Моё нынешнее состояние можно назвать помешательством, если бы не одно «но», трещина, расползающаяся тонким кружевом на стекле. Не в силах отвести от неё остекленевшего взгляда, я пыталась разумно определить происходящее со мною. Рассвет расчертил позолотой паутинку, тянущуюся от скола. Она была реальна, а значит, о сумасшествии можно только мечтать. Как жаль…
Бледнеющий небосвод должен бы принести с собой облегчение, ведь мои ужасы обитали лишь в ночи. Впрочем, мне было хорошо известно, это не конец, а так, краткая передышка. Она вернётся с наступлением темноты. Вернётся за Яром.
Перед глазами, вспышками загорались обрывки предрассветного безумия.
***
«Ты слышишь?», слова из Её песни звенят в моей голове. Я пытаюсь уснуть, прислушиваясь к тиканью наручных часиков, они всегда меня убаюкивали. Только не в этот раз. В моё тревожное полузабытье врывается ещё один, на этот раз посторонний, звук – хлопанье мощных крыльев по хрупкому стеклу.
«… то звон по тебе…», теперь я стою у окна, со страхом уставившись в горящие алым пламенем бусинки глаз. Ворон неистово врезается в невидимую преграду, и я одной рукой смахиваю на пол горшки с геранью и алоэ. Я хочу открыть окно и прогнать его, моя рука решительно поворачивает оконный затвор, но в последний момент замирает.
«…погребальный». Меня начинает трясти, я, будто заново переживаю каждую секунду пережитого в лабиринте кошмара. "Я не хочу возвращаться!" одними губами шепчу в ночную мглу и, к своему ужасу слышу Её ответ: "твоя душа мне не нужна, она и так принадлежит мне". От этих слов я холодею до самых кончиков пальцев.
"Чего ты хочешь?", я почти не надеюсь получить ответ на этот вопрос, но он разрывает на части мой внутренний мир: "Ты ослушалась, глупая девчонка и теперь правила меняются. Я лишаю тебя права самой выбирать жертву. В час волка приведи мне славного, несчастненького Гришеньку. Пусть он зайдёт по своей воле, это важно".
"Нет!" мотаю я головой, как заведённая, "Нет!". Проклятый ворон, в очередной раз обрушивается на окно и, от мощного удара клювом, по стеклу расползаются трещины.
"Никогда", добавляю я вздрогнув.
"Иначе я заберу самое дорогое. Время пошло…".
Несущая смерть
Она не оставила мне выбора, с тоской понимала я встречая новый рассвет. Моя смерть не станет выходом, иначе долг повиснет на Яре, это я хорошо усвоила. Знать бы только, с чем я столкнулась. Как бы ни крутились жернова судьбы, всегда существует выход или, на худой конец, лазейка. И, как назло, сегодня воскресенье. Где я в этот день могла найти легенду о Бесовых сетях? Нигде. Хотя…
Спустя два часа я стояла перед покосившейся хибарой, на противоположной окраине города. Она возвышалась на бугорке, почти у самого болота и на первый взгляд была необитаема, если не обращать внимания на жиденький дымок, вьющийся из трубы. Странно, как по мне, для начала лета, хотя мне ли судить о странностях?
Я злилась на свои тщетные попытки проникнуть в поросший полынью двор. Меня не пускала туда небольшая, бурая дворняга, она заливалась визгливым лаем и была готова вцепиться мне в ноги, сделай я хоть шаг навстречу. Я знала, что хозяин её слышал. Чувствовала на себе его тяжёлый взгляд, из-за полупрозрачной, серой тряпки, служившей ему занавеской. Он не был рад моему визиту, и терпеливо ожидал моего ухода. Что ж, пусть так, мне не куда было спешить. Мне больше не у кого искать ответы.
Обитавший здесь мужчина был очень стар, никто не мог назвать его точного возраста. Он жил один, окружённый вековыми елями и зловонными болотами. Молва приписывала ему целительский дар и умение считывать чужие мысли, находились и скептики, что называли его шарлатаном. В любом случае, меня к нему привела совершено иная нужда, и уходить просто так я не собиралась.
Может он и мог слышать мои мысли, поскольку, стоило мне укрепиться в своей решимости не отступать, как хлипкая дверка с тягучим скрипом отворилась. На пороге стоял самый обычный сгорбленный старик. Он не стал приглашать меня в дом и даже не отозвал свою облезлую псину. Кряхтя и опираясь на самодельную, узловатую трость, дед доковылял до калитки и остановился напротив меня, не снимая удерживающий её крючок. Близоруко щурясь, он долго изучал моё лицо. Глубокая скорбь и сострадание читались в его блеклых глазах. Так смотрят на мертвецов.
Я понуро опустила плечи, чего скрывать, именно так я себя и ощущала. Вероятно, сделав для себя какие-то выводы, дед сделал ещё один небольшой шажок ко мне. Не проронив ни звука, он протянул мне прошлогоднее яблоко.
– Благодарю, – сделав над собой усилие, я откусила небольшой кусочек. Оно было морщинистым и сильно пахло погребом, но я жевала, боясь обидеть мужчину. Меня учили уважать старость.
– Жди здесь, – сказал он, наконец, дребезжащим голосом и вздохнул, недовольно покачав головой.
Я заворожено смотрела ему вслед, машинально продолжая жевать кислое угощение. Дед вёл себя так, будто ему известно, зачем я пришла. Если так, может, есть возможность всё исправить? пусть даже самый мизерный шанс…
– Нет никакого шанса, дитя, – в очередной раз поразил меня вернувшийся старик, – это всё, что я могу для тебя сделать.
Он просунул через брешь в заборе вырванный откуда-то ветхий листок. Стоило мне взять его в руку, как дед отдёрнул пальцы, будто я прокажённая какая-то. Глубоко в груди кольнула обида.
– Не злись, дитя, – он кинул на меня последний, преисполненный жалости взгляд, – ты – несущая смерть. А теперь ступай, несчастная, и дорогу сюда забудь.
Если утром я покидала родной дом горящая надеждой, то вернулась изломанной заводной игрушкой. Будто душу от тела отделили, как в каком-то дурном сне. На автомате, зашла к брату, он, растянувшись на кровати, смотрел сказку об очередном храбром рыцаре.
– Когда ты вырастишь, обязательно станешь таким же, – прошептала я ему в волосы и поцеловала в макушку.
Затем, я закрылась у себя в комнате и с замиранием сердца развернула сложенный лист.
Сказание о Бесовых сетях
Она была одним из самых совершенных творений всевышнего. Ангел по имени Барбело, равная по красоте лишь Люциферу, его близнецовое пламя. Два прекраснейших ангела, единых в своей неуёмной гордыне и алчной жажде власти, вследствие которых и пали с небес.
Слишком друг с другом схожие, Люцифер и Барбело вели бесконечную борьбу за главенство в аду. С мастерством достойным опытного кукловода, эти два ярых врага рода людского, манипулировали человеческими слабостями и пороками, вынуждая несчастных продавать свои души. Люцифер, таким образом, набирал новых рабов в свои несметные легионы, у Барбело же были немного иные мотивы. Людские души поддерживали её силы. Падшая жадно поглощала их, приумножая свою и без того великую мощь. Являясь демоницей коварства и вероломства, она получала истинное наслаждение, лишь совращая самые чистые души.
Сопровождаемая своим извечным спутником, безобразным, как её сердце вороном, демоница ступала по земле пожиная свой кровавый урожай. Тела, могли существовать и без души, но, то были бесчувственные оболочки, они навевали на женщину тоску, поэтому, насытившись, она не оставляла живых. Стремительно растущая в Барбело сила не давала покоя Люциферу. С каждым новым днём возрастала опасность проиграть в незримой битве за право называться королём ада. Собственные подданные предавали его, один за другим переходя на сторону врага. Демоница, подобно Люциферу была бессмертной, следовательно, единственной возможностью избавиться от её губительного влияния, подтачивающее его власть, оставалось заточение. Промедление в этом деле могло оказаться фатальным, поэтому Люцифер принял единственное возможное решение. Он соблазнил падшую.
Мастерски сыграв на женском тщеславии, демон уверил Барбело в искренности своих к ней чувств. Затем, дождавшись, когда любовница доверчиво уснёт в его крепких объятиях, оплёл её заговорёнными цепями, выкованными на небесах. Снять их было бы не под силу ни одному из ныне известных бесов. Однако даже у этих оков была своя ахиллесова пята. Их легко мог распутать любой, чистый душою смертный, с одним простым условием – сделать это добровольно. Опасаясь как бы прекрасная демоница не надоумила кого-то из своих почитателей найти подобного, Люцифер спрятал её на земле. Демон создал извилистый, коварный подобно своей пленнице лабиринт под сводами древней пещеры. Он состоял из семи кругов, каждый из которых вёл в центр, место, где на пьедестале из костей вырывших его грешников, в мраморном гробу покоилась Барбело. По неизвестной причине, Люцифер пощадил адского ворона. Быть может из-за того, что тот по желанию мог становиться её глазами. Он оставил птицу облетать бескрайние просторы, как немое напоминание чего лишилась его хозяйка, пойдя на поводу своей гордыни.
