь его видел?

Влас хмыкнул, едва сдерживая смех. Я обиженно насупилась, на что черный мастер лишь покачал головой и продолжил:

– Нет… и вряд ли когда-нибудь кто-то сможет этим похвастаться. Боги уже давно не являются нам. Но тогда времена были другие, изредка их можно было увидеть в храмах. Теперь это кажется невозможным… Что же до той легенды – Ворф возжелал Анхиель, дочь правителя альвов. Она была прекрасна – вечно юная, с огненно-рыжими вьющимися волосами, изумрудными глазами и нежной кожей, а улыбка её могла осветить хмурый день.

Он улыбнулся, и я невольно залюбовалась им, забыв даже о рассказе.

– Вскоре во сне Анхиель начал являться Ворф. Он очаровал её: высокий, с кожей темнее ночи и белыми длинными волосами. За спиной у него были огромные черные крылья. Ворф дразнил воображение альвали, подвигая следовать запретной слабости. Каждая ночь была исполнена страсти. Он любил тело, душу Анхиель, и она отвечала ему взаимностью. Но однажды это прекратилось…

Наступила тишина, которую я не посмела нарушить, ожидая продолжения.

– Анхиель была обесчещена для окружающих, но это её не волновало – она с надеждой ждала каждую следующую ночь. Проходили дни, и вскоре альвали обнаружила, что зачала ребенка – горькое напоминание о любви. Анхиель не желала его, но не могла отказаться – что-то сдерживало. Может, это была материнская любовь? Кто знает. Гилдран – её отец, правитель королевства, был против дитя, но тоже не мог ничего сделать, чтоб заставить дочь избавиться от него. Изгнать же Анхиель он был не в силах. Так альвали осталась со своим народом…. Но было б лучше, если б Гилдран все же решился это сделать.

– Почему?

Я остановилась, с удивлением смотря на Власа. Слова, которые черный мастер произнес довольно сухо, показались мне слишком жестокими и неправильными.

– Не перебивайте, виэль, тогда и поймете. Кстати, почему мы остановились? Идемте дальше – мы еще не пришли… Альвийка родила полубога-полуальва. Он отличался от других и за это его начали презирать и ненавидеть. Единственным утешением была Анхиель. Но она вскоре умерла – альвали была слишком нежным созданием, не способным сопротивляться и преодолевать трудности, которые встречались на пути. И он остался один. Постепенно его начали переполнять гнев, обида на соотечественников и злость, которая вылилась в нечто такое, за что сын Анахиель был изгнан. Гилдран смог, наконец, осуществить то, что хотел сделать давно, считая того виновным в смерти любимой дочери. Сын Анахиель покинул родные края и скитался без цели, полный злобы, пока не достиг Пустоши Горячих Ветров. Имя ему – Даркон, и был он прародителем тангерийцев. Так началась нескончаемая вражда между альвами и тангерийцами.

Я опустила голову, пытаясь обдумать рассказ, наполненный такой горечью. Казалось, Влас жалел Даркона и в то же время презирал, будто это затрагивало его лично. Проводник вновь замолчал, углубившись в мысли, и продолжил путь, ничего более не говоря.

В кузнице было душно. Красные всполохи пламени, горевшего в огромной печи, высвечивали худощавые фигуры мори. Я никогда раньше не видела, как куют оружие, и не имела понятие, что необходимо делать. Как ни старалась, у меня получилось лишь жалкое подобие меча. И что с ним делать? Этим клинком не то, что убить невозможно, даже вскопать землю!

Озадаченная, я вышла за Власом из кузницы – он привел меня к огненному колодцу, который, как в прошлый раз, бурно среагировал на мое появление. Проводник остановился рядом с ним и приказал бросить в него меч. Я повиновалась, гадая о том, что будет дальше.

– Теперь достаньте клинок!

Заколебавшись, я со страхом посмотрела на раскаленную лаву. Жар, исходящий от нее, опалял щеки, казалось еще немного и сожжет! Влас терпеливо ждал. Наконец, я решилась – резко погрузила руку в огненную жидкость и почувствовала, как плавится плоть. Стиснув зубы и упав на колени, корчась от дикой, невыносимой боли, я заорала и погрузила руку еще глубже. Нет! Нет, нет…

Когда, казалось, еще немного и потеряю сознание, так и не найдя оружие – пальцы, наконец, нащупали рукоять и вытащила меч. На руке не было ожогов, а оружие стало совсем иным, будто его выковал кто-то из мастеров мори. Влас, все это время наблюдавший за мной, довольно улыбнулся и хлопнул пару раз в ладоши.

– Видите, вы смогли преодолеть страх, и стихия огня подарила вам прекрасное оружие.

Я с нескрываемым восхищением смотрела на полученный дар, любуясь красноватыми бликами в лучах заходящего солнца.

Когда вечером вернулась в келью, то обнаружила, что следы былого веселья смыты со стен чьей-то заботливой рукой, постель аккуратно застелена, а на столе стоит чуть остывший ужин. Поев, я разделась, оставив лишь нижнюю рубаху, и уже готовилась залезть под одеяло, когда кто-то неожиданно открыл дверь.

В комнату вошел Влас, держа в руках ножны из черной кожи. То удивление, которое застыло на его лице, явно доказывало, что он не ожидал увидеть меня в таком виде – в одной рубашке с непослушными рассыпавшимися по плечам волосами. Быстро совладав собой, он с невозмутимым видом протянул ножны. Взяв их, я пыталась поймать взгляд мастера. Не знаю почему – может, надеялась увидеть там что-то еще, кроме привычной отчужденности. Но Влас отвел глаза, стараясь не смотреть на меня. Подавив в себе желания грубо встряхнуть его, я подошла к столу и вложила меч в ножны – они оказались как раз впору. Застегнув ремень на поясе, обернулась, надеясь, что Влас еще не ушел, но его уже не было. Я закусила губу и задумчиво нахмурила брови, не понимая, что чувствую сейчас – сожаление или облегчение, а может испуг? Я быстро нащупала на бедре отцовский подарок. Видел ли Влас его? Или… Ворф побери! Да, когда же он перестанет быть столь холоден ко мне! Тряхнув головой, улеглась в постель и, сердито бурча, завернулась в одеяло.

На следующий день мне удалось проснуться самой, а не от стука в дверь. Выглянув в окно, заметила, что большая часть Одаренных или не проснулась, или, наоборот, встала раньше, потому что двор пустовал. Поэтому, быстро одевшись, выскочила в коридор, не дожидаясь служанки. Просто пробегая мимо колодца, я опустила туда ладони и ополоснула лицо. Вода освежила и придала сил.