– Это неважно. Мне нужно доказательство, – поставила условие ведьма.

– Не свое ли разбитое сердце ты хочешь излечить? – засмеялась Жар-Птица и осеклась, увидев, как Баба Яга напряглась и сжала кулаки. Неужели попала в яблочко?

– Не совсем, – сухо ответила ведьма, незаметно натягивая подол платья на свою увечную ногу, а потом выставила вперед раненую руку. – Покажи мне.

Птица, взглянув на ожог, хмыкнула и запела дивным голосом, который ласкал слух, мелодия убаюкивала, а кожа на руке срасталась, выравнивалась и приобретала нежный молочно-розовый цвет. Яга покрутила рукой, рассматривая ее со всех сторон, и с опаской потянула за ткань платья, оголяя ноги, оставшиеся, к ее разочарованию, которое она не смогла скрыть, прежними. Она нахмурила брови.

– Ты целенаправленно исцеляешь недуг?

– Нет. Мои чары направлены на человека со всеми его недугами. Как это случилось? – Жар-Птица легко, едва касаясь одеревенелой кожи, золотыми перьями своего крыла провела по левой ноге Яги, оставив чуть заметный красноватый след. Боли ведьма не почувствовала вовсе, но сильнее сдвинула брови.

– Тогда почему то, что сработало на руке, не сработало на ноге?

– Это метка смерти, – в глазах птицы мелькнул испуг. – Я исцеляю живых, а не возвращаю к жизни мертвых.

– Как прикажешь это понимать? – хотя ответ Яге не требовался. Поняв, что и Савитар не собирается отвечать, она нехотя продолжила. – Это мое проклятье. Последствия слепой любви.

Жар-Птица деликатно не стала задавать лишних вопросов, за что Яга была ей благодарна. Но относительно своей судьбы отставать не желала.

– Я сказала, что выполню все, что в моих силах. Это, – она головой кивнула на ногу, – не входит в их число. Но я могу быть полезной тебе. Я могу поделиться с тобой своим пером, оно станет талисманом удачи, да и свойства свои не утратит, будучи отделенным от меня.

– Видела я, как сгорают твои перья, – недоверчиво процедила сквозь зубы ведьма.

– Ты видела, как я защищала свою жизнь. Конечно, у меня не было желания одаривать противника волшебными перьями, – и Жар-Птица лукаво склонила голову набок, показав свой змеиный язычок.

Как оказалось, все дело было в добровольной отдаче пера птицей. И добиться этого можно было совсем не силой, а только ласковыми словами, щедрыми дарами или выгодной сделкой.

То же получалось и с исцелением. Петь всем и каждому Савитар не желала, да и на глаза старалась лишний раз никому не попадаться. Поменяв сущность, суть своенравной принцессы, похоже, осталась прежней.

Ох и фрукт же встретился Яге. Но тем было интереснее. Она просила рассказать все, что Савитар знала, делала, думала, чувствовала. Все, что могло бы помочь разгадать ее загадку и найти подходящее решение.

На перо Яга решила согласиться, мало ли когда и для чего оно могло сгодиться. Да и собирать подобные волшебные диковинные вещицы было одной из ведьминых страстей.

Был, конечно, еще один способ получить перо, но тогда нужно было ждать не меньше пары месяцев, а само по себе оно не было целью.

Каждой осенью, когда уже чувствовалось приближение зимы, Жар-Птица умирала и возрождалась вновь с приходом весны. Это было отражение ее первой зимы в обличии птицы – зимы ее жизни.

Когда Черномор похитил Савитар, стояла осень. Когда Савитар освободилась из его дворца, наступила весна. Перед смертью Жар-Птица скидывала несколько старых перьев, и они не сгорали, как обычно бывало. Всякий, кому в этот момент посчастливилось бы ее найти, смог бы заполучить себе талисман удачи, который бы освещал ему путь и согревал холодными вечерами.

Если же немного опоздать, то сброшенное перо теряло все свои волшебные свойства, превращаясь в золотое, которое для кого-то тоже могло стать удачной находкой.

– Утро вечера мудренее, – сказала Баба Яга, тяжело поднимаясь на отсиженные ноги и привставая то на цыпочки, то на пятки, чтобы размять их. – Я подумаю, что можно сделать, но обещать ничего не стану. – Птица, не отрывая от нее своих больших огненных глаз, поспешно закивала. – Можешь остаться здесь, а можешь пойти со мной, только не спали там мне ничего. У меня все деревянное.

Жар-Птица добралась с Ягой до избушки, по всей видимости, только из любопытства – ей хотелось посмотреть, как живет лесная ведьма – и, казалось, была удивлена и даже разочарована той простотой и аскетичностью, на вид граничащей с нищетой, которая предстала ее взору. Она думала, что колдуны, ведьмы, чародеи и прочие представители их братии привыкли ни в чем себе не отказывать, имея в распоряжении почти неисчерпаемые магические ресурсы.

Черномор жил на широкую ногу. Его дворец был огромен и великолепен, такому мог позавидовать любой царь. Высоко в горах он был неприступен и незаметен никому, кто о нем не ведал, а такими сведениями Черномор не привык делиться, он вообще делиться не любил.

У колдуна во дворце имелась сокровищница, в которой хранились – не иначе, как для любования ими – несметные богатства. И единственный раз, когда он действительно готов был расстаться с ними, когда он просил Савитар стать его женой.

Хоть других колдунов принцесса и не встречала, но Яга разбила вдребезги ее представление о них.

Жар-Птица недоуменно осмотрела двор и частокол с оленьими и волчьими черепами, заглянула в дом, который весь был меньше самой маленькой из комнат во дворце Черномора – оттуда на нее враждебно зашипел черный кот с порванным ухом – затем вежливо пожелала ведьме спокойной ночи и отправилась обратно в полюбившийся ей сад, перед тем выщипнув у себя из крыла большое золотистое перо и в клюве протянув его Яге.

– Я навеки останусь твоей должницей, – словно заклинание, сказала ей Жар-Птица, – и если когда-нибудь потом тебе понадобится моя помощь, просто возьми перо и подумай обо мне. И я найду тебя.

Сама Яга не собиралась требовать обещанную награду сейчас, еще ничего не сделав, но не принять его тоже уже не могла. Хотя ей было не по себе оттого, что Савитар так на нее рассчитывала.

После ухода птицы она с пером в руке прошла в чулан, достала пустую полупрозрачную банку и аккуратно опустила в нее ценный дар. Крепко закрыв банку крышкой, она поставила ее на полку под потолком и накинула плотной тряпицей, которая почти не пропускала исходящий от пера свет.

Яга хотела хорошо отдохнуть после длинного и напряженного дня, но долго не могла уснуть и вертелась с боку на бок, размышляя о том, что ей предстояло сделать – теперь это представлялось ей своим долгом, и подвести несчастную Савитар она не хотела.

Она сотню раз прокручивала в голове все, что наговорила ей птица, пытаясь зацепиться хоть за что-то, что поможет ей в поисках способа обойти проклятье Черномора и вернуть Савитар ее истинный облик.

Разумеется, тут не обойтись без некоторых оговорок и условий, но принцесса, казалось, была готова на все – пусть даже она будет иметь возможность быть собой ничтожно малое время, пусть даже один день в году.

Подумав об этом, Яга уже вслух медленно и вкрадчиво проговорила: «Пусть даже один день в году». И внезапно ее осенило: осенью, когда Жар-Птица умирает, душа Савитар освобождается, хоть, не имея человеческого тела, и не помнит о своем существовании, точнее забывает о нем при возрождении. Пусть это была всего лишь догадка, но от этого уже можно было отталкиваться. Да и кому, как не Бабе Яге, лучше других знать о жизни после смерти?

Взбудораженная своими мыслями, Яга, провалявшись без сна в постели еще некоторое время, поднялась еще затемно и принялась мерить шагами свою небольшую избу, то заходя в чулан, то залезая на печь, то заглядывая в подпол, чтобы проверить там, в коробах, сундуках, шкатулках, мешочках и сосудах, наличие различных предметов и ингредиентов для зелий и снадобий, и продумывая при этом детали своего зарождающегося плана.