Серьезно?

Нет, это не её – это его мир пошатнулся.

Он в полной растерянности пожал ей руку и даже позволил войти в кабинет – кажется, она просто протиснулась туда, захлопнув дверь перед носом Виктора. А потом с неменьшей растерянностью выслушал её идею, изложенную на удивление быстро и четко. Более того, он согласился! Согласился стать лотом на аукционе, как какой-нибудь антикварный шкафчик, за который будут бороться богатеи!

Он что, ненормальный?

Ага, ненормальный. Не из-за согласия – даже рыжая посмотрела на него, как на полного психа, когда он после всех этих разговоров предложил сходить с ним в ресторан:

– Пообедаем завтра вместе?

– Что? – она открыла рот от удивления.

Павел тут же пожалел о своем порыве и рассердиться и вообще…Но в это время девчонка – между прочим, не такая уж и девчонка, выпуклости под тонкой тканью футболки и джинсов он оценил – глубоко вздохнула и спросила осторожно:

– Эм…в смысле… снять пробу?

– Что? – кажется, он тоже открыл рот.

– Ну, попробовать так сказать, как это будет, чтобы мне проще было вас продавать…

И покраснела.

Твою мать, разве в наше время кто-то еще умеет краснеть?!

Он ошарашенно кивнул и сумел выдавить из себя, что будет ждать её в два часа; и как только она убежала – реально убежала, едва не стукнувшись о косяк! – Павел медленно опустился на свое кресло и попытался проанализировать произошедшее.

Но, вместо последовательных мыслей и оценки ситуации, в хаотичном порядке перед ним проносились совсем другие образы: зеленые глаза, ярко-крашеные, растрепанные волосы, высокая торчащая грудь и…

Павел посмотрел на свои брюки и нахмурился. Тело вело себя не менее странно, чем мозг.

Вот это было совсем не в тему. Он никогда не пачкал в гнезде. И никогда так не вел себя – даже будучи подростком.

Может, она чем-то воздействовала на него? Приворот? Экстрасенсорика? НЛП? Духи с феромонами? А может, его заворожил её невероятный голос – звонкий, излучающий радость на поверхности, но если нырнуть в глубину….

Мужчина потряс головой, отгоняя наваждение. Это все была, конечно, полная хрень, но как то же он должен был объяснить себе произошедшее. Постарался забыть об очередной странной встрече, но понял, что сосредоточиться ни на чем пока не может и нажал кнопку селектора.

– Принеси мне личное дело этой… радиоведущей.

Даже Виктору он не смог бы признаться, что знает её имя.

Запомнил еще тогда, когда впервые услышал в эфире.

Я вернулась в свою каморку слегка пришибленная, но, по размышлении, решила не усложнять. Разрешение получено и ладно. А то, что завтра я буду обедать с повелителем мира – это ерунда. Лопала я же оливье на Новый год, пока президент рассказывал по телевизору о светлом будущем? Вот и завтра так будет. А мне надо подумать над аукционом, написать несколько речей, да и последующие эфиры неплохо было бы хорошенько подготовить – вопреки мнению большинства, ведущие не говорили всё, что в голову взбредет. Некоторые темы и информация требовали длительного анализа и размышлений, пусть и выдавались за что-то необременительное.

Составила план – поработать на этой неделе придется немало – и снова налила себе кофе. Но выгнать Броневого из своих мыслей не получалось. Еще бы, с таким то размером.

Интересно, он везде … такой?

Осознав, о чем думаю, я расхохоталась и сама погрозила себе пальцем. Не стоит вам, Ярослава Константиновна, на чужие размеры замахиваться. Конечно, Зимины считали, что я лучшее, что породила эта планета, но кроме них, похоже, так никто не думал. Все мои немногочисленные романы протекали бурно, заканчивались быстро, оставляя в душе лишь недоумение. Я даже подумала, что это потому, что я выбираю несерьезных мужчин. Выбрала серьезного – зубного врача. Мало того, что перед нашим первым поцелуем почти-под-омелой он провел полный осмотр моей ротовой полости, так еще и оказался настолько унылым, что я сбежала сама. Видимо, плохо себя вела в тот год, раз Дед мороз выдал мне парня, претендовавшего на звание самого скучного мужика столетия.

Вот с Броневым, хоть он и выглядел правильным занудой, скучать мне бы не пришлось.

Я покачала головой. Опять не о том думаю.

И уселась за работу.

Был уже поздний вечер, когда мой трудовой порыв прервал телефонный звонок:

– Ярка, и долго тебя ждать?

– Тоха! – я в ужасе посмотрела на часы – Прости пожалуйста. Скоро буду.

Выключила компьютер, натянула куртку и и любимую шапку с помпоном и, прокравшись мимо Иры, ведущей вечерний эфир, рванула в сторону лифтов.

Дверь открылась с мягким «дзинь» и передо мной во всей красе предстал Броневой в абсолютно пустой кабине. Хм, я столько месяцев здесь работаю и никогда его не видела, а тут за несколько дней… Прятался он, что ли?

– Что? – спросил мужчина, глядя на меня с недоумением и нажал кнопку удержания.

Блин. Я сказала это вслух?! Неловко то как!

– Вы едете? – он нахмурился. Еще бы, раздумывает, наверное, с чего такие идиотки работают в его компании. И голос такой холодный. Хорошо, что я куртку надела

Я кивнула, зашла в лифт и повернулась к начальству спиной. Черт, а ничего, что я к нему задом? Заставила себя не вертеться.

Ощущения были странные. Лифт двигался медленно, практически бесконечно, и я как-то особенно остро чувствовала, что в нем не одна. Ничего такого, о чем пишут в любовных романах, вроде прерывающегося дыхания и желания броситься на стоящее рядом тело. Только ощущение далекого цунами: будто уже произошел отлив, обнажив камни-нервы, и все вокруг замерло в ожидании волны, готовой нещадно обрушиться на берег.

С облегчением я выпрыгнула из лифта и двинулась к входным дверям.

Броневой тоже. Да еще амбал в костюме, водитель – охранник – мастер – на – все – руки рядом нарисовался; представляю, как смотрелись люди – горы, следующие за маленькой мной. Ну, не за мной, конечно, – им тоже надо было на выход, но почему-то сделалось немного страшно. Интересно, если я побегу, это будет расценено как издевательство и неуважение к начальству?

В один шаг Павел Сергеевич поравнялся со мной и спросил привычно жестким голосом:

– Вас подвезти? Уже поздно.

Я так удивилась, что остановилась как вкопанная. И охранник удивился. А больше всего, удивился, похоже, своему предложению Броневой. Да что это с ним? Обед сначала этот, теперь подвезти. Может, конечно, его мама правильно воспитала и он не может оставить ребенка в лесу, но всё равно – странно.

Я помотала отрицательно головой и пробормотала:

– Нет, спасибо, я … Меня встречают.

И процессия снова двинулась к дверям.

На улице было хорошо. Ночь, мороз, московские пробки торжествуют. Стоянка перед нашим бизнес-центром почти пуста, но всё еще залита светом мощных прожекторов. У высокого крыльца сверкала чистотой поданная большому человеку карета. Но мой взгляд только скользнул по ней и остановился на ярко-желтой спортивной машине, смотрящейся посреди грязно – февральского снега также неуместно, как неизменно позитивный Антон. В распахнутой кожаной куртке, ярком свитере, без шапки, естественно, дабы не скрывать идеально растрепанной прически, он лениво смотрел в сторону входа, поигрывая ключами. Представление, похоже, было рассчитано на малочисленных сотрудниц, медленно расходившихся по домам, но даже я оценила. Хоть и знала, что это не более чем маска.

Тоха обожал играть мажора и скрывал за симпатичным лицом и похабными шуточками острый, как бритва, ум. Хотя скрыть его невозможно. Будучи гениальным программистом, он давно жил и зарабатывал огромные деньги в Лондоне; семейный бизнес не жаловал – только решал технические задачи – и потому был заклеймен старшими братьями как «Иван-дурак». Впрочем, они его обожали. Как и я.

Парень, увидев меня, замахал руками и заорал: «Яра-а!», будто я могла его не заметить. Радостно помахала в ответ – соскучилась за два месяца ужасно. Я готова была уже бежать к нему, но меня остановило странное ощущение, будто в правую щеку воткнулось горячее сверло. Нет, я никаких сверл не допускала в своей жизни, оставив это развлечение любителям всех оттенков серого, но именно так я себе это и представляла.