Яга в шутку предложила ей вырастить свое дерево с молодильными яблоками, чтобы больше не питаться за чужой счет, а Савитар восприняла это предложение всерьез и даже знала место, где она сможет это осуществить.

Так она снова вернулась во дворец Черномора, который все это время стоял нетронутый и никем не найденный, кроме разве что птиц, что летают высоко в небесах.

Дворец, достойный принцессы, теперь он принадлежал Савитар. Кое-где по белому камню, из которого он был сложен, пошли трещины, и сквозь них проросла трава, все было окутано паутиной, и везде лежал вековой слой пыли. Но в остальном ничего не изменилось. Даже его хозяин, точнее то, что от него осталось – череп да несколько костей, остальное растащили стервятники – и тот лежал в саду-клетке, где его оставила сбежавшая пленница.

Яга забрала останки Черномора себе – кости и прах сильного колдуна могли пригодиться в различных заклинаниях и потому пополнили ее волшебную коллекцию. Помогла Савитар восстановить дворец и привести его в прежний вид и даже призвала какого-то бесенка в помощники принцессе, чтобы та не скучала в одиночестве. Это было излишней щедростью с ее стороны, но ведьма решила, что по сравнению с тем, что уже сделано, это сущий пустяк, который она может себе позволить.

Дальше дело было за Савитар. Впереди у нее было несколько месяцев свободы, и она была вольна сама решать свою судьбу.

Когда они прощались, принцесса попросила Ягу еще об одном одолжении – сохранить в тайне то, что случилось с Жар-Птицей. В этом ведьма не могла ей отказать. Как ей на самом деле досталось перо, никто не узнает.

Да и кому ей рассказывать? Только Лешему, коту да ворону.

В некотором царстве, в некотором государстве… а точнее дело было в небольшом деревянном городишке, коим правил мелкий князек с крайне выдающимся чувством собственной важности. Сделался он таковым в результате соседских междуусобиц, в которых на его стороне оказалось чуть больше силы и везения, чем у его противников.

Так вот в городке этом бирючи наконец-то объявили окончание траура по покойной княгине. Пятой, если говорить начистоту. Князь правил вот уже двадцать лет с момента своей победы в основанном на месте побоища городе (который вот-вот должен был стать великим, но пока никак не становился). И за это время успел похоронить пятерых жен.

С первой супругой, его ровесницей, румяной дородной женщиной, он прожил десять лет, но она, несмотря на заверения знахарей о ее безупречном здоровье и посулы родить как минимум троих крепких сыновей, так и не принесла ему наследника. И потому князь, посоветовавшись со старейшинами, вознеся молитвы и хвалу и принеся жертвы всем богам, которые могли косо на него посмотреть, решил взять себе вторую жену, более молодую и красивую, не отягощенную лишним весом.

На публике, как правило, князь появлялся с первой княгиней, вторую же не было видать из-за ее широкой спины. Что чувствовала при этом молодица, никто не ведал, но вскоре она заняла место первой жены, по причине внезапной трагической кончины оной. Поговаривали, будто ее отравили, но в основном о таком старались молчать. Тогда князь устроил первый всенародный траур по усопшей супруге и положил начало прискорбной традиции.

Полгода все носили грустные лица, словно маски, и самые темные и изношенные вещи, какие только нашлись в коробах да сундуках, старались лишний раз не шуметь, а уж о веселье и праздниках в это время вообще можно было позабыть. Даже ярмарки в городе не устраивали, а когда издалека или из соседних городов приезжали купцы, им выделяли место под стоянку за его деревянными стенами, чтобы шум и суета, сопровождающие торги, не тревожили скорбящих.

Но траур закончился, и через полгода на главной площади объявили радостную весть – княгиня понесла! Еще через полгода все смогли лицезреть ее выступающий под платьем округлый живот. А через месяц она умерла при родах. Ребенок, правду молвить, выжил, но оказался девочкой.

И снова на полгода город погрузился в уныние. И вновь, после окончания траура, по всем уголкам разлетелась новая весть – князь снова намерен жениться, и ищет себе достойную супругу. Достойной оказалась старшая дочка другого князя, породниться с которым виделось выгодным. И, не спрашивая на сей счет мнения своенравной невесты, которая, кстати сказать, засиделась в девицах, вожди заключили договор и сыграли развеселую свадебку.

Веселой она была для всех, кроме невесты. Та была чернее тучи и даже смотреть не хотела на жениха. Сплетничали, будто в первую брачную ночь она дралась, словно кошка, и наградила благоверного новыми шрамами. А самые смелые, когда князю и всему народу полагалось скорбеть уже и по ней, шушукались, что третья княгиня положила глаз на молодого дружинника, который частенько стоял в карауле, охраняя покои княжеской четы, и, к слову, был княжьим родственником, приходясь ему двоюродным племянником.

Как уж там было на самом деле, никто наверняка не скажет, но не устоял молодец перед чарами красавицы, а может, и вовсе не противился. Так или иначе, об их тайной связи стало известно князю, а кроме него и иным, кто не умел держать язык за зубами.

Дружинника того, с малых лет грезившего о военных походах с самим вождем и добытых в них богатых трофеях, да так и не осуществившего свою детскую мечту из-за коварной женщины (или несчастной любви – уже и не важно), взашей погнали за городские врата и приказали больше не показываться на глаза князю и дружине. И это еще было не самое суровое наказание – все-таки родство сыграло свою роль. Изменница же – не прошло и недели – перерезала себе горло невесть откуда взятым кинжалом.

И если бы не разгневанный отец покойной, объявивший войну своему зятю, следующие шесть месяцев прошли бы в скуке, тоске и печали. А они были наполнены страхом и тревогой – об ушедших на войну мужьях, отцах и сыновьях, а также о будущем, которое ждало сиротливо оставшихся дома горожан. К счастью, назад вернулись почти все.

Противник был побежден, его власть свергнута, и случилось то, чему давно пора было случиться – влияние вождя возросло. В качестве одного из главных трофеев он привез с собой вдову своего тестя, женщину в годах, на несколько лет старше самого князя. Младшую дочь успели скоропостижно выдать замуж вскоре после старшей, потому в захваченном городе ее не оказалось. И, поразмыслив, князь решил, что и матушка сойдет.

В конце концов, двух дочерей она уже родила и выглядит здоровой; уже не молода, хоть и пока еще привлекательна, но на нее уже вряд ли кто-то позарится, тем более во избежание повторения истории с ее дочерью. Да и вообще, что еще остается безутешной вдове, попавшей в плен к врагу, кроме как подчиниться ему, в желании сохранить жизнь? Хотя это был спорный момент, но норов дочка точно не от матери взяла. Так что, выждав оставшийся положенный срок, князь женился-таки в четвертый раз.

Однако и тут его надеждам не суждено было оправдаться. Супруга была смиренна и покорна, и ни в чем ему не перечила, боясь лишний раз поднять на него глаза. И князь какое-то время был всем доволен. Но однажды ночью она поднялась с постели с острой жаждой и сбивчивым дыханием, и, не сделав и пары шагов, упала замертво, схватившись за сердце. Князь уже и не знал, что думать и делать. Четырех жен он уже похоронил (а кто-то бы, возможно, сказал, что угробил), сыновей у него до сих пор не было. И стоило ли пытать счастье в пятый раз, правитель сомневался.

Однако князь сомневался, а жизнь, уверенная в своем торжестве, подкинула ему новый сюрприз. На одних торгах, которые он почтил своим присутствием, князь встретил знакомого, давно не виденного купца и внезапно воспылал страстной любовью к его повзрослевшей дочери. К счастью князя и к еще большему счастью купца, не посвященного во мрачную историю предшественниц его любимой доченьки, она ответила князю взаимностью.