— Ни в коем случае, — его голос звучал ровно, безапелляционно, как будто тема уже закрыта. — Ранее я уже отклонял это твоё прошение, Брик. Я не понимаю, почему ты снова и снова заставляешь меня повторяться. Ты рискуешь развязать полномасштабную войну с экстрасенсами, если сделаешь это. И это ничего нам не даст.
Он повернулся, награждая молодого тяжёлым взглядом.
— …Ты не сумеешь справиться с тем, что выпустишь на свободу, Брик. Ты достаточно высокомерен, чтобы считать, будто ты можешь справиться… но ты не можешь. А я не стану разбираться с этим вместо тебя. Они грязные животные. Они также намного опаснее и хитрее, чем ты думаешь.
Брик, стоявший рядом с ним мужчина, вздохнул. По крайней мере, внутренне.
Он не позволил ни капле этого вздоха отразиться на его красивом лице или в глазах.
Он, конечно же, был знаком с позицией старика в отношении тех, кого он упорно называл «экстрасенсами». Учитывая то, кем он являлся, и тот факт, что он все ещё функционировал как глава их организации, все они прекрасно знали убеждения Константина в этом вопросе. Большинство из них знало о присутствующем там личном факторе, хотя старик редко говорил об этом аспекте, и определённо не с подчинёнными вроде Брика.
Константин уже потерял своего фаворита из-за видящих.
С тех пор он считал их опасными — не заслуживающими доверия, но и не теми, кого стоит от себя отдалять, по крайней мере, не с таким количеством членов, каким они располагали. Константин и тот презренный кусок экскрементов, который руководил видящими, выступали инициаторами перемирия между двумя расами. Константин все ещё придерживался этого трусливого документа, и не только из-за секретов друг о друге, которые они хранили от людей.
Однако Константин был стариком.
И вопреки тому, кем он являлся, он — всего один.
Брик, напротив, стариком не был. Стоя там и притворяясь, будто он с заботой и безграничным терпением слушает все нытье, пердёж и невнятные жалобы старика, он размышлял над собственной молодостью. Он также благодарил ангелов свыше, что ему не передались нелепые страхи старика в отношении «экстрасенсов».
Брик пришёл в эту жизнь с именем Бэйшл. Это было хорошее, традиционное имя, дарованное ему его истинным отцом.
Однако все называли его мистер Брик. Или, ещё чаще, просто Брик[1].
Если бы они знали его в определённый период его жизни, они могли бы также называть его Зеркало.
Но существовало мало живых, помнивших это имя. Большинство, скорее всего, даже не помнили, как Бэйшл получил прозвище Брик. Многие в компании, вероятно, никогда не слышали его настоящее имя, так что вообще не знали, что Брик — это прозвище.
Все это устраивало Брика.
Он всегда питал странную нежную любовь к вымышленным именам. За годы он также выяснил, что наличие не несущего в себе угрозы прозвища скорее помогает ему, нежели вредит.
Однако о Константине Брик никогда не слышал никакого другого имени, кроме Константина.
У Константина не было фамилии, насколько известно Брику. У него определённо не было прозвищ.
Он был просто Константином.
Если он когда-либо был известен под другим именем, поиски Брика этого не выявили.
В настоящий момент они стояли плечом к плечу у окна пентхауса в высотном жилом здании в центре Лос-Анджелеса. За этими стеклянными дверьми располагался балкон с замысловатой каменной работой и мраморным покрытием на обеих стенах, а также на перилах самого балкона. Горгульи нависали над фонтанами с лесными нимфами и изогнутыми рыбами, выполненными из ещё более дорогого мрамора. Цветущие лианы свисали с каменных шпалер и укрывали те самые стены, усеянные лицами каменных ангелов.
Вся обстановка была очень европейской, очень красивой, и Брику очень нравилось здесь бывать… хотя, возможно, не сейчас, не в худшие часы испепеляющего солнца.
Место, где они стояли, было кондиционируемым, тихим. Оно также было красивым, конечно же, совершенно стерильным со своими современными европейскими линиями и минималистичной мебелью из тикового дерева.
Окна, через которые они смотрели, были сильно тонированы — настолько сильно, что через стекло солнечный свет напоминал закат, хотя Брик знал, что сейчас около двух часов дня.
Константин повернулся к нему, его вытянутое лицо обладало странным сходством с мраморными статуями по ту сторону стекла.
— Есть и другие способы, какими мы можем это сделать, Брик. У нас есть другие слуги, включая и тех, что в системе…
— Не в этом месте.
Легчайшая тень недовольства коснулась губ Константина.
— Я в курсе. Я говорю тебе, что это можно устроить.
— И все же это не устроили. Вопреки множественным попыткам.
Бескровные губы Константина поджались в тонкую линию, и Брик поднял ладонь в извиняющемся жесте.
— Я говорю вам, сэр, мы пробовали этот подход. Он завершился полным провалом.
Брик вежливо склонил голову и покачал ею. Оба жеста являлись скорее продуманной махинацией, нежели коммуникацией.
— …Они отсеяли всех кандидатов, которых мы им предложили, сэр, за исключением небольшой горстки. Те немногие, что не отсеялись, не пережили процедуры, кроме одного. Этот единственный — теперь обитатель психиатрической больницы Бонавентара возле Атланты, Джорджия.
Помедлив для пущего эффекта, Брик сделал волнообразный жест рукой.
— Они не станут никого нанимать, за исключением тех, кто прошёл обширное исследование в их системе. Они дисквалифицируют потенциальных работников даже за посещение многих частей света. Они берут анализы крови и, кажется, способны довольно многое определить по этим анализам… намного больше, чем просто раса, от которой происходит данный индивид.
Он помедлил, позволяя своим словам быть услышанными в полной мере.
— При всем уважении, Патрон, мы не можем рисковать собой таким образом. Более того, если мы слишком далеко зайдём в своих попытках проникнуть внутрь, они могут понять, что мы в курсе природы их маленькой «операции» и переместить наших людей полностью за пределы досягаемости. Если будет установлена связь с нашими именами, не останется никаких оснований полагать, что правительство не станет действовать против нас и не развяжет куда более опасную войну, чем та, с которой мы имеем дело сейчас. Я сделал все возможное с параметрами, которых вы требовали. Мой подход сделает работу быстро и эффективно… и если мы не оставим свидетелей, не останется и прямой связи с нами.
— Ни в коем случае, — сказал Константин.
— Но могу ли я спросить, почему, сэр? — настаивал Брик. — Почему вы прислуживаете этим животным вместо наших собственных людей?
Константин наградил его тяжёлым взглядом.
— Я знаю, что у тебя имеется личная заинтересованность в этом, Брик, так что я закрою глаза на твою бесстыдную манеру разговора. Я сказал тебе, почему. Вести войну на двух фронтах не пойдёт нам на пользу.
— Что заставляет вас думать, что видящие вообще узнают об этой операции?
— Они узнают. Экстрасенс будет говорить.
— Говорить? С кем? — Брик поднял руки, в этот раз с трудом сдерживая презрение. — Мы отрежем его от всех ему подобных. Мы сделаем его беспомощным в отношении его расы. Нам, по правде говоря, куда меньше чего терять по сравнению с видящими теперь, когда мы знаем, что разоблачение для нас уже могло наступить.
Умолкнув на полуслове при виде резкого взгляда в глазах Константина, Брик пожал плечами.
— В любом случае, если он станет проблемой, мы его убьём.
— Он, может, и одиночка, но он племянник по браку, — напомнил ему Константин. — Счастливчик… Чарльз, может, и не в восторге от него, но честь обяжет его отомстить. Ты знаешь, как думают эти животные. Они верны своему клану.
Брик улыбнулся, кивая.
— Да. Так и есть. Но опять-таки, сэр, вы исходите из утверждения, что они будут знать, что это мы его похитили.
Поколебавшись при виде того, как недовольно поджались губы другого, он продолжил менее легкомысленно.
