– Это была большая золотая птица, – после того, как выслушал своих подопечных, произнес Леший. – Не из здешних. Большего я не знаю.

Яга метнула на него разъяренный взгляд.

– Я найду ее! И больше она не посмеет у меня воровать!

– Умерь свой пыл, – спокойно ответил Леший. – Это всего лишь птица, невинное неразумное существо.

– Тем более.

Не для того она годами искала в далеких краях волшебное средство, позволяющее бессмертному телу сохранить молодость и красоту, не для того взращивала в своем саду эту яблоню из маленького зернышка, чтобы теперь какая-то златокрылая тварь столь кощунственно покусилась на ее молодильные яблоки, лишив ведьму персонального источника вечной молодости. Кто бы это ни был, решила Яга, пусть даже сказочная Жар-Птица, ей не поздоровится! Что бы там Леший ни говорил, распотрошит и пустит на плащ пернатую! Один – с вороньим оперением – у нее уже есть, будет еще – с золотым.

Леший, наблюдая за эмоциями, отразившимися на лице Яги, сердито сдвинул брови, а потом его обросший зеленью древесный лик снова принял умиротворенный вид.

– Я верю, что ты не настолько порывиста, как иногда кажешься. И не станешь убивать без разбора. Ты вовсе не кровожадна.

После этих слов Леший, так и не дождавшись ответа от Яги, которая продолжала сверлить его своими дикими черными очами, медленно шагнул назад и растворился в окружающей его зелени. Ведьма же, плотно сжав губы, собрала оставшиеся целыми яблоки – они лишь скрыли дно корзины – и отнесла их в избушку. Она хотела сразу же вернуться в сад и дождаться там возвращения непрошеного гостя, дабы застать вора на месте преступления. А Яга не сомневалась, что птица вернется, коль скоро за раз все не осилила, как и не сомневалась в природной жадности и прожорливости пернатых созданий.

Но пришлось немного задержаться дома, занимаясь переработкой скудного урожая, а вместо себя в сад отправить своих маленьких помощников.

О Жар-Птице Баба Яга, разумеется, слышала. Как и о ней самой, об этом легендарном существе ходило множество слухов. Кто-то говорил, что она и впрямь золотая, другие утверждали, что она создана из чистого огня, и прикоснуться к ней, не обжегшись, невозможно. Третьи рассказывали, что, когда она поет, из клюва у нее сыплются золотые украшения и жемчуга.

Знакомые тех, кто видел очевидцев, были уверены, что ее пение исцеляет хворых, возвращает слепым зрение, глухим – слух, а немым – голос. Иные, напротив, думали, что глядеть на нее вредно для глаз – такая она яркая и сияющая. Были и такие, которые даже опасались, что один лишь ее взгляд может испепелить. Но большинство все же считало, что встреча с ней сулит удачу, и ее перо, попавшее в руки к такому счастливцу, будет амулетом, притягивающим везение, благополучие и достаток.

Баба Яга с изрядной долей сомнения относилась ко всем слухам, потому как не встречала еще человека, от которого можно было бы узнать все из первых уст, и сама загадочную птицу не видела. Она вообще всегда предпочитала узреть все воочию, чем доверяться непроверенным сведениям, хотя, что греха таить, по собственному опыту знала, что не бывает почти ничего невозможного.

Она сама – яркий пример невозможного.

Ведьма, пересчитывая дома собранные яблоки, вздыхала и с досадой цокала языком. При этом она проворачивала в уме всевозможные варианты развития событий и свое поведение, когда найдет вора и если загадочная иноземная птица окажется тем самым сказочным существом, стараясь принять во внимание уверенность Лешего в ней.

Но все ее измышления неизменно заканчивались кровавой расправой. Она не могла подавить в себе обиду от случившегося, что, в сущности, отчасти было и ее виной. Нечего было кому попало доверяться.

Не было и речи о том, что Леший будет неусыпно караулить яблоню. Надо было поставить там своих стражей, выдумать какую-то хитрую защиту или, в конце концов, посадить дерево рядом с избушкой. И двор украсило бы, и далеко ходить не надо. Но какой-то бес ее дернул найти особенное место. И, как по волшебству, оно нашлось и зачаровало Ягу. Ну что ж, будет впредь более осмотрительной, каковой ее и считает Леший.

Яга закупорила последний сосуд с яблочной настойкой – думая, как лучше использовать столь малый урожай, она остановила свой выбор именно на ней, потому как приобретаемая напитком в процессе его приготовления крепость усиливала и продлевала действие плодов – и поставила на стол, чтобы потом спустить все заготовки в прохладный подпол на длительное хранение, когда в окно ворвался взъерошенный ворон с криком «Вор! Вор!!!».

Ей не требовалось ни объяснений, ни времени, чтобы понять, что случилось. Она мгновенно схватила метлу и, на бегу оседлав ее, устремилась в сад, где уже разгоралась схватка между котом и огромной золотой птицей.

В воздухе пахло паленым. Во все стороны летели черная шерсть и золотистые перья, которые, стоило им коснуться земли, таяли, словно искры от огня. Вот и попробуй, поймай свою удачу!

Кот, увеличившийся в размерах и принявший облик страшный и опасный, с прыжка нападал, выпускал острые когти в попытках оцарапать противницу, шипел и скалился, обнажая длинные белые клыки и стараясь вцепиться в птичью плоть. Птица же изворачивалась, взлетала, хлопала большими сильными крыльями и била хвостом, отгоняя от себя хищника, вертела длинной шеей, пыталась выклевать ему глаза и даже прищемила клювом кошачье ухо, порвав его, отчего кот зарычал и отскочил, отбросив от себя пернатую тварь.

Одного взгляда на это существо хватило Яге, чтобы понять и поверить в то, что перед ней действительно Жар-Птица. Вот уж везение так везение!

Она была ростом почти с человека. Распущенный опахалом хвост не уступал в величине и великолепии павлиньему. Крылья были под стать ему – искрящиеся красотой, большие и мощные, словно драконьи. Шея длинная, тонкая и гибкая, не в пример коротким крепким ногам с загнутыми когтями на пальцах, голова небольшая, вытянутая, как яйцо, и увенчанная высоким хохолком будто короной, клюв маленький, плавной дугой уходящий вниз, из которого, извиваясь, в гневе выпускался наружу похожий на змеиный, раздвоенный язык.

Все ее оперение переливалось золотом и серебром так ярко, что глаза непроизвольно щурились, как при взгляде на солнце, чьи лучи отражались от птицы, словно от зеркала.

Когда Жар-Птица замешкалась, отброшенная котом на землю и не успевшая подняться, к ней подлетела Яга и резко схватила ее за шею голой рукой.

– Попалась, воровка! – выкрикнула она и застыла с вытаращенными глазами.

Невозможно было передать словами, какую боль она испытала, прикоснувшись к птице. Руку обожгло жаром так, словно ведьма сунула ее в огонь или взялась за раскаленный уголь, казалось, она и впрямь вот-вот вспыхнет. Яга лишь напряженно сжала зубы, но свою добычу не отпустила.

Птица затрепыхалась, пытаясь вырваться, и все норовила клюнуть держащую ее руку, но не могла дотянуться, так как та сжимала ее прямо под клювом. Пернатая пленница только выпускала свой вертлявый язык, который если и мог навредить, то не сильнее того ожога, что уже расползался по руке Яги. Поняв, что все ее попытки тщетны, птица зашипела женским голосом:

– Давай! Убей меня или сгоришь заживо!

Ведьма от удивления наклонила на бок голову и приоткрыла рот.

– Что, говорящих птиц не видела? – продолжала плеваться словами, словно ядом, Жар-Птица.

Яга посмотрела ей в глаза – живые, разумные, человеческие, полные боли и страданий, а еще какой-то вселенской усталости. И она вмиг забыла о своей злости и желании открутить голову воришке. Уголки ее губ поползли вверх в хитрой улыбке. Ведьма стукнула черенком метлы, которую продолжала держать в другой руке, оземь, и та превратилась в вилы. Одним резким точным движением она запустила ими в птицу, крепко пригвоздив ее к земле.