С наблюдательного пункта было хорошо видно, как солдаты противника сворачивают на дорогу, ведущую к перевалу: на их пути находился покинутый сензал. Несмотря на жару, все четыре подразделения мерно шагали, соблюдая дистанцию и сохраняя строй. Каждое из них насчитывало человек тридцать-сорок. Минут через пять на наблюдательный пункт поднялся Кайвоко с биноклем и стал комментировать обстановку:
– Это регулярные войска, а не партизаны: смотрите как они идут!
– Да, вижу. Их, вероятно, не менее двух пехотных рот…
– Лазутчики сообщили, что у них только лёгкое стрелковое оружием, – деловым тоном сообщил Кайвоко. – В составе колонны – трое или четверо белых, по-видимому, инструкторов, а командует отрядом офицер в чине от майора до полковника.
– С чего вы взяли, лейтенант? – поинтересовался Бенъярд.
– По погонам и шевронам. У старших офицеров они другие, чем у младших…
– Что вы о них думаете? – подал голос Нис.
– Возможно, это обстрелянные бойцы. Посмотрите, как дозорные несут свои винтовки…
– Как?
– На изготовку. Так, чтобы их сразу было можно пустить в ход. Да и лишнего груза на них вроде нет!
Бенъярд стал рассматривать хвост колонны. В сотне метров за ней едва плелась толпа примерно из сотни человек. Появление чуть ли не в трёх сотен человек несомненно указывало на то, что целью колонны является перевал.
– Что планируете предпринять, Мозес?
Несмотря на свои капитанские погоны, бывший рыбак только покачал головой и развёл руками:
– Подпущу поближе и прикажу стрелять!
Услышав столь прямолинейное решение, Кайвоко зашипел от возмущения и отвернулся. Поняв, что Нис не способен руководить боем, Бенъярд принял командование на себя. Ранее шипевший от негодования лейтенант вдруг одобрительно кивнул и стал сверху показывать сектора обстрела. Свой рассказ он сопровождал рисунками, которые чертил прутиком на латеритовой пыли, обильно покрывавшей утёс, на котором располагался наблюдательный пункт. На наблюдательный пункт прибежал взмыленный Вижейру, а за ним неспешно появился Эйнекс. Он был одет будто с иголочки: ботинки были до блеска начищены, ремни и портупея подтянуты. В руке он держал стек:
– Они идут! Какие будут распоряжения, господа?
Вижейру попробовал начать давать указания, но Бенъярд его перебил. При молчаливой поддержке Кайвоко он стал объяснять офицерам план боя. Это заняло всего несколько минут. Убедившись, что все поняли свои задачи Бенъярд впервые за этот день отдал приказ:
– Господа, приготовиться к отражению атаки!
Капитан Нис с облегчением вздохнул:
– Майор, я пойду на резервную позицию. Я там нужнее.
– Идите, куда хотите, – перераспределять бойцов и назначать командиров заново Бенъярд не решился: в канун решающего боя это вызвало бы путаницу и лишние осложнения.
Тем временем, противник сделал небольшой привал. Командиры – человек семь-восемь – расположились на холме и стали рассматривать дорогу. К счастью, солнце уже склонялось к северо-западу, и оптика не играла бликами, выдавая расположение. Ровно в два часа колонна уверенно двинулась на северо-запад к подножью перевала. Вероятно, их вели опытные проводники. Впоследствии выяснилось, что это были бойцы, сбежавшие из засады, устроенной Рольтом. Когда колонна достигла подъема, командир выслал вперёд разведку: в бинокль Генри было отлично видно как солдаты осторжно прошли поворот в том месте, где была устроена засада, а затем прочесали все окрестные склоны. За ними начинался косогор. Выйдя на него, противник рассыпался в две цепочки, которые медленно поползли вперёд. Даже не столь искушённому в военном деле Бенъярду стало ясно, что противник пытается захватить перевал с ходу. Майор подал сигнал Вижейру: он уже поднял жандармов по тревоге и стал раздавать четкие указания. Было видно, что многие действия бойцов уже были тщательно отрепетированы: они без спешки выдвигались на позиции, занимая заранее подготовленные места. Бенъярд перешёл на передовую линию обороны, где уже находись Патрик и Раффи. Они ещё раз обошли позиции, проверяя пулемёты. По пути они давали последние указания:
– Враг не подозревает, что мы здесь окопались. Необходимо подпустить его на полсотни шагов. Без приказа огня не открывать! Всем следить за мной и командиром. Когда будете нажимать спуск, старайтесь не дышать. Ни одного выстрела мимо! Целиться только в туловище. Берегите патроны, если они закончаться, то мы погибли. Даже если бой будет длиться трое суток, все равно патронов больше никто не получит…
Бенъярд отправил Вижейру на вторую линию обороны: там должны были находиться турекские рекруты и оба миномёта. Два стрелковых отделения разместились на третьей линии, заняв оба пулемётных гнезда. Одним из них командовал Тебен Эйнекс, а другим Мозес Нис. Впервые со времён Биафры сердце Бенъярда застучало так громко, что он некоторое время не мог взять себя в руки. Это было не волнение, охватывающее бойца перед боем, скорее, это было сознание обречённости. Оно длилось несколько минут, показавшихся часами. Он попытался совладать с собой, подавив эмоции, так, чтобы никто ничего не заметил. Когда дозорные сообщили о подходе кимбистов, нервное напряжение мгновенно исчезло. Жандармов вдруг охватило непонятное веселье, – очевидно, это было то возбуждение, какое появляется у человека во время большой опасности. Их гримасы и ужимки неожиданно рассмешили Бенъярда. Он уже не боялся битвы, а жаждал её. Шаги вражеских солдат слышались все ближе, треск ломаемых веток и стук камней звучал все громче, ибо наш противник не ведал об опасности. Уставшие после длительного подъема кимбисты еле двигались вверх по склону, не соблюдая строя. Мало-помалу они заполнили ложбину, находившуюся прямо перед седловиной перевала. Они не скрывались: вероятно, командир отряда, его советники и офицеры были глубоко убеждены, что им предстоит чисто полицейская операция, а никак не боевая. В противном случае инструкторы непременно настояли на мерах предосторожности, предписанные тактическим уставом: выслать головной и боковые дозоры и выставить охранение. Болтая, смеясь, закуривая, кимбисты толпились в ложбине, отдыхая после долгого подъема. Было около трёх часов пополудни. На наблюдательный пункт прибежал Вижейру. Шипящим шепотом, сопровождаемым оживленной жестикуляцией, он пытался убедить Бенъярда атаковать – надо, мол, окружить кимбистов, отрезать им пути отхода и перебить. С искаженным лицом Генри зажал советнику рот и оттолкнул его. Вижейру отпрянул и удивлённо посмотрел на майора, у которого после этой стычки возбуждение перед боем сменилось ледяным спокойствием. Он притянул бразильца за рукав и притянул к себе.
– Не время, – прошептал Бенъярд. – Подожди.
– Понял, – кивнул советник и так же быстро ретировался на миномётную позицию.
В этот момент командир колонны снял свою панаму и стал вытирать пот со лба. Младшие командиры толпились рядом. Разглядывая небольшую карту, они довольно беспорядочно спорили и перекликались, пытаясь определить местонахождение противника. В бинокль было хорошо видно, как к полковнику в вразвалочку подошёл один из инструкторов и стал что-то втолковывать. Он энергично размахивал руками, а его солнечные очки в тонкой металлической оправе съехали с переносицы и блестели в лучах солнца. Спор вокруг карты поутих. Вероятно, советник требовал провести рекогносцировку местности и пустить вперёд разведку, а командир колонны возражал. Не без чувства некоторой симпатии Бенъярд изучал покрытое загаром лицо инструктора: широкое, смуглое, вроде бы доброжелательное. В конце концов он махнул рукой, отдавая какой-то сигнал. Завидев его, солдаты противника вновь развернулись в две линии и стали медленно подниматься вверх, одна в затылок другой. Пройдя косогор, кимбисты вышли на плоскую террасу, опоясывавшую гору и выстроились на ней, будто на казарменном плацу: младшие командиры выскочили вперед и рапортовали трём старшим: полковнику и двум белым инструкторам. Но вот и он достал ракетницу и высоким негромким голосом скомандовал, безбожно коверкая савинду:
