Завтра все должно решиться. Армия Бермандии почти разбита, и нам не составит особого труда уничтожить ее полностью. Тем самым я отомщу за себя и окончательно выясню все непонятные в этой истории моменты, а Винсент станет королем двух государств. Одна молниеносная атака – и остатки войск Скворта будут истреблены. Все это стало возможным, благодаря людям, окружающим меня – Морроу, Винсу, Гору, к которому я успел сильно привязаться за время нашего недавнего рейда почти через всю Бермандию.

Ночь была очень темной, и мне вспомнился дворец из черного хрусталя. Я долго ворочался, стараясь уснуть, а перед глазами стояла жуткая картина: мое отражение отделяется от стены и заносит надо мной меч. Меч. Меч и тьма. Меч, тьма и я. Тьма и я. Я. Я погружался в сон, и странные, загадочные образы стали возникать в голове. Черный рассвет. Черное солнце встает над Миром, затмевая своей тьмой черные звезды. Я вижу море. Оно черное, так как не вода гигантскими волнами накрывает берег, а кровь, густая, пенящаяся на гребнях. Тишина. Не слышно грохота падающих волн. Мрак пожирает небо и землю.

– Лерон. – шепчет он.

– Лерон! – кричит солнце.

– Лерон, – отзывается молчавшее до этого море…

– Мэтлок! Мэтлок, проснись!

Я вскочил, выхватив из ножен Схайорел.

– На нас напали! – перекрикивая шум битвы, орал мне на ухо Гор.

И тут я увидел тех, кого уже не ожидал увидеть в Подлунном Мире никогда. Тысячи болотных монстров вонзали свои острые, как бритва, когти в тела еще не отошедших ото сна аркольцев и рвали их на части. Встав на мощные морщинистые задние лапы, они медленно шагали по степи, давя огромными ступнями людей. Их морды, напоминающие крокодильи, вертелись по сторонам. Они искали жертву, чтобы сомкнуть на ее горле сильные челюсти и выпить кровь, прокусить клыками череп и высосать мозг. В предрассветной дымке их фосфоресцирующая кожа светилась бледно-зеленым, их зловещий вой летел к самым звездам, еще мерцающим в сером небе. Я взмахнул мечом, отсекая одному из чудовищ голову, и побежал к шатру Винсента. Кто-то схватился за край моего плаща, и я хотел было уже тыкнуть назад мечом, но услышал хныканье, характерное лишь для Толсона, схватил его за шиворот и, перекинув через левое плечо, побежал дальше. Добравшись до палатки Винса, мы с Гором помогли ему разделаться с тремя тварями, и стали быстро седлать коней. Подлетел Морроу, весь в зеленой дымящейся крови чудовищ. Держа в каждой руке по короткому мечу, он отогнал монстров начавших скапливаться вокруг нашей группы. Вскочив в седла, мы неслись по степи, а болотные твари, опускаясь на четыре лапы, мчались за нами, не отставая. Слишком настырных мы убивали, но, переворачивая груды грунта и возникая у нас на пути, они вылезали из-под земли уже и впереди. Я не верил в реальность происходящего, я думал, что это продолжение моего сна. Удар мечом направо, взмах налево. Трупы болотных чудовищ падали среди трупов аркольских воинов, и их зеленая зловонная кровь смешивалась с красной человеческой. Страшная боль пронзила мою ногу, я отрубил лапу монстру, и она, застряв когтями в бедре, телепалась из стороны в сторону, заливая мои штаны вонючей жидкостью, била меня по колену, подпрыгивая с каждым прыжком моего коня. Это не сон, весь этот кошмар происходит наяву! Мне некогда было сбросить обрубок, я пробивался сквозь стену из тел чудовищ. Падал один монстр, на его месте возникал следующий…

Когда мы, наконец, вырвались из этого ада, и унеслись на достаточно большое расстояние от ужасных и омерзительных созданий, я осознал, что от огромной армии Винсента осталось всего четыре человека: сам Винс, его сын Гор, Морроу и я. Пятым был Толсон. И еще я понял одну вещь ― Скворт вступил в союз с этими уродами.

Мы потерпели поражение, когда, казалось, победа была уже так близко.

Стены города взметнулись к самому небу. Шпили башен касались облаков, а хрустальные дворцы сверкали на солнце так, что можно было ослепнуть. Барельефы, запечатлевшие историю города, украшали стены домов. Двери, окна, крыши были богато инкрустированы золотом и драгоценными камнями, а улицы – выложены розовым мрамором.

Вот уже около получаса я петлял по Троверу, тщетно пытаясь отыскать публичный дом Семилианны. В этих оживленных богатых кварталах центра города я чувствовал себя скованно. Люди замечали, как я подгоняю коня, ерзая в седле, как неуверенно выбираю дорогу. Я заблудился в малознакомом городе, и мое небритое лицо со шрамом на левой щеке могли видеть то на одной улице, то на другой. Могли видеть, значит, могли и доложить обо мне куда следует. Меня такая перспектива, конечно же, не прельщала, и, несмотря на то, что я переоделся и изменил прическу, я желал побыстрее найти бордель. Костюм купца из Восточного Мекоссеса и волосы, заплетенные в косу, доходящую до середины спины, – таков был мой новый имидж. Высокие замшевые сапоги, шерстяные бриджи, шелковую рубаху, отороченный мехом кафтан и бархатный берет с пером я нашел в том же самом сундуке, из которого Семилианна извлекла когда-то два мундира солдат короля.

Хижину, в которой мы когда-то с ней прятались, я отыскал без проблем. Сразу после того, как мы прокрались за городские ворота, подрезав по пути пару стражников, я направил коня к лачуге. Продав с горем пополам коней Винсента, Гора, Морроу и Толсона, а моего, спрятав в безлюдной загаженной подворотне, мы просидели в землянке двое суток, опасаясь выходить на улицу. Я надеялся, что Семилианна сама нагрянет туда. Но запас хлеба, приобретенного за жалкие гроши, полученные нами за скакунов, закончился, а девушки не было. Тогда я открыл сундук, переоделся и, усевшись на своего измученного и голодного коня, отправился на поиски борделя, оставив своих друзей дожидаться в хижине.

Как только я свернул в переулок, то сразу блеск, роскошь и великолепие сменились серостью, убогостью и нищетой. Повсюду были лужи грязи и целые кучи испражнений. Запах, то затхлый, то зловонный, проникал в ноздри, и мне стоило больших трудов сдержать себя и не вырвать на заплесневелый, покрытый зеленой бахромой кирпич стен, на груды полуистлевшего тряпья. Кварталы бедняков разительно отличались от кварталов знати.

Переборов очередной приступ тошноты, я внимательно осмотрелся по сторонам. Перекресток двух улиц показался мне знакомым, и я двинулся направо. Я почувствовал себя свободнее, пропало напряжение, в моих движениях появилась уверенность. Я вспомнил дорогу, и теперь летел по вечернему городу, торопясь скорее увидеть Семилианну. Кружась в лабиринте переулков, подворотен и улиц, я спешил обнять королеву троверских проституток, которая полтора месяца назад спасла меня от верной смерти. Еще поворот, и я оказался как раз напротив вывески "Страстная куртизанка". Спрыгнув с потного коня, я открыл дверь большого богатого дома. Навстречу мне вышла смазливая девчонка лет семнадцати и, сделав легкий реверанс, спросила:

– Чего изволите?

– Мне надо поговорить с твоей госпожой, милочка, – ответил я, улыбнувшись ее жеманным манерам.

– А разве я тебе не нравлюсь, дружок? – прощебетала юная распутница. – Тем более госпожа уже давно никого не принимает.

– Солнце, позови Семилианну, – продолжая улыбаться, сказал я.

– Как хочешь, – с напускной обидой во взгляде и в голосе бросила она, и, шурша юбкой и вихляя бедрами, скрылась в боковой комнате.

Через несколько минут оттуда вышла Семилианна. Некоторое время она, прищурясь, смотрела на меня, не узнавая, но после лицо ее прояснилось, и она бросилась мне на шею. Зацеловав меня до полусмерти, измазав при этом кармином, она потащила меня за собой по лестнице наверх. Когда мы оказались в маленькой комнатке с большой кроватью, девушка стала раздевать меня, отрывая пуговицы с мясом, при этом встав на носочки и слюнявя мне ухо. Нимфоманка прямо какая-то!

– Семилианна, что ты делаешь?! – задал я глупый вопрос.

– Я соскучилась за тобой, Мэтлок, – выдохнула она, сдирая с меня рубашку.