– Тимох, это вообще нечестно! И потом, какой смысл? Если они захотят, они нас и в Москве достанут.

– Я так понял, что нет. У членов Ока есть какая-то проблема с путешествиями. Макс эту тему замял, я приставать не стал. Но он очень настаивал.

– Да что ж такое! Я им… нам… починила эту атмосферу дурацкую, а они у меня всё отбирают! Ладно, отобрали Изнанку. Пусть! Но Англию. Это мелко и подло!

Обнимать бушующую сестру было чревато. Тим решил подождать, пока буря уляжется. Спустя пару минут Соня взяла себя в руки.

– Он так и сказал? Прямым текстом? Уезжайте из Англии и больше никогда туда не возвращайтесь?

– Да. Систер, нам необязательно это делать завтра с утра. Если ты хочешь куда-то съездить, что-то ещё здесь посмотреть, пара недель у нас есть. Макс считает, что так быстро приказ не отдадут.

Соня задумалась. Куда бы она хотела съездить? Да как тут выберешь? Чем Стоунжендж лучше Дувра? Или чем Уэльс лучше Шотландии?

– Я так понимаю, что под Англией в данном случае подразумевается вся Великобритания?

– Угу, и Ирландия тоже.

– Прекрасно, – такое короткое слово, а так много сарказма. – Была бы у меня возможность, я бы договорилась с этим их Окуляром, чтобы он таким же лучом штаб-квартиру им подпортил.

– И после этого ты удивляешься, почему нас на Изнанку больше не пускают.

– Но я же не предлагаю её разрушать с ареопагом внутри! Пусть выходят.

– Это, безусловно, меняет дело!

Разговор затух.

Присутствие брата или скорый отъезд примирили Соню с необходимостью находиться дома. Через час она благополучно заснула, а утром проснулась с готовым решением.

– Мы уедем. Прямо завтра, если есть билеты. Если нет, то первым же доступным рейсом. Сейчас сложновато, сезон в самом разгаре, но как-нибудь справимся. У нас будет не так много времени, чтобы придумать родителям достоверную причину, почему мы сюда больше не поедем. Особенно ты с учёбой. Но об этом мы подумаем в самолёте. А сегодня мы едем в Стоунхендж.

– Это какое-то неожиданное решение.

– Мне есть что сказать Окуляру. И почему-то мне кажется, что там он меня услышит.

– Глупо спрашивать, но я всё-таки рискну. Промолчать ты не можешь?

– Не могу! Ты и сам прекрасно это понимаешь.

– Не понимаю. Но поедем, куда деваться.

Соня настаивала, что проще ехать с какой-нибудь групповой экскурсией, чем прыгать по поездам с пересадками. Зная сестру, Тим понимал, что вот это её «мне надо поговорить с Окуляром» не влезет во временные рамки ни одной групповой экскурсии, и единственный вариант – ехать самим. Спор грозил перейти в разряд конфликта. Решил в итоге тот, у кого был ноутбук и кредитная карта. Поехали своим ходом.

Толпа туристов, гуляющая по кругу, никак не испортила Соне впечатление от места. Каждый раз, когда она приезжала к древним камням, у неё перехватывало дыхание, но в этот раз появилось новое ощущение: маленькие иголочки кололись от макушки до пяток, и чем ближе она подходила, тем сильнее становилось покалывание.

– Подозреваю, это значит, что ты была права. С Окуляром тут связь прямая.

– Конечно, я была права! Я же всегда права!

– Это я всегда прав. А дразниться нехорошо! Тем более маленьких дразнить! И кто тебя только воспитывал?!

– Тоже мне, маленький нашёлся. Господи, ты это видишь?

– Что? Где? – удивился Тим.

– Да вон же, вокруг камней! Искры голубые, да как ты не видишь-то? Их же море!

Тимоха старался изо всех сил, но разглядеть искры не получалось.

– Похоже, это ваша с Окуляром тема.

– Мелкий, мне надо туда, за ограждение, ближе!

– Э, нет! Даже не думай! Мы, конечно, завязываем с поездками сюда, но депортация в мои планы вообще не входит! Так что давай, договаривайся с ним на расстоянии!

– Какие мы нежные, депортации испугались! Ладно, законопослушная зануда, отойди!

– В смысле, отойди?

– В прямом! Можно отойти в кривом?

– Без понятия. Зачем отходить-то?

– У меня с Окуляром интимный разговор.

– То есть туристы тебя не смущают, а я смущаю?

– Да ты послушай только этих туристов!

Тим прислушался.

«Bello!», «Magnifico!», «Maravilloso!». Со всех сторон. Удивительно, откуда так много испанцев? Наверное, сразу несколько автобусов с испанскими экскурсиями приехало.

– Ладно, я понял. Разговаривай со своим желейным другом, я вон там пойду на травке посижу.

– Молись, чтобы этот друг тебя не услышал. Сомневаюсь, что ему понравится быть желейным.

Надо отдать Соне должное, наговорилась она минут за десять.

– Ты готова? Всем козней настроила? Можем ехать домой собирать чемоданы?

– Почти. Дай мне немножко времени, я хочу здесь посидеть.

– Сиди сколько надо.

Так они и сидели в тишине, разглядывая древние камни. Вдруг Соня вскрикнула.

– Мелкий, смотри, это же Маляк! Смотри же!

Соня показывала на черную кучку перьев на вершине одного из трилитонов.

– Сонь, без обид, с чего ты взяла-то, что это Маляк? Ты отличаешь воронов в лицо теперь?

– Конечно! Они же разные абсолютно. Погоди, то есть ты не отличаешь?

– Нет. И я тебе больше скажу, процентов девяносто девять так населения планеты имеют ту же проблему, что и я!

Но Соня его уже не слушала, она бежала к ограждению.

– Маляк!

Кучка перьев встрепенулась, расправила крылья и полетела прочь от Стоунхенджа. Тим спешил к Соне. Он боялся, что она расстроится. Но нашел сестру безмятежно улыбающейся.

– Они меня услышали, мелкий! Они меня услышали!

Эреб сидел в камере у Грея. Разрешения ареопага на допрос у него не было, никто в принципе не знал, что он находится на территории штаб-квартиры. Но ему было плевать. После того заседания с Оком Хранителя ничего не связывало. Верховный приходил в архив мириться. Примирение переросло в угрозы выселения. Аргумент простой: не хочешь быть частью Ока, не можешь быть частью архива Ока. Эреб выгнал его взашей. Око теперь существовало для Хранителя постольку-поскольку. Он занимался исключительно своими делами, и к Грею его привело самое личное дело из всех возможных. Последние часа четыре это дело не двигалось с мертвой точки.

– Эреб, хватит! Это бессмысленно. Я действительно не знаю.

– Окуляр не может врать дословно. Намекать, говорить полуправду, скрывать, манипулировать – это он может. Но если он сказал, что ты знаешь, значит, знаешь.

– Не может врать? То есть фраза про «исход один подправил» – это правда?

– Думаю, да.

У Грея затряслись руки, язык плохо слушался.

– Это мой исход?

– Твой, конечно, к чему ему про другие-то вспоминать.

– То есть я не чёрный? Я не обречён?

– Конечно, ты не чёрный! Чёрным на Изнанке хорошо! Они людей не убивают, – раздражённо ответил Эреб. – Архонов у вас там с мозгами нет. Один комтур был не дурак, да и тот уже полгода как не в себе. А иначе до кого-нибудь точно дошло бы.

Ужас и отчаяние в глазах узника.

– Всё зря, всё напрасно. Мне не надо было. И он мог бы до сих пор жить. И всё не так бы было.

Грей забубнил. Эреб вздохнул. С визитами придется повременить. Главное, чтобы совсем отменять не пришлось.

Теплый мягкий бок потерся о ногу. Нокс вернулась. Где она бродила по штаб-квартире, только ей известно. Она теперь часто убегала. А Хранитель её не держал, пусть отвлекается. Убегала. Эреб зацепился за слово. Но почему? Что-то его насторожило. Ну конечно! Подлетел к Грею, сильно встряхнул его.

– Эй! Ты пытался сбежать! Там, у Окуляра, ты полз к машине. Куда ты планировал бежать? Куда?

– В Бильбао, на пароме, – в полузабытьи.

Эреб отпустил парня, не заметив, что тот упал мимо кровати и даже не попытался встать. Что-то сломалось у Грея внутри, стержень.

– В Бильбао, на пароме, – медленно повторил слова Грея. – Развилка в Испании. Но нам с тобой, Нокс, путь туда заказан. Как и комтуру. Придётся нашей девочке справляться одной. Опять.