– Так вот, джентльмены, – обратился князь ко всей компании, – вечеринка продолжается, и я приглашаю всех к себе. Девочки, приведите себя в порядок: в гостях будут офицеры!

Последние слова Юсупов произнёс контральто, как в казино, и снова перешёл на обычный тон, через переговорную трубу недовольно прикрикнув на шофёра:

– Анри, мы что, куда-то крадёмся? Это «Роллс-Ройс» или старый «Форд»?

Шофёр покорно придавил акселератор. Машина рванула вперёд, а Франкетти умоляюще посмотрел на князя:

– Феликс, я прошу тебя, не гони!

Годом раньше Юсупов сам водил двухместный Rolls-Royce Silver Ghost – легендарный «Серебряный призрак» банкира Роллса и механика Ройса, установивших на модель девятьсот шестого года небывалый шестицилиндровый двигатель мощностью десять лошадиных сил. Феликс для пробы совершил пробег из Лондона в Эдинбург и обратно: «Призрак» уверенно разгонялся до восьмидесяти миль в час и всю дорогу шёл только на высшей передаче, расходуя на сто миль четыре галлона бензина.

В тот вечер князь уступил место за рулём приятелю. После ужина в Лондоне надо было успеть вернуться в Оксфорд к положенному времени – не позже полуночи. За три опоздания студенту грозило исключение из университета, а два раза Юсупов уже опаздывал.

Silver Ghost мчался вдоль железной дороги, приятели болтали о всякой ерунде: от Лондона до Оксфорда от силы полста миль, потеха для Rolls-Royce…

…который в тумане на полном ходу пробил дорожную ограду, и князь вылетел на рельсы. Каким чудом, каким невероятным рывком он успел вывернуться из-под колёс мчавшегося навстречу поезда – неизвестно. Смерч лондонского скорого оглушил и отбросил Феликса на железнодорожную насыпь, оставив целым и невредимым. Приятелю повезло меньше: он переломал кости и застрял в искорёженном авто.

По счастью, из будки путевого обходчика князь дозвонился до оксфордской больницы и вызвал карету скорой помощи. В колледже он появился с опозданием на два часа, но ввиду извиняющих обстоятельств не был изгнан.

Даже после аварии молодой князь Юсупов сохранил редкий авантюризм, не утратив юношескую веру в собственную неуязвимость. Однако матушка взяла с него слово – беречь себя. Теперь за рулём нового просторного лимузина Rolls-Royce Silver Ghost Double Pullman сидел шофёр-француз.

– И то верно, Феликс! Ни к чему искушать судьбу, – согласился с итальянцем де Бестеги. – Хочется пожить подольше.

– Ничего вы не понимаете, – вздохнул Юсупов. – Как это по-английски – какой русский не любит быстрой езды?.. В общем, every Russian likes to drive fast. Национальная особенность!

– Я этих ваших особенностей не понимаю, – насупился Франкетти. – И что творится у вас при дворе – тоже особенность? Этот мужик…

Словечко muzhick в речи оксфордского студента-итальянца прозвучало неожиданно. «И когда только успел подцепить», – сердито подумал князь.

– Да, – оживился Рейнер, – что это за история? О ней трезвонят все газеты. Какой-то Rasputin, его любовь с царицей…

– Полегче, джентльмены! – Феликс повысил голос. – Если повторять всякую дрянь, во рту заводятся жабы!

Де Бестеги не унимался:

– Но кто это? Ты его знаешь?

– Видел как-то раз. Обычный крестьянин. Хам из глубинки. Лохматый, вонючий, ногти чёрные, глазки бегают, рожа корявая, болтает не пойми что… Хитрый, наглый. Шут, в общем.

– Но почему про него столько говорят? – продолжал допытываться Рейнер.

– Милый Освальд, – сказал Юсупов и ласково потрепал приятеля за ушко, украшенное изящной серёжкой, – газетам нужен скандал, иначе кто станет их покупать? Если скандала нет, его придумывают… И ещё: сейчас Россия сильна, как никогда. У нас есть такая басня – про маленькую собачку Моську. Она лаяла на слона и мечтала попасть без драки в забияки. Чтобы все думали, что она очень сильная, и боялись…

– У нас тоже есть похожая басня, – вставил де Бестеги.

– Вот свора таких Мосек и тявкают на Россию. Что же, прикажете слону всех передавить?

– Ну, зачем же, – Франкетти придирчиво разглядывал своё отражение в зеркале пудреницы. – Достаточно раздавить этого Rasputin. Если он дискредитирует семью императора…

– Не будет этого – найдётся другой. Так пускай уж будет этот, – глубокомысленно заявил Феликс. – Пускай Распутин – сукин сын, но он – наш сукин сын. Прошу прощения, джентльмены. А вреда от него нет. Если её величество находит, что muzhick забавен, пусть развлекается! И какое дело остальным? Ну, а если эта муха, этот комар посмеет забыться – раз!

И князь громко хлопнул в ладоши, не оставляя сомнений в судьбе Распутина.

– Митенька, прошу тебя, не терзайся так, не расстраивайся! – ворковала Мария Павловна, идучи по палубе прогулочного кораблика рядом с братом и стискивая его пальцы. – В конце концов, это ведь только игра. Нельзя каждый день выигрывать. Сегодня тебя побеждают, завтра ты побеждаешь… Игра, Митенька! Экая важность – футбол…

Но Дмитрий Павлович держался другого мнения и по молодости не мог сдержать эмоций:

– Ты не понимаешь! Мы же самих себя выложили, как на ладони! Чёрт возьми, это же надо было – так бездарно продуть… Слышала, что читал твой англичанин? Репортёришка, конечно, сволочь, но очень верно всё подметил. И дисциплину безобразную, и обычное наше авось-небось: авось, пронесёт… небось, не забьют… Ты же сама видела, что они вытворяли на поле! Каждый бегает, как бог на душу положит, каждый сам по себе. Атаку начинают – не доделывают, и ещё руками разводят: не получилось, мол… И добро, если бы у себя где-нибудь играли. А то – посреди Европы, на глазах у всех!

Прогулочный кораблик с гостями герцогини Сёдерманландской продолжал лавировать в шхерах.

– Знаешь, сколько здесь таких островков? – Мария Павловна попробовала сменить тему и повела миниатюрным биноклем по сторонам. – Целый архипелаг! Говорят, больше двадцати четырёх тысяч, представляешь?!

Она хотела отвлечь Дмитрия Павловича от неприятных воспоминаний: он слишком близко к сердцу принимал то, что случилось на Олимпиаде.

В Стокгольме молодой великий князь появился не как зритель и не как почётный гость от императорской фамилии – Дмитрий Павлович возглавлял сборную российских конников. Офицерам повезло: Мария Павловна поселила их у себя во дворце и неустанно придумывала всё новые и новые развлечения – выезды кавалькадами, шумные застолья, театральные представления, морские прогулки вроде нынешней…

Сейчас она успокаивала брата, как могла. Позорное фиаско футболистов было самым заметным, а потому особо тешило злые языки. Но и кавалеристы, увы, оказались не на высоте.

Они ехали в Стокгольм уверенными в себе. Ежегодные скачки для офицеров в Красном Селе под Петербургом проводились уж лет сорок. Русский стипль-чез – заезд на четыре версты с десятью препятствиями – давно стал неофициальным первенством армии. При стечении публики здесь соревновались лучшие наездники со всей империи. Верховые офицеры в военной форме и при оружии выглядели грозными и прекрасными; холёные лошади тщательно отбирались из тех только, что уже участвовали в смотрах и учениях…

Самоуверенность помешала Дмитрию Павловичу и его товарищам по команде не меньше, чем чиновничья бестолочь в Российском олимпийском комитете. Вот и получилось, что в первенстве по выездке лучший из русских стал девятым среди двадцати участников. В преодолении препятствий великий князь показал седьмой результат, но остальные застряли в середине турнирной таблицы. А в командном зачёте России досталось пятое место из шести: Дмитрий Павлович отказался от соревнований по троеборью. Посчитал, что позора и без того уже достаточно.

Конечно, попасть в число лучших конников мира для кого-то – огромное счастье и несбыточная мечта. Для кого-то, но не для молодых русских офицеров, ехавших только за победой. И тут ещё этот футбольный кошмар!