♦ авторитет – власть строится на силе привычки, традиций, интернированных культурных ценностей, на принятии данной структуры социальных отношений как данность, уходящую в глубину веков (так было, так есть, так будет). Что предполагает границы поведения, за которые не может выйти ни объект, ни субъект власти. Это чувство «долженствования», проявляющееся в привычке поступать так, как принято, воспитывается родителями, учителями, религией, этической системой;

♦ закон (в самом широком смысле, как юридически-правовые нормы, закрепляющие право на власть в виде управленческого статуса, руководящей должности и т. д.). В данном случае речь идет о власти, которая зиждется на влиянии, проистекающем из признания другими, вне зависимости от их субъективного восприятия тех, кто властвует, права последних вводить нормативные распоряжения или отдавать распоряжения и рассчитывать на повиновение;

♦ харизма (от греч. charisma – благодать, дар божий) дает нам тип власти, чей авторитет не связан нормами или правилами. Это тип сугубо персонифицированной (личностной) власти, которая всецело строится на «магии лидера», его обожествлении, наделении сверхъестественными способностями и возможностями. Власть на харизме – это вождистская власть, принимающая нередко форму культа личности;

♦ престиж – власть основывается на отождествлении (идентификации) или стремлении к отождествлению индивида или группы с другими индивидами или группой, обладающими более высокими позициями на сложившейся в обществе шкале оценок престижности социального статуса, должности и т. д. Чем сильнее идентификация объекта власти с ее субъектом, тем сильнее власть последнего.

Властные отношения как социальные отношения, построенные на асимметрии, т. е. неравенстве сторон – зависимости объекта власти от ее субъекта – только на поверхности кажутся как «улица с односторонним движением». И властвующая сторона выглядит как абсолютно подчинившая себе другую, подвластную сторону. На самом деле никакой абсолютной власти, за исключением, может быть, форм прямого физического насилия, в природе не существует. Ни родители, ни какая-либо военная структура, ни тотальная диктатура никогда не обладали (и не смогут обладать) безграничной властью, с помощью которой они могли бы полностью подавить самостоятельную волю, самостоятельное движение другой стороны. И хотя, конечно, нельзя не видеть существенных различий между родителями и детьми, между командирами и подчиненными или между диктатурой и демократией, тем не менее, даже в самых односторонних, самых несбалансированных отношениях власти всегда можно обнаружить какие-то элементы взаимности.

В этом свете властные отношения предстают не только как отношения зависимости, но и взаимозависимости. Это значит, что не только А имеет власть над Б, но и Б имеет определенную власть над А. В данном случае отношение между сторонами предстает как своеобразный переговорный процесс взаимообмена и адаптации друг к другу. И если во взаимоотношениях А и Б одна сторона (А) выступает как властвующая, а другая (Б) как подвластная, то это только потому, что А обладает способностью добиться в переговорах с Б лучших для себя условий. Он более свободен в своих действиях, так как имеет в своем распоряжении нечто, что изначально обусловливает зависимость от него Б. И чем эта зависимость больше, тем больше и власть А над Б. Ибо у последнего (Б) свобода действий (маневра) в переговорах с А в этих условиях весьма ограничена (если не близка к нулевой).

Наряду с трактовкой власти как межличностного взаимодействия социальных субъектов распространенными являются и взгляды на власть как безличное свойство, неизменный атрибут любой системы, включая политическую. Не будет преувеличением подчеркнуть, что фактически власть стоит за каждой организацией и подпирает ее структуру. Без власти нет организации и нет порядка.

Американский социолог Т. Парсонс, определяя политику как совокупность способов организации соответствующих элементов тотальной системы, связанных с одной из ее фундаментальных функций, а именно эффективного коллективного действия для достижения общих целей, называет власть «обобщенным посредником» в политической системе и сравнивает ее с деньгами как «обобщенным посредником» экономического процесса.

В этом случае власть предстает феноменом, который опирается как на насилие, так и на соглашение. Интегрирует множество факторов и результатов политической деятельности и по этой причине не может отождествляться только с каким-то одним из них.

В то же время фундаментным основанием власти всегда выступает институционализация авторитета (его правовое и организационное закрепление). В свою очередь, авторитет зиждется на консенсусе, в основе которого лежит система норм, определенных системой принятых общественных ценностей. Авторитет, исходящий из способности достичь цели системы – это тот единственный фактор, что делает власть дееспособной и легитимной.

В такой интерпретации власть – одно из «платежных средств» в политике, применяемое там, где не срабатывают влияние, привычка, добровольное согласование действий. При этом решающей функцией власти является регулирование групповых конфликтов и осуществление коммуникации внутри системы, в которой принуждение составляет лишь редкий случай.

Большое место в исследованиях властных отношений занимает бихевиористское направление – изучение различных аспектов поведения человека, как на уровне политической системы в целом, так и внутри отдельных политических институтов и организаций. При этом политическая реальность трактуется как часть естественной природной реальности, а все явления и процессы политической жизни выводятся и объясняются как производные от фундаментальных характеристик человеческих индивидов.

Для бихевиористов – это актуализация некоторого волевого устремления к достижению и использованию власти, которое придает политический смысл всякому поведенческому акту и рассматривается как доминирующая черта человеческой психики и сознания. А стало быть, и как определяющая форма политической активности (политической деятельности) человека. Отсюда выводится максима: политический человек – это человек, стремящийся к власти.

В рамках бихевиористского направления различают несколько моделей власти.

Первая – силовая модель – трактует власть как «волю к власти». Суть ее в следующем: вся политическая материя строится из взаимодействующих индивидуальных «воль к власти» и является прямым результатом их столкновения и взаимоограничения. А также постепенного накопления продуктов прошлого взаимодействия, со временем приобретающих стабильные институциональные формы (партий, общественно-политических движений, исполнительных государственных органов и учреждений, парламентов и т. д.). Это значит, что власть этих институтов должна объясняться не их сущностью как организаций, имеющих вполне определенную структуру и функции, а выводиться из отношений власти, в которые вступают индивиды.

Вторая – рыночная модель – представляет политические отношения как рынок власти. Последняя (власть) продается, покупается и реализуется благодаря этим отношениям. Такие правила рыночной торговли, как учет спроса и предложения, стремление к выгоде, конкуренция продавцов и т. д. выступают единственными регуляторами, автоматически (без внешнего принуждения) обеспечивая функционирование политической системы. Действующие на рынке власти политические субъекты пытаются выгодно использовать имеющиеся у них ресурсы (от природной воли к власти до ресурсов, уже накопленных в ходе политической деятельности и аккумулированных в имидже), и добиться их общественного признания (т. е. обменять на власть).