– Там увидите... – отрезал Крис. – Заранее никаких имен я вам называть не буду.
– Не знаю, что тут можно сказать... – заговорил пожилой мужчина. – Мы ж понимаем, что вы пришли к нам не просто так, ведь вас ищут везде, где только можно. Нам нет дела до того, в чем вас обвиняют, и что вы натворили, но если нас прихватят в компании с вами, то, боюсь, долгое время наша труппа сможет устраивать представления только в тюрьме, причем в полном составе.
– Потому-то мы и предоставляем окончательное решение вам... – вздохнул Крис. – Если вы нам откажете, то мы сию же минуту покинем вас.
– Хм... – рыжеволосый только что в затылке не поскреб. – По себе знаю: хуже нет иметь дело с аристократами. Встань не на ту сторону – можно или потерять все...
– Или же наоборот, вытащить счастливый билет... – перебил его пожилой актер. – Я такое уже видел, и не раз. Не стоит упускать свой шанс.
– То, о чем вы нас просите – дело, конечно, рискованное и опасное... – продолжал рыжеволосый. – Если нас прихватят с вами, то загремим в каталажку – это ясно, как Божий день. Но если посмотреть на это дело с другой стороны, то надо признать, что нам нечего терять, кроме долгих и пыльных дорог провинции... Ладно, мы с вами договорились. Надеюсь, никто не возражает?
Конечно, я могу ошибаться, но, кажется, никто из актерской братии и не подумал сказать хоть что-то против. Одна только мысль о том, что у них в будущем появится всего лишь шанс на выступления в столице, сразу же улучшила настроение мужчин.
Через час мы покинули Монто. Надо сказать, что никого особо не удивило то, что несколько дней назад в поселок въехало шесть актеров, а уходит оттуда аж восемь. Хотя, если вдуматься, то в этом нет ничего удивительного: в Монто ежедневно приезжает немало людей, так что среди них вполне может оказаться парочка бродячих актеров, которые примкнули к своим товарищам по ремеслу.
Актеры, гримируя нас перед уходом из поселка, постарались на славу, и сейчас, глядя на меня и Криса, вряд ли кто сумеет опознать в нас разыскиваемых беглецов. Уж не знаю, что там делали господа артисты, но когда я увидела Криса, то чуть не ахнула: ему умело наложили на лицо шрам, от середины лба до уха, изображая застарелое ранение, и отсутствие одного глаза, причем создавалось впечатление, будто эта беда приключилась от удара сабли. Сейчас симпатичное лицо моего спутника сейчас было перекошено, да еще и один уголок рта находился чуть выше другого. Не знаю, как другим, а мне смотреть на подобное рукотворное «произведение» было несколько неприятно. Надеюсь, стражники окажутся того же мнения, и долго рассматривать лицо Криса не станут. Вдобавок ко всему у парня появился небольшой горб, да и шел Крис, заметно прихрамывая. Ну, если горб у него был бутафорский, то хромоту вызывал обычный камешек, положенный под пятку. Общее мнение было таким: этого человека сейчас не узнает никто!
Надо сказать, что я выглядела ничуть не лучше. Мало того, что мне в уголках глаз и рта наделали целые веера глубоких морщин, так еще и волосы присыпали какой-то белой пылью, отчего они стали похожи на седину, а я стала выглядеть лет на двадцать старше. Серая пудра на лицо, россыпь черных родинок на подбородке и щеках... В итоге, когда я посмотрелась в зеркало, то от неожиданности чуть не выпустила его из рук: на меня глядела женщина преклонного возраста, причем довольно-таки неприятной внешности... Ужас, неужели это я?! Конечно, в таком виде меня вряд ли опознает даже родная бабушка, и уж тем более на подобную особу средних лет наверняка не обратят внимания стражники, но все одно глядеть на себя мне никак не хотелось. Ничего, переживу, сейчас для нас главное – уйти из этих мест, а потом всю эту нарисованную внешность можно будет безжалостно смыть.
– Ну, что скажете?.. – поинтересовался мужчина, который наносил мне грим.
– В любое другое время я сказала бы, что это кошмар, но сейчас должна признать, что у вас золотые руки... – вздохнула я.
– Я это знаю... – актер воспринял мои слова как нечто само собой разумеющееся. Ох уж мне эти творческие люди...
Как бы я не досадовала и не стеснялась своей новой внешности, но, тем не менее, мы безо всяких подозрений покинули Монто, причем стражники глядели на нас постольку – поскольку, правда, пару раз заглядывали в фургон, после чего без вопросов махали рукой – мол, идите дальше. Оказывается, у театральной труппы имелось что-то вроде крытого фургона с лошадью, и именно в этом старом фургоне перевозились все многочисленные пожитки актеров. Правда, в самом фургоне, как правило, никто из артистов не ездил – берегли лошадь, ведь если она падет, то вторую лошадь приобрести будет просто не на что. Вот потому-то мы все сейчас шли пешком, но не сказать, что нас с Крисом это расстраивало. Главное – мы опять сумели ускользнуть от погони.
Если первое время на дорогах возле Монто еще кое-где встречались конные стражники, то через пару часов дорога стала свободной, если, конечно, не считать крестьянских телег и одиноких путников. Несколько раз мимо нас проезжали богатые кареты, дважды прошли торговые обозы – понятно, направляются на пристань в поселке.
Тишина, пение птиц, теплый ветер... С моей души словно уходило напряжение, и можно было просто радоваться жизни, ни думая ни о чем. Такое впечатление, что тюрьма, каторга и побег были с кем-то другим, но не со мной. Если бы не маска на лице, придающая мне весьма почтенный возраст, то я бы могла считать себя счастливым человеком.
– Я думала, стражи на дороге будет больше... – обернулась я к Крису, когда мы шли следом за фургоном. К этому времени он уже вытащил из сапога камешек и потому больше не прихрамывал.
– В Монто ведет множество дорог и тропинок... – Крис пожал плечами. – Полностью все эти стежки-дорожки никак не перекроешь, но, тем не менее, мы еле ушли. Стража тут ушлая, свое дело знает неплохо. К тому же нас тут явно описали как бандитов с большой дороги, душегубов и жутких злодеев, вот стражники и пытались сделать все, чтоб обезопасить здешних обитателей.
– Кстати, если не секрет, то о каком высокопоставленном человеке шла речь?.. – поинтересовалась я. – Ну, о том, кто может помочь актерам с выступлениями в столице?
– Это один из моих родственников, очень хороший человек. Иногда мне кажется, что я привязан к нему куда больше, чем к отцу... – надо же, в голосе Криса послышалась горечь. – А еще он единственный из всей родни, что мне еще верит. Конечно, в моем невеселом положении ручаться ни за что нельзя, но я все же надеюсь, что дядюшка мне не откажет... Тьфу ты, проговорился!
Понятно: в том письме, что артисты отнесут родственнику Криса, будет не только просьба о помощи актерам, но и какое-то личное послание родственнику. Выходит, письмо он написал дяде. Хм, еще раз отмечаю мой спутник – человек предусмотрительный. Разумеется, сам Крис сейчас никак не может объявиться у дяди – вполне может оказаться так, что зная о привязанности племянника к дяде, беглого родственника на пороге уже поджидает стража. Интересно бы узнать, о ком именно идет речь...
– Вообще-то мы все время говорим только обо мне... – кажется, мой спутник решил сменить тему. – Надо же, какие интересные подробности о твоей жизни мне стали известны! Разумеется, в жизни бывает всякое, но что-то мне плохо верится в то, что от тебя жених мог отказаться просто так, в силу каких-то там обязательств.
– Давай не будем об этом, ладно? Сейчас вокруг так тихо и спокойно, что не хочется вспоминать ни о чем плохом, тем более о столь неприятном периоде в моей жизни...
Последующие дни были для нас, можно сказать, отдыхом, если, конечно, не обращать особого внимания на господ артистов, которые оказались неплохими людьми, пусть и, как говорится, не без тараканов в голове.
Ранее я никогда не сталкивалась с этой публикой, и их образ жизни оказался мне совершенно непривычен. Эти творческие люди особо никуда не спешили, жили своими интересами, ко многому относились легко и непринужденно, а частенько и вовсе не принимая в расчет бытовых сложностей. Не знаю, как сказать правильно, но в их отношении как к себе, так и к жизни, присутствовал какой-то ветер свободы, который словно оставлял в стороне все беды и неприятности. С этими людьми было легко и просто, и, как это ни странно, за эти дни я словно отдыхала душой.
