Вернулся Тим ещё до заката, находиться дома было невыносимо. С отчаянной надеждой он в последний раз набрал номер.

«Аппа…»

Сад закрывался на ночь. Ждать оставалось недолго.

Соня проснулась с головной болью. «Странно, дождя не слышно, тусить мы вчера не тусили, с чего же так плохо?» – едва успела подумать путешественница, как на неё обрушились воспоминания. Она слишком резко села в кровати, в глазах даже потемнело. «Не сон, – оглядываясь по сторонам, заключила девушка. – Где бы я ни была, а гостиничные номера тут абсолютно такие же». В надежде на облегчение страданий, Соня потянулась к сумке. К счастью, обезболивающее оказалось на привычном месте. Пальцы наткнулись на телефон. «Может, хоть какая-то связь появилась?» Надежда умерла ещё до того, как окончательно сформировалась. За ночь устройство окончательно разрядилось. «Предатель», – разозлилась Соня на аппарат и запихнула его обратно. В ванной нашелся стакан. Насколько безопасно пить местную воду из-под крана, девушка не думала. Подняла глаза к зеркалу, ох, лучше бы она этого не делала. На неё смотрело нечто лохматое, весьма помятое, с кругами осыпавшейся туши под глазами. Жуть. Зато проблема, как там вчера сказал Грей, Изнанки сразу отошла на второй план. «Грей! Он же обещал прийти утром! А тут… я». Ближайшие полчаса чудовище преображалось в красавицу.

В дверь постучали. Соня поспешила открыть. На пороге стоял Грей с двумя большими стаканами.

– Надеюсь, ты любишь капучино.

– Ты знал! – обрадовалась девушка. – Проходи.

– Не выспалась? Глаза у тебя красные.

– Это всё голова. Болит ужасно.

– Последствия перехода, наверное.

– Мне вот сейчас вообще не полегчало. Что за переход? Что такое Изнанка? А Око? – Соня не заметила, что начала беспокойно мерить шагами комнату.

– Сядь, пожалуйста. А то мельтешишь, как яллара. Я попробую объяснить

– Как кто? – переспросила Соня, но послушно присела на край кровати.

– Яллара. Маленький такой зверёк, похожий на кролика, но с длинным хвостом, ну ты знаешь! Морда у него вытянутая, и носится постоянно.

– У нас таких нет. Смотри! – Соня привычно потянулась к сумке за телефоном.

– Гугл… – Осеклась. Вспомнила, что тот лежит на дне бесполезным разряженным кирпичом.

– Проехали. Но я уверена, у нас их нет.

– Не может быть. На Изнанке нет ничего уникального: ни животных, ни растений, ни технических устройств – вообще ничего. Только то, что есть у вас. Или хотя бы появилось, пусть и не прижилось. Так что либо яллары у вас вымерли, либо их очень мало.

– Зачем только спросила, – пробормотала Соня. – С пушистиками потом разберемся, это всё мелочи. Что такое Изнанка?

Грей достал из кармана маленькую вышивку.

– Вот, нашел утром на рынке. Так объясняют маленьким воспитанникам в Оке.

– В Оке? – Сонино любопытство сложно было держать в узде.

В ответ она получила строгий взгляд.

– Три минуты ты молчишь и не перебиваешь, договорились?

– Да, прости, продолжай, я практически рыба.

– Славно. У каждого предмета или явления есть две стороны, как на вышивке: лицевая и изнаночная. Лицо, как правило, аккуратное, его создают, чтобы показывать. Рисунок может быть красивым или ужасным, тут уж как решит вышивальщица. А изнанка, – Грей перевернул лоскут, – никогда не угадаешь, какая. Смотри, вот здесь рисунок точно совпадает с оригиналом, здесь очень постарались работать аккуратно, а вот тут сплошные узлы. Либо нитка спуталась, либо мастерица очень торопилась, либо терпения не хватило. Основная идея в том, что изнанка – не точная копия лица. Она не плохая сторона, нет, она – другая сторона. Но без неё не будет существовать и лицевая. Не будет опоры, баланса. Пока понятно?

Соня кивнула. С вышивкой всё было очевидно.

– Так же устроен мир, – продолжил лекцию Грей. – Вместе с Изначальным уровнем появился и Изнаночный. Ты живёшь на Изначальном, я – на Изнанке. Мы не ваша копия и не противоположность. В чем-то мы очень похожи, в чем-то – кардинально отличаемся. Изнанка неоднородна, тут хватает и красоты, и уродства. Никогда нельзя предугадать, как то или иное событие отобразится у нас. Однако совершенно точно можно сказать, что мы не создатели. Так же, как и с вышивкой. Рисунок формируется на лицевой стороне, изнанка – лишь оборот. Но даже если ты передумаешь и сделаешь новые стежки, на обратной стороне останется всё. Поэтому у нас не может ничего появиться, пока это не изобретут у вас. Но при этом мы ничего не теряем. Если что-то было создано в вашем мире, но так и не нашло применения, то на Изнанке оно существует.

Если говорить о нематериальной стороне, то мы оперируем вашими же понятиями, но не всегда отношение к ним у нас такое же. Например, благотворительность. Вы возвели её в ранг одной из величайших благодетелей.

– Три минуты прошло! Что значит «возвели в ранг»? Конечно, любая помощь слабому – это благо. Это же моральная обязанность тех, кому дано больше!

Грей улыбнулся.

– Удачный вышел пример. Оказывая помощь слабым, вы лишаете их возможности бороться за своё достойное существование. Слабый всегда будет оставаться слабым, пока сильный будет его защищать. Пока выживает сильнейший, человеческий вид защищен от вымирания. У вас сильные и успешные испытывают постоянный комплекс вины за то, что им дано больше. А занятие благотворительностью заглушает его. Даже если предположить, что вы оказываете благо конкретному индивиду, что спорно, то человечеству в целом это не идет на пользу.

– Это какая-то извращенная логика. Сейчас ты скажешь, что война – это хорошо.

– Безусловно.

– Как? – опешила Соня.

– Войны контролируют численность населения, стимулируют развитие науки и техники, сплачивают людей.

– Безумие. А в чем, по-вашему, нереальная польза убийства?

– Не заводись, это просто взгляд, отличный от твоего. Но не забывай, что без боли не бывает блаженства, без горя – счастья, без тьмы – света, без Изнанки – Изначального мира. Тебя бы тоже не было, что, безусловно, лично меня бы очень расстроило.

Соня, несмотря на всё негодование, смущенно заулыбалась.

– Что же до убийства, то на самом деле здесь оно тоже не одобряется. Жизнь – это личная собственность человека. Только он сам вправе распоряжаться ею. Знаешь, что-то мы углубились в морально-этические дебри. Пойдем погуляем, заодно ты убедишься, что здесь не страшные монстры живут.

И снова Грей оказался прав: прогулки были Сониной страстью номер три, сразу после кофе и сливочного пломбира. На призовое место могли бы претендовать ещё квесты, но они все-таки были краткосрочной эпизодической радостью и не выдерживали конкуренции с прогулками, радующими на постоянной основе.

Задняя дверь отеля вела в городской парк. Небольшой, но очень милый: пруд, ухоженные топиарии, клумбы с причудливыми узорами.

– Слушай, нам бы перекусить. Ты подожди меня здесь, а я добуду пару сэндвичей. Я быстро.

Не успела Соня вставить и слова, как Грей усадил её на ближайшую лавочку и умчался в глубь парка.

– Мамочки! – спустя мгновение вскрикнула девушка и вскочила. Лавка под ней пошевелилась! Соня огляделась в поисках поддержки, но, как назло, вокруг не было ни души. Видимо, рабочий день существует и на Изнанке тоже. Очень медленно и аккуратно она протянула руку, дотронулась до лавки и сразу же руку отдернула. Никакого движения. Похоже, доли секунды было недостаточно.

– Ладно. – Поглубже вдохнув, Соня опустила ладошку на сиденье.

Какое-то время ничего не происходило. И вдруг поверхность лавочки под пальцами слегка шевельнулась. Рука инстинктивно дернулась. Там, где она только что была, остались очертания ладони. Постепенно они исчезли.

– Этого не может быть, – ошарашенно прошептала экспериментаторша.

Любопытство взяло верх над осторожностью. Тщательно исследовав всю поверхность, Соня пришла к выводу, что да, она вся твердая и однородная, и нет, материал не похож ни на что гибкое, но застывшее. Совершенно обычная металлическая лавочка. В Лондоне, правда, таких немного: на дереве сидеть теплее и удобнее.