– Я…я… у меня не было выхода – он застал меня врасплох, я сделала всё, что могла. Теперь Рошах первоисточник, он тот, кто тебе нужен.

Хватка ослабла, Хозяйка леса обессиленно упала на четвереньки.

– Возможно, всё не так уж и плохо… По крайней мере, это избавляет меня от лишних хлопот. – Голос Рейвена вновь стал спокоен. – Как он справился?

– Хорошо. Он определённо избранный.

– Думаю, я погорячился. Позаботься о том, чтобы он оказался в нужное время в нужном месте и сыграл свою роль. Сейчас может делать что хочет, большого значения это не имеет.

– Как пожелает повелитель. – Она вновь приклонила колено. – Я не стану действовать за твоей спиной.

– Ты сделаешь всё, что только сможешь ради своей выгоды. Именно поэтому ты опасна и одновременно так ценна для меня.

Рейвен наслаждался своим могуществом, о чём говорила самодовольная улыбка, едва заметная за маской безразличия. Он сделал небрежный взмах рукой – вороны, до последнего момента атаковавшие медведя, расступились в стороны, открывая вид на окровавленную едва живую тушу.

– Не переживай, он быстро поправиться. – Маг не обратил внимание на полный ненависти взгляд, которым его наградила Хозяйка леса. – Теперь ступай и занимайся своими делами, но помни: я присматриваю за тобой. Ты будешь нужна мне позже, не опаздывай! – Рейвен мгновенно распался на десяток воронов, присоединившихся к беснующейся стае.

Чёрная живая туча взмыла вверх, оглашая округу мерзким карканьем, и улетела прочь.

Хозяйка леса ещё немного посидела в нерешительности, пытаясь понять, действительно ли она осталась одна. После подошла к медведю, нежно проводя рукой по его окровавленной шерсти. Она посмотрела на место, где ещё недавно стоял тёмный маг.

– Когда настанет время, мы все получим по заслугам, и ты не исключение. – Презрительно плюнув себе под ноги, женщина удалилась прочь.

В след за ней, хромая, побрёл её раненный друг.

Дни сменялись днями, солнце стремительно опускалось за горизонт, чтобы на утро вновь освещать путь. Рошах шёл очень быстро, местами даже бежал. Он чувствовал новый прилив сил с каждым днём, с каждым сделанным шагом. Чувствовал, как внутри бушует стихия, как сердце бешено разгоняет кровь, а ноги едва ли касаются земли. Всё его нутро вопило от желания сильного и необузданного.

В один из дней, коглда путь его лежал через цветущую долину, Рошах увидел дым, обильно поднимавшийся к небу. Он походил на дым больших костров, разжигаемых в праздничные дни, однако крики, которые улови острый слух воина, имели не радостный настрой. Деревня горела – всюду были слышны стоны и плач. Жителей убивали, живьём сжигали на кострах, наполняя воздух сладковатым запахом горелого мяса. Мужчин заставляли смотреть, как насилуют их жён, после чего с ними тоже жестоко расправлялись. Детский плач врезался в общий гомон, как удар в живот, сбивающий дыхание и заставляющий содержимому желудка изливаться наружу. Бандиты, не знавшие жалости, чинили ужасное безрассудство, в жестокости своей превосходя всякую тварь. Испуганного мальчика схватила волосатая вонючая рука, с силой швырнув в грязь. Эта же рука резким движением поставила его на ноги.

– Смотри, малец, сейчас ты получишь бесценное зрелище, – произнёс хриплый голос.

В лицо мальчику ударил запах спиртного, перемешанный с гнилостью рта. Его больно схватили за волосы, поднимая голову. Перед ним, на фоне догорающих домов, стояла растрёпанная женщина. Её левый заплывший глаз утратил способность видеть, правый был полон яростной решимости. В порванной одежде сейчас едва узнавалось некогда красивое платье.

– Мама!! – закричал мальчик, и тут же получил подзатыльник такой силы, что едва снова на рухнул в грязь.

Двое бандитов подошли к женщине. Один из них с издёвкой посмотрел в сторону её сына, занося руку для первого удара. Они избивали её долго, сначала руками, а после, когда выдохлись, вход пошли ноги. Женщина стойко выдерживала каждый удар, не отводя глаз от сына, тщетно пытаясь изобразить улыбку на окровавленном лице. Но силы человека не безграничны, и когда оба бандита закончили и, смеясь, пошли прочь, рядом с мальчиком осталось бездыханное тело матери.

В этот момент в деревню вошёл Рошах, ступая медленно и тяжело, словно каждая нога весила непомерно много. Пустой холодный взгляд воина не выражал абсолютно никаких эмоций. Путь ему преградили виновники происходящего. Они толпились, кто насторожённо, а кто с вызовом взирая на незнакомца. Банда Ласло насчитывала около сорока голов, сорок законченных головорезов, весть о которых разошлась далеко по округе. Имея умного хитрого предводителя, они умело обходили караульные посты, и избегали встреч с конной стражей короля. Охотники за головами, не решаясь связываться с этими бандитами, делая вид, будто тех просто не существует. В итоге банда множилась и процветала, творя свои грязные леденящие кровь делишки, совершая набеги на мелкие селения и деревушки, густо разбросанные по округам Горгунды.

– Ему никак жить надоело! – Вперёд вышел раскосый бандит и уставился на Рошаха.

Косой часто моргал, сжимая в руке серп. По толпе прошёлся гомон смеха.

– Подождите, подождите, – растолкав всех, расправив плечи, как петух крылья, пред Рошахом предстал высокий и жилистый мужчина средних лет, похожий на натянутую стрелу, готовую вот-вот сорваться с тетивы.

Его скудный волос, собранный в засаленный длинный хвост, свисал через плечо, маленькие поросячьи глазки, сощуренные от злости, превратились в две полоски. Руки с тонкими длинными пальцами лежали на двух острых кинжалах, висевших по бокам.

– К нам заявился сам Рошах, известный бывший наёмник. Поправь меня, если я ошибаюсь. – Говоря это, Ласло прохаживался уверенным шагом вдоль шеренги своих людей, которые насторожились, услышав это имя.

– Что с тобой случилось? Разное говорят, знаешь ли…

Рошах, не слушая, молча осмотрелся. Он никогда не любил неравные схватки, возможно от этого так часто в них и ввязывался. Но ещё больше он не любил, когда убивают невинных людей, убивают не потому, что идёт война или имеется такая необходимость, а просто так. Он встретился взглядом с мальчиком, склонившимся над трупом матери. В опухших от слёз глазах ребёнка стояла дикая, необъятная боль.

– Что с тобой? – не унимался главарь банды. – Что это с ним? – Он повернулся к своим головорезам, разводя руки в стороны, те ответили дружным смехом.

– Мне кажется, ты не знаешь, с кем имеешь дело.

Ласло резко развернулся, стремясь нанести Рошаху удар, но не успел даже выхватить кинжалы из ножен. Стальная хватка мгновенно сжала ему горло, послушался противный хруст. Предводитель банды, вытаращив глаза от удивления, замертво упал в грязь.

Все сорок бандитов в ярости кинулись на убийцу своего главаря – ими двигала не любовь к Ласло, но лишь страх и ненависть. Рошах вновь затанцевал свой излюбленный танец – танец смерти, музыкой которому служили вопли поверженных противников. Он разрубал их на куски с невероятной скоростью, отчего многие не успевали даже осознать, что происходит. Воин так увлёкся процессом, что незаметно для себя начал издавать нечеловеческие крики. В нём стала пробуждаться неконтролируемое желание рвать врагов на куски, тело перестало подчиняться разуму, и когда половина бандитов была перебита, оставшиеся в живых, выкрикивая проклятья, кинулись бежать.

Рошах упал на землю, корчась от агонии перевоплощения – непомерная жестокость происходящего родила на свет чудовище. Чёрный оборотень бросился следом, исчезая с глаз маленького перепуганного мальчика, вжавшегося от страха в землю.

Вскоре послышались ужасающие крики тех, кто надеялся убежать. Бандитов рвали на куски, и в их предсмертных воплях было столько боли, столько ужаса, сколько только может представить человеческое сознание. Позже всё стихло, и единственным звуком, нарушавшим тишину, был треск, догорающих домов.

Мальчик услышал рычание – оборотень возвращался. Он попытался сдвинуть с места тело матери, но отказавшись от этого занятия вовремя успел спрятаться сам. Чёрный чувствовал живую плоть и искал её, запахи горелого дерева и мяса, перемешавшись в воздухе, сбивали его с толку. Оборотень выпрямился во весь рост, из его пасти вырвался леденящий душу вой, обращённый к набегающей луне. Когда испуганный мальчик нашёл в себе решимость выглянуть из своего укрытия, на месте зверя лежал человек, погружённый в глубокий сон.