– Южный фронт с лихвой выполняет свои задачи. Против Ворошилова воюют регулярные белогвардейские части, в отличие от Восточного фронта, где нашим полкам противостоят, как вы выразились, разрозненные казацкие отряды… Гм-м… Значит, по-вашему, сформированные татарские полки можно отправить на фронт лишь через полтора-два месяца?
– Наши товарищи придерживаются именно такого мнения. Недавно Татбригаду посетил Калинин, и на него новые полки произвели весьма благоприятное впечатление. Этот фактор, конечно, придётся учитывать при планировании предстоящих операций.
От Троцкого Сталин сразу же направился к Ленину. Комиссару национальностей не давали покоя дурные предчувствия. Если Куйбышев добьётся своего, то… Тогда Сталин как пить дать погорит со своим Южным фронтом. Надо было срочно что-то предпринимать. Вся надежда сейчас на кавалерию Будёного. Фрунзе, конечно, опытный и грамотный военный специалист, прекрасно знающий своё дело, и совершенно ясно, что он вскоре добьётся решительных побед на Восточном фронте. Троцкий при всём своём краснобайстве далеко не дурак, понимает, что судьба революции решается на Восточном фронте. Увы, может решиться судьба не только революции… События на фронтах могут повернуться таким образом, что поставят под сомнение судьбу Сталина, создадут смертельную угрозу его так блистательно начавшейся карьере. И без того хватает тех, кто точит зубы на Сталина. Не следует выпускать из рук Фрунзе, что во что бы то ни стало, каким угодно способом необходимо связать и с Южным фронтом. Да, в создавшейся ситуации глупо пытаться тащить на себе одном весь Южный фронт. Один он, Сталин, с фронтом справиться не сможет, это факт. Именно поэтому Сталин до поры до времени вынужден вести себя «скромно» и не высовываться. А ведь как хочется порой продемонстрировать свои коготки, обнажить свои острые клыки!.. Но нельзя, пока никак нельзя… И этот остробородый краснобай прекрасно понимает положение Сталина, потому и улыбается ему так ехидно, с издёвкой. Что же… остаётся единственный путь – любыми способами расстроить, спутать планы Троцкого…
В кабинет Ленина он вошёл, уже уверенный в себе, с хорошо продуманной целью…
…В тот же день Ленин послал Фрунзе шифрованную телеграмму: «…Вы знаете, в каком трудном положении сегодня находится Оренбург? Обороняющие город железнодорожники просят меня немедленно прислать им на помощь два пехотных и два кавалерийских полка или хотя бы тысячу пехотинцев и два-три эскадрона кавалерии. Что вы собираетесь предпринять? Каковы ваши планы? Немедленно сообщите мне об этом!»
Вторая телеграмма требовала перебросить на Южный фронт крупные войсковые соединения…
Фрунзе оказался среди двух огней. С одной стороны, он понимал, что поспешная отправка на фронт необученных татарских полков равносильна преступлению, а с другой стороны, не мог не выполнить приказа Ленина. К тому же в случае дальнейшего обострения положения на фронтах всю вину могут взвалить на него, Фрунзе. А обвинить его будет нетрудно: сознательно уклонился от выполнения приказа товарища Ленина!
Под предлогом проверки боеспособности Татбригады, создание которого и так сопровождалось спорами и чуть ли не скандалами, Фрунзе в середине мая приказал Усманову срочно перебросить один татарский полк на помощь защитникам Оренбурга. Усманов пробовал отговорить Фрунзе, доказывая, что бригада ещё не готова к ведению боевых действий и было бы преступно посылать необученных людей на верную гибель. Самым странным было то, что Фрунзе, до сих пор защищавший позицию Усманова, вдруг сам же приступил к растаскиванию созданной с таким трудом бригады. Трудно, очень трудно понять такую перемену… И вот молодой комиссар Шамиль Усманов, с великими трудностями организовавший такое крупное национальное воинское формирование, как Поволжскую Отдельную Стрелковую Татарскую Бригаду, предпочёл уехать с одним полком на фронт, нежели продолжать преодолевать интриги в отношении оставшихся ещё в тылу других татарских частей. Прав ли он был? Ошибался ли?..
…Плывя на пароходе из Казани в Сызрань или мчась на поезде в сторону Оренбурга, Усманов ни на минуту не терял бремя ответственности и не давал волю чувствам. Времени в пути было хоть отбавляй, и комиссар иногда навещал тех артистов из татарской труппы, кто оказался в составе полка. Артист – он везде артист, народ непривередливый, при первой же возможности начинает репетиции и забывает обо всём на свете! К тому же среди артистов оказалось несколько красивых девушек. Представляете? Теперь им от джигитов нет отбоя. Все как один влюбились в юных артисток, каждый Юсуф «сохнет» по своей Зулейхе и ревниво оберегает её от посторонних нескромных взоров. А батыры все как на подбор – бравые ребята, настоящие пахлеваны[4]! Конкуренция у них из-за девушек прямо-таки огромная! Послушаешь их разговоры с очаровательными гуриями и удивляешься: откуда у вчерашних крестьян такой изысканный язык, учтивые манеры, такой лоск и изящество в обхождении?! Впрочем, у комиссара нет времени обращать внимание на подобные забавные эпизоды в их путешествии.
…Немного не доезжая Оренбурга, Шамиль решил пройти через весь состав до паровоза. Здесь, стараясь не мешать работавшему в поте лица кочегару, он жадно всматривался в знакомые окрестности. Запах родины пьянил его. Оренбург… Город его детства и отрочества… Город первых грёз, волнений, потрясений… Шамиль вспомнил, как подростком он не в шутку увлёкся радиоделом, прочитывая бессонными ночами горы специальных журналов и книг… Золотое, волшебное время! Тогда ему казалось, что нет никого счастливее его, что жизнь прекрасна и уж по крайней мере будет длиться вечно!..
Шамиль улыбнулся. Он знал, что улыбка шла ему. Стройный, красивый джигит в новенькой форме и фуражке, из-под которой непокорно вылезали чёрные кудрявые волосы, своей улыбкой мог заворожить любую красавицу. То-то терялись юные артистки, когда приходил к ним молодой красивый комиссар с ангельской улыбкой. Девушки вмиг забывали заученные роли, и даже плясали невпопад, заливаясь краской то ли стыда, то ли смущения, не забывая, правда, при этом бросать жгучие, выразительные взгляды на Шамиля. Эх, молодость!.. Было бы мирное время… Тогда Шамиль знал бы, что делать…
Сердце его забилось сильнее… Неотрывно смотрел он на проплывающие мимо окрестности Оренбурга и погружался в воспоминания, связанные с этим городом, хотя последний раз он уезжал из Оренбурга всего-то меньше года назад. Но за этот прошедший год произошло столько событий, столько битв в этом городе и его окрестностях, столько крови пролито, столько злости и жестокости выплеснуто… Да, дутовцы были свирепы и коварны… А если вспомнить действия разрозненных красных отрядов, волосы дыбом встают. Наспех сколоченные партизанские отряды делали что хотели, творили беззаконие, возбудили ненависть населения и совсем утеряли даже остатки авторитета, превратясь в банды. Шамилю с февраля до лета 1918 года пришлось воевать в этих краях во главе отряда, собранного в Сызрани. Бои шли тяжёлые, затяжные. Шамиль хотел собрать воедино разрозненные партизанские отряды, но это оказалось очень трудной задачей. Каждый отрядный командир мнил себя Наполеоном, не слушался общего командования, в итоге нарушалась воинская дисциплина, процветали самоуправство, произвол.
Помнится, в начале лета к нему в штаб прибежал взволнованный отрок, за которым поспешал шумно дышавший мужчина. Отстранив подростка, мужчина выступил вперёд и с достоинством представился:
– Я – Гумер Давлетъяров.
При этом он многозначительно посмотрел на Шамиля: дескать, знай и цени, что к тебе такой большой человек пришёл. Впрочем, на всякий случай мужчина уточнил:
– Я в здешних краях слыву за человека учёного, радеющего за нацию. Таких, как я, здесь немного…
Он показал рукой на беспокойного паренька:
– А этой мой племянник Ахметсафа, из села Каргалы. Плохую весть он принёс, очень плохую…
– Что за весть? – серьёзно обеспокоился Шамиль.
