– Но... Как же это... Что с ним случилось?.. – у меня голова шла кругом.
– Никто точно не знает, что произошло. Говорят, его пытались ограбить, а он сопротивлялся, вот и зарезали ненароком беднягу... – Рена с интересом смотрела на меня. – Убийц так и не нашли. Могу сказать больше – их так и не найдут. Вернее, не отыщут настоящих исполнителей этого дела, а для вида тамошние стражники могут вздернуть парочку лесных бродяг, и дело будет благополучно закрыто. Не подкопаешься. Если ты все еще не поняла, в чем тут дело, то сообщаю: в семье ли Роминели чтут древние традиции, в том числе и ту, что пролитую кровь следует смывать кровью врага.
– Но за что вы с ним так поступили?! Мой отец ни в чем не виноват!
– Он, конечно, ко всей этой истории не имеет никакого отношения, но ты убила наследника семейства ди Роминели, и, следуя правилам, установленным кем-то из этой семьи еще в незапамятные времена, так же поступили с твоим кровным родственником, то есть с отцом. Кровь за кровь. Не могу сказать, что сочувствую тебе.
– Какие же вы все мерзавцы... – прошептала я враз осипшим голосом.
– Ну, это с какой стороны посмотреть. Да, тебе просили передать еще кое-что: если ты до завтрашнего дня не вспомнишь, куда твой муженек мог спрятать документы, или хотя бы не выскажешь свои предположения, где могут быть эти самые бумаги, то твоя бабка не доедет живой до своего дома.
– Как же я вас всех ненавижу!.. – эти слова вырвались у меня сами собой.
– Твое дело... – Рена шагнула к дверям, но остановилась на пороге. – Кстати, твоя бабка мне понравилась! Боевая, шустрая, толковая, а уж как она на суде господина Мадора ругала – это нечто! Любо-дорого послушать! Скажу больше – со многими из высказываний твоей бабки я была полностью согласна. Жаль, если со старушкой случится нечто непоправимое... Итак, я приду завтра, и надеюсь, что ты порадуешь нас хорошими новостями. А уж как господин Лудо Мадор ди Роминели надеется на подобный счастливый исход – это ты даже представить себе не можешь!
Когда за Реной закрылась дверь, я схватилась за голову, и, впервые за последнее время, разрыдалась. Значит, они убили моего отца, хотя он ни в чем не виноват! Бедный, и это все из-за меня! Теперь нешуточная опасность повисла и над бабушкой... Что же делать?!
Однако, если вдуматься, то мне не стоит брать всю ответственность за произошедшее на себя – не я задумывала этот обман со свадьбой, и, будь на то моя воля, никогда не вышла бы замуж за Уорта, отталкивающего человека с неустойчивой психикой и болезненно ревнивого. Ну, кто скажет, за что мне все это, за что?!
Бедный отец... Вдобавок ко всему мачеха осталась одна с четырьмя детьми! Она хорошая женщина, но в хозяйстве совсем ничего не смыслит! Ох, как бы кредиторы (а такие явно отыщутся!) не ободрали ее, как липку!.. А еще в моей душе понимался даже не гнев, а самая настоящая ярость на почтенную семейку ди Роминели, которые, кажется, считают себя вправе вершить суд над кем угодно! Сейчас они требуют пропавшие бумаги... Боюсь, что если я даже их верну, то бабушку это все одно не спасет... Что же делать?
Наступила ночь, а я по-прежнему не знала, как мне следует поступить. Было уже далеко за полночь, только вот сон не шел, вдобавок ко всему, ночью на город обрушилась гроза. В маленьком оконце то и дело показывались всполохи молний, да и дождь лил не переставая. Да, сейчас на улицу лучше не показываться... И все же что мне завтра сказать Рене? Может, пустить их по ложному следу, сказать, что подозреваю в краже кого-то их стражников, которые тогда были у нас в доме? Боюсь, это не выход из положения...
Внезапно я услышала, как в дверном замке поворачивается ключ. Странно, с чего это ночной порой ко мне решил заглянуть гость? К этому времени мне уже были немного известны тюремные порядки, и я знала, что ночами в камеры заключенных охране заглядывать не принято. Подобное допускается только в том случае, если кого-то из узников вызывают на допрос, или же наоборот – приводят после допроса, а сейчас, когда на улице даже не льет, а хлещет дождь, о допросах и речи быть не может. Странно...
На пороге показался все тот же хам-тюремщик. Он держал в руках зажженный фонарь, и, судя по его не совсем твердой походке, этот человек успел принять внутрь уже не один стакан крепкого вина. Надо же, что эти люди позволяют себе ночами, когда начальства нет! А еще мне кажется, что тюремщика, если можно так выразиться, потянуло на сладкое. Мы люди взрослые, и если учесть, как похотливо этот человек смотрит на меня, понятно и без долгих пояснений, для чего он сюда заявился. Похоже, тюремщик решил: если мне осталось жить всего ничего, то он может позволить себе в отношении меня все, что угодно – все одно моих жалоб никто слушать не будет. Надо же, а я слышала, что здесь куда более строгие порядки, без таких вот... ночных развлечений для охраны. А может, это Рена перед уходом попросила тюремщика как следует припугнуть меня – уж слишком независимо я держалась с ней...
– Что тебе надо?.. – спросила я, но охранник не намеревался вступать со мной в долгие беседы. Поставив на пол фонарь, мужчина направился ко мне, только вот я отнюдь не собиралась покорно исполнять все его прихоти. Вскочив на ноги, и прижавшись спиной к стене, я смотрела на приближающегося человека. Не стоит считать меня совсем беспомощной – бывало, мне удавалось даже отбиться от пьяного муженька, когда тот возвращался домой после каких-либо увеселений на стороне, и жаждал любви и тепла. Конечно, мне тогда тоже попадало кулаком за неповиновение, но все же в эти моменты я не чувствовала себя тряпкой, о которую можно вытирать ноги.
За те несколько месяцев, что нахожусь в тюрьме, я успела сжиться с радостной мыслью о том, что больше никогда не увижу ненавистного мужа, не почувствую его омерзительных прикосновений, а сейчас, непонятно отчего, этот идущий на меня мужчина напомнил мне Уорта, хотя, разумеется, внешне у них не было ни малейшего сходства. Я невольно шарахнулась в сторону, но тюремщик схватил меня за плечо, и было ясно, что сейчас произойдет – он ударит меня головой об стену, причем так, чтоб я почти что лишилась сознания и потеряла возможность сопротивляться... Э, нет, с меня хватит, подобное раз и навсегда оставилось в прошлом! Я и без того была невероятно зла после визита Рены, до предела расстроена горькими новостями, так вдобавок ко всему заявился еще и этот тип с наглой уверенностью, что мне от него никуда не деться!.. Говорят, иногда человеку кажется, будто то, что происходит с ним сейчас, уже было когда-то, и внезапно повторяется один в один. Вот и на меня словно накатило ощущение того, будто вернулся Уорт и сейчас вновь начнется одна из тех кошмарных сцен, воспоминания о которых я всеми силами гоню из памяти...
Это невесть откуда появившееся чувство было настолько острым и мерзким, что меня едва не затрясло от отвращения. Я, сама не ожидая того, выхватила из кармана стеклянный шарик с ядом, и кинула его в приоткрытый рот мужчины, после чего изо всех сил ударила его по зубам. Не знаю, что именно произошло – то ли я разбила тонкое стекло шарика, или же тюремщик сам невольно сжал челюсти, но в следующий миг мужчина замер на месте, а затем схватился за горло и стал медленно опускаться на пол, безуспешно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.
По-прежнему стоя у стены, я с каким-то непонятным спокойствием смотрела на то, как мужчина, лежа на полу, изогнулся всем телом, захрипел и затих, а чуть позже до меня донесся запах горького миндаля. В голову пришла глупая мысль: спасибо бабушке, сумела достать именно то, что мне было нужно... Опять не к месту вспомнилось о том, как Уорт, находясь в хорошем расположении духа (а подобное с ним случалось крайне редко) рассказывал мне о действии разных ядов – подобное было у него любимой темой обсуждения. Водилась за дорогим супругом такая страсть – интересовался ядами и разными способами отравления. Тогда же, помимо всего прочего, Уорт поведал мне о действии цианистого калия, и, похоже, сейчас я воочию наблюдаю его действие.
