– Олег Иванович позвонил в пятницу поздно вечером: «Мне надо встряхнуть команду перед финалом. Можешь собрать журналистов? Нужен широкий резонанс…» – «Завтра суббота. В воскресенье газеты не выходят. Я приглашу четыре телеканала. Сам подъеду на час раньше, и мы все обсудим».
– Догадывались, что он задумал?
– По тону, времени звонка, постановке вопроса стало понятно: это не эмоциональный всплеск, а взвешенный шаг с далеко идущими последствиями. Предположений было два: отставка либо демарш.
– Почему так решили?
– Олег Иванович уже раза три пытался уйти. Каждый новый день в меняющемся «Спартаке» был ему в тягость. Дело, которое когда-то фанатично любил и в котором был гениален, превратилось для него в каторгу. Он перестал спать, выгорал эмоционально. Если душа не в порядке, организм начинает разваливаться. Мы все за него беспокоились.
– Что происходило на следующий день?
– Я приехал в Тарасовку. Романцев тогда уже сменил маленькую комнатку, которую принял в наследство от Бескова, на роскошные апартаменты. Есть в этом что-то символическое: едва главный тренер перебрался на базе в «царские палаты», «Спартак» вошел в штопор. В этих апартаментах Олег Иванович показал написанный от руки текст заявления. Главный тезис: надо спасать «Спартак» от Червиченко. Я ответил: «Хотите знать, чем все закончится? Грандиозным скандалом и вашей отставкой. Нарушение корпоративной этики не прощают. Вполне возможно, в «Спартак» вы уже никогда не вернетесь».
– На что рассчитывал Романцев?
– По этическим причинам не вправе раскрывать то, как он обосновал свою позицию. Я приводил свои контрдоводы, предлагал стратегию по выходу из кризиса. В итоге Олег Иванович резюмировал: «Я уже принял решение и пойду до конца. Как будет – так будет». Когда Романцев твердо что-то для себя решает, его уже бульдозером не свернуть.
– Как отреагировал Червиченко?
– Спокойно. Поразительная вещь: и Червиченко, и Смородская иногда слишком эмоциональны, когда речь идет о мелочах. Если происходит что-то серьезное – это монументальное хладнокровие. Сразу начинают все просчитывать.
– Что же для Романцева стало последней каплей?
– Думаю, приближение финала Кубка. Он очень хотел завоевать трофей. Это был самый эмоциональный матч Олега Ивановича из тех, что я видел. Когда все закончилось, он выглядел как человек, сбросивший с плеч тяжеленный рюкзак. По-моему, уходил уже с легким сердцем. Победителем!
– Чем Романцев вас особенно удивлял?
– Он был гением. Олег Иванович в любой момент матча, как большой шахматист, видел все возможные варианты развития игровой ситуации на пять-шесть ходов вперед. И в памяти моментально мог отмотать любой эпизод матча: как он зародился и чем закончился. Он видел футбол в формате 10D.
– Вас не удивляет, что при таких талантах Романцев в стороне от футбола?
– Олег Иванович – абсолютный хозяин. Все должно быть заточено полностью под него. Он в былые годы по Тарасовке шел – птицы замолкали. Когда команда отдыхала в тихий час, Романцев устанавливал режим абсолютной тишины. Охранники бегали по Тарасовке, лающих собак гоняли, ремонтные работы на соседних дачных участках отменяли.
Романцев – глыба, но глыба с острыми углами! Сегодня тренер обязан находиться в плотном контакте с человеком, который дает деньги, который устанавливает ему границы. Это нормально, но Олег Иванович не признает границ и перешагивать через себя не собирается. Более того, сегодня я не вижу в нем желания – той самой горящей искры, которая тренеру просто необходима. Мне кажется, что Олег Иванович в свое время взвалил непосильный груз и тащил его на себе, теряя силы, энергию и испытывая боль. Второй раз решиться на это очень сложно. Бывают такие подвиги, которые повторить не суждено, а соглашаться на меньшее – неинтересно.
Сколько нужно потратить, чтобы приобрести опыт
– С Червиченко вы отношения сохранили?
– Специально не созваниваемся. Если увидимся, полагаю, тепло пообщаемся. Отзываться хорошо о Червиченко считается признаком дурного тона, но я изнутри видел множество ситуаций, где он проявлял и доброту, и благородство.
Как-то он сказал: «Я тебе всегда рад. Ты – единственный человек, который не просит у меня денег…» Когда Андрей Владимирович в 2004-м приходил в «Химки», позвал меня с собой. Там он создал уникальную команду!
– Чем?
– Мы подписали Андрея Тихонова, популярность которого не знала границ. Андрей был последним народным футболистом, и его появление в «Химках» имело примерно такой же резонанс, как впоследствии появление Роберто Карлоса и Это'О в «Анжи». Червиченко создал на базе скромного середняка первого дивизиона команду, многие представители которой потом играли больше десяти лет в Премьер-лиге. Ещенко, Калачев, Олег Иванов, Погребняк, Алексей Иванов, Нахушев, Янбаев. Не припомню ни одного селекционного промаха.
– Как же Червиченко наделал столько ошибок в «Спартаке»?
– Расскажу вам историю. Весна 2002-го. «Спартак», формально еще золотой и великий, проиграл ЦСКА 0:3. На пресс-конференции Валерий Газзаев добил: «Я предъявил своим игрокам претензии за то, что они позволили «Спартаку» пару раз перейти на нашу половину поля». Представляете степень унижения?!
– Да уж.
– На следующий день под окнами спартаковского офиса демонстрация: «Чемодан, вокзал, Ростов…» Захожу в кабинет Андрея Червиченко – тот абсолютно черного цвета. Видно, ночь не спал.
– О чем говорить в такой момент?
– Задаю вопрос: «Вы вложили более ста миллионов долларов. Эти деньги вряд ли к вам когда-то вернутся. Для чего все это? Не жалко столько потерять и получить взамен головную боль?» Знаете, что Червиченко ответил?
– Что?
– «Нет, не жалко. Опыт бесценен». Некоторые не хотят этого признавать, но уверяю: Червиченко – не причина, а следствие падения «Спартака». Он пришел, когда сила победной инерции закончилась. Многое сыпалось, хотя снаружи этого было и не видно. Даже база в Тарасовке, как говорят, уже отходила непонятным людям: там осуществлялся рейдерский захват. Червиченко пришлось ситуацию спасать.
Да, он ошибался. Порой жестоко. Но выйдя из этой заварухи, все хорошенько проанализировал. Он умеет делать выводы, потому-то и в «Химках» угадал с игроками. И по сей день он глубоко погружен в футбол, у него большой бизнес.
– С чем в политике Червиченко вы были не согласны?
– Со многим, говорил ему об этом, но публично всегда поддерживал. Не может такого быть, что клуб тонет, а ты, его сотрудник, стоишь на берегу весь в белом, потом выходишь из ситуации и рассказываешь: я же был прав!
Как испортить карьеру самого востребованного игрока страны
– При вас случился «бромантановый скандал».
– В «Спартаке» двое не попали под этот допинг, кажется, Митрески и Кебе. Команда-то была ни при чем! Те, кто подставил ребят, ушли, «Спартак» принял Федотов, он и разгребал. Заходишь к нему в номер – Григорьича не найти: всё в табачном дыму. Раздвигаешь облака, видишь: сидит над планшетом. Конспект тренировки, написано, что пришло на нее восемь человек…
– Где остальные?
– В барокамере. Из ребят выводили эту гадость. Команда вообще не могла тренироваться, настолько все были обескровленные! Главное, никто не знал: вылезет бромантан на допинг-контроле или нет. А тут – еврокубковый матч с бухарестским «Динамо».
– Что делать?
– Ребята решили: если кто попадается, клуб не подставляет. Выходя на матч, друг с другом прощались. Словно в фильме «Молодая гвардия», когда их вели на казнь. Мужество и отчаяние! Никогда такой тишины перед матчем в раздевалке не было.
– Выиграли 4:0.
– Хотя функционально были на нулевой отметке!
– Почему не задело Митрески с Кебе?
– Они таблетки спускали в унитаз.