Зато моя мачеха еще долго не могла придти в себя от всего произошедшего. Единственное, что она была в состоянии пролепетать – так только бесконечную благодарность, и обещание, что отныне она будет экономить каждую монетку, лишь бы поскорее вернуть долг своему спасителю. Как позже сказал барон, ему даже было неудобно выслушивать слова, произнесенные с такой просто-таки немыслимой признательностью. Разумеется, если бы он мог, то обязательно рассказал бы бедной женщине о том, что эти самые две тысячи золотых ему дала я, но говорить подобное ни в коем случае не стоило. Дело тут было не в недоверии, а в том, что мачеха могла случайно проговориться, и в этом случае серьезной опасности подвергался бы уже барон, ведь общение с беглыми каторжниками следует рассматривать как серьезное преступление. Вот потому-то господину Бонте только и оставалось, что твердить – мол, мы с вашим мужем были друзьями, пусть даже и не закадычными, но, тем не менее, хорошо понимали друг друга, а раз так, то я считаю своим долгом помочь его вдове и осиротевшим детям... Ну, а при расставании барон оставил моей мачехе сотню золотых на, так сказать, насущные потребности и покрытие долгов перед поставщиками и слугами. Растерявшаяся мачеха попыталась, было, отказаться от этих денег – мол, вы и так сделали для нас слишком много!, но барон был непреклонен.
Надо сказать, что рассказывая обо всем, барон выглядел несколько смущенным: по его словам, при расставании вдова графа де ля Сеннар смотрела на него с таким обожанием, что ему стало даже стыдно. Вообще-то мачеху можно понять, ведь только что этот человек спас ее и детей от полного разорения. На мгновения я даже почувствовала укол ревности – все же речь идет о жене моего покойного отца!, но потом я была вынуждена признать, что окажись на ее месте любая другая женщина – и она бы испытывала чувство искреннего признания к своему спасителю.
– Что вы собираетесь делать дальше?.. – поинтересовался барон, когда закончил свой рассказ.
– Трудно сказать... – вздохнула я. – Разумеется, нам сегодня же следовало бы покинуть ваш дом – мы и так второй день злоупотребляем вашим гостеприимством...
– Оставьте!.. – махнул рукой мужчина. – Ваше пребывание в моем имении вносит в тихую жизнь хоть какую-то свежую струю.
Барон, как вежливый человек, не говорит о том, что наше появление в его замке принесло немало проблем в здешнюю спокойную и устоявшуюся жизнь. Мы, ничего не утаивая, рассказали этому человеку все, что ранее произошло с нами, и барон вновь обещал, что мы можем полностью на него рассчитывать. Так невольно и пожалеешь о том, что ранее я почти совсем не знала этого благородного человека!
Как мы не отказывались от его гостеприимства, но барон и слышать не хотел о том, чтоб мы покидали пределы этого имения – мол, побудьте у меня денек-другой, отдохните... Я вдовец уже не первый год, живу более чем замкнуто, так что в мое существование не помешает внести немного свежего воздуха.
Ну, раз такое дело, то нам ничего иного не оставалось, кроме как принять его приглашение, но в замке барона все же останавливаться мы не стали. Причина была все та же – не хватало еще, чтоб господина Бонте обвинили в укрывательстве беглых! Дело кончилось тем, что я, несмотря на возражения хозяина этого дома, устроилась в сарае, вернее, на сеновале, под крышей, а Крис ушел в маленький рыбацкий домик – повторяю, нам не хотелось, чтоб хоть кто-то посторонний видел нас в доме барона. Что же касается наших лошадей, то их распрягли, и теперь они стояли в общем стойле среди остальных хозяйских лошадок. А еще нам дали понять, что слуги господина Бонте умеют держать язык за зубами – все эти люди много лет прослужили в его доме, пользовались немалым уважением, платили им хорошо, и ни у кого из них не было ни малейшего желания терять хорошее место работы из-за своего длинного языка.
– И все же должен сказать, что мы слишком опасные гости... – вздохнул Крис. – Барон, при всем к вам уважении я все же думаю, что нам уже пора покинуть вас. Оливия, а как вы считаете?
Хотя мы с Крисом уже давно перешли на «ты», да и именовал он меня по-разному – то Оливия, то в шутку – Дарил, но в присутствии барона (а это был человек старой закалки и строго придерживающийся определенных правил поведения), мы соблюдали обращение на «вы», не допускали легкомысленных шуточек, и Крис называл меня только именем Оливия.
– Наверное, вы правы... – согласилась я. – Но...
– Оливия, вас что-то тревожит?
– Да... – вздохнула я. – Барон, вы уж меня простите, но семейство ди Роминели не привыкло проигрывать. Сегодня вы нарушили их планы, не позволили разорить мою семью, и боюсь, что ди Роминели это не оставят без внимания. Я буду очень удивлена, если они в самое ближайшее время не заявятся сюда, и не попытаются каким-то образом... Ну, скажем так, разобраться с вами, господин барон. Нет, я вовсе не имею в виду нечто вроде ножа под ребра...
– Хм...
– Думаю, первым делом эти люди постараются хорошенько припугнуть вас... – продолжала я. – Им надо выяснить, с чего это вдруг вы решили проявить благородство к семейству де ля Сеннар. Проще говоря, необходимо внести ясность в то, каким таким непонятным образом стороннему человеку, то есть барону Бонте, удалось вмешаться в чужие планы. Заодно посланцы господ ди Роминели постараются уточнить, было ли это простым добросердечием, или же двое подозреваемых уже успели побывать у вас.
– Думаете, кто-то из этих гм... многоуважаемых особ осчастливит своим появлением мой дом?.. – чуть усмехнулся барон.
– Сами господа ди Роминели сюда и близко не покажутся... – покачала я головой. – То, что сегодня произошло – это не столь значимое дело, ради которого членам столь достопочтенного семейства стоит срываться с места и отправляться в дальние края. Зато у них всегда найдутся люди из числа тех, кого можно послать улаживать те делишки, что идут вразрез с намерениями этой милой семейки.
– Вы что, считаете, что я такой уж слабак?.. – поинтересовался барон. – Поверьте – в случае необходимости сумею дать должный отпор. Теперь, когда у меня над душой не довлеет эта паршивая дарственная, со мной так легко не сладить. Разумеется, возраст играет свою роль, я уже не так молод (Оливия, ваш отец был моложе меня на пять лет), но в случае необходимости я все же в состоянии постоять не только за себя.
Верно: хотя барон Бонте внешне выглядел несколько старше своего возраста, тем не менее, было понятно, что голыми руками его не возьмешь – это был сильный и достаточно уверенный в себе человек. Все так, только вот в сражении с семейкой ди Роминели физическая сила не всегда играет решающую роль – те люди предпочитают грязные методы подковерной борьбы, и, как правило, действуют чужими руками. Знать бы еще, как заставили барона подписать эту самую дарственную? Понятно, что просто так, по доброте душевной, подобные бумаги не составляются...
– Господин барон, дело не в силе, а в том, что для достижения своей цели семья ди Роминели применяет далеко не самые праведные способы.
– Это мне известно... – вздохнул тот... – Давайте договоримся так: хотя бы пару дней вы еще побудете в моем замке, немного отдохнете, придете в себя, а дальше будет видно.
Вообще-то нам не стоит понапрасну терять время – все же семейство моего бывшего мужа вряд ли будет бездействовать, ведь вскоре станет известно о том, что некто уже получил деньги по одному из будто бы пропавших векселей. Думаю, нетрудно догадаться, кто именно мог это сделать... Но и отсюда нам пока что уезжать не следует: мне просто не верится, что тот человек, которого отправили в эти места с целью пустить по миру мою семью, смирится с поражением – господин ди Роминели за такое точно не похвалит. Как бы не сделал какую пакость мачехе и малышам... Ладно, подождем, как события будут развиваться дальше.
Однако уже к вечеру стало известно, что в деревню невесть откуда заявилось несколько любопытствующих чужаков, которые проявляли излишний интерес как к самому барону, так и к тому, что происходит у него в доме. Расспросы незнакомцев явно перехватывали рамки простой заинтересованности, и вызывали у жителей вполне обоснованное подозрение: здешние крестьяне высоко ценили ту спокойную и обеспеченную жизнь, которую им обеспечивал барон Бонте, и потому вовсе не горели желанием выкладывать хоть что-то лишнее против своего благодетеля. Более того – об этих разговорах барону в тот же вечер доложили едва ли не во всех подробностях. Не знаю, о чем думал барон, но я была уверена – уже завтра сюда заявятся гости, потому как люди господ ди Роминели не привыкли затягивать свои дела. Понимал это и барон, а потому попросил нас сегодняшней ночью не покидать дом – мол, как бы эти самые незнакомцы под покровом ночи не стали обшаривать окрестности!..
