Надо сказать, что нас никто не допрашивал, и нам не задавали никаких вопросов – как видно, таков был приказ, и лично меня это вполне устраивало. Правда, в моей душе хватало и досады – я то и дело вспоминала далеко не лучшими словами Рейсана де Руан: надо ж было такому случиться, чтоб этот щеголь вновь оказался на моем пути! Из-за него рухнул весь план, который мы разработали с таким тщанием! Хотя, если вдуматься, то еще не все потеряно, и есть возможность кое-что исправить. К тому же королева с госпожой Орше вряд ли сидели эту ночь сложа руки, так что нам стоит действовать, придерживаясь первоначального плана. Правда, кое-какие изменения надо вносить по ходу дела, и тут надо полагаться только на себя.
Ну, а днем нас повезли сюда, в здание суда. Разумеется, никаких судей в мантиях там не было, зато присутствующих хватало. Как мы поняли, сегодня сюда пускали не всех, а лишь тех, кто имел отношение к тем делам, по которым в свое время осудили меня и Криса – все верно, когда выдвигаются столь серьезные обвинения среди высшей аристократии страны, то надо, чтоб при этом присутствовало как можно меньше лишних глаз и ушей.
Первым делом, конечно, притягивала к себе взгляд семейка ди Роминели: как обычно – все в черном, и в зале сидят отдельно, как бы подчеркивая своим видом, что они – единая семья, да к тому же пострадавшая сторона, их горе немыслимо велико, и они требуют справедливости, которая все еще так и не наступила. Хорошо еще, что благородное семейство соизволило заявиться сюда не в полном составе – как видно, понимали, что всему должна быть мера. Что ж, спасибо и на этом.
Правда, Шарлона среди присутствующих не было, зато наличествует его верная супруга Рена – вон, сидит, змея такая, с постной миной на блеклой физиономии и с кротостью во взоре. Вот кого бы я охотно придушила, так это ее. Кстати, Карруда тоже не было, что неудивительно. А вот почтенный глава этого семейства посмотрел на меня так, что было ясно – будь на то его воля, то он убил бы меня на месте, потом воскресил, и убил бы вновь, только на этот раз сделал бы это с особой жестокостью.
Герцог Тен находился несколько в отдалении, причем сидел на жесткой скамье вместе со своей фигуристой супругой. Должна сказать, что вблизи папаша Криса выглядел неважно – было хорошо заметно, что он нездоров, хотя вовсю бодрится. На самого Криса герцог старался не смотреть, а если его взгляд все же падал на сына, по лицу его светлости пробегал оттенок неприязни. Н-да, как это ни печально, но, похоже, что герцог уже раз и навсегда вычеркнул сына из своей жизни.
Впрочем, на своего старшего сына Диамара, который находился в этом же зале вместе со своей женой, его сиятельство тоже косился с оттенком враждебности – очевидно, считал, что присутствие этой супружеской пары здесь – дело совершенно излишнее. Я уже знала, что герцог Тен вновь старается отправить Диамара в одно из своих самых дальних имений, так сказать, подальше со своих глаз, обосновывая это все тем же старым предлогом, что, дескать, многочисленному семейству его сына и наследника лучше жить на свежем воздухе, вдали от суеты и шума больших городов. Мол, все это делается ради их здоровья и благополучия, а потому мое решение, как главы семьи, не обсуждается, и я требую безоговорочного послушания!.. Как и следовало ожидать, Диамар наотрез отказался подчиниться воле отца – мол, простите, я всегда был послушным сыном и выполнял ваши приказы, но все имеет свои пределы. Дескать, один раз мы с большим трудом спаслись от смерти, и вновь рисковать жизнями своих детей я не намерен, тем более что тот пожар случился не на пустом месте – был поджог, чему есть свидетели. Более того – я догадываюсь, кто был заинтересован в нашей смерти. А если называть вещи своими именами, то отныне, дорогой отец, вы не сможете вновь отправить нас невесть куда только для того, чтоб у вас были полностью развязаны руки.
К тому же среди аристократов уже давненько ходят упорные слухи о том, будто по указанию герцога Тен нанятые им стряпчие перетряхивают все имеющиеся своды законов, причем едва ли от основания государства, и все это делается лишь для того, чтоб отыскать весомое обоснование, на основе которого можно нарушить существующий закон о наследовании, то бишь передать титул и семейное состояние не старшему сыну (или же его детям), а своему младшему, любимому сыночку, которого родила старому герцогу его молодая супруга.
Не знаю, каковы успехи стряпчих в этом непростом деле, но, по слухам, аристократия относится к подобным намерениям герцога с нескрываемой неприязнью, да и кому ж понравится, если некто ради своих сиюминутных симпатий собирается подвергнуть изменению вековые традиции, законы и устои? К сожалению, герцог Тен не желал слушать никаких слов увещевания, говоря о том, что он прекрасно отдает себе отчет о своих действиях. Результат был предсказуем: едва ли не у всех, кто был наслышан о намерениях герцога, возникало сочувствие к Диамару, старшему сыну и наследнику его светлости, которого отец намеревается лишить законного титула и состояния. Поговаривали и о том, что старый герцог начинает выживать из ума, и за всей этой неприглядной историей стоит молодая супруга его светлости. Вдобавок ко всему стала известна история о том, что семья Диамара только чудом избежала гибели при пожаре... Тут уж хочешь, не хочешь, а на хорошее вряд ли подумаешь.
Разумеется, мне трудно судить о том, какие отношения в данный момент существуют в семействе герцога Тен, но одно бесспорно: Фелис ди Роминели по мере своих сил и возможностей изображала всепоглощающую любовь к мужу – за руку его возьмет, свою головушку положит на плечо дорогого супруга, а то что-то шепчет ему на ушко. В общем, сама нежность и забота. Не знаю, что герцог Тен думал о подобном поведении своей законной половины, но, судя по всему, он не имел ничего против проявления трогательных чувств любимой женушки, и даже более того – подобная публичная демонстрация была ему явно по вкусу. Хм, трудно сказать, что испытывали остальные при взгляде на столь нарочитый показ нежных чувств молодой герцогини к своему муженьку, но, на мой взгляд, фальшь и лицемерие женщины должны просто-таки бросаться в глаза едва ли не каждому, кто смотрит на эту довольно-таки приметную парочку.
Можете обвинить меня в жестокости, бездушии, а заодно и полном отсутствии веры в искреннюю любовь, но я готова даже заключить пари на то, что герцогиня Тен едва ли не считает дни до того прекрасного момента, когда ее бесценный супруг уйдет на Небеса. Разумеется, при этом он должен оставить безутешной вдове все свое немалое состоянием, а уж она, страдалица, постарается в будущем встретить какого-либо неотразимого красавца – надо же хоть как-то вознаградить себя за несколько лет не ахти какой радостной семейной жизни, на которую она согласилась ради титула и денег. Увы, члены семейства ди Роминели были довольно-таки прижимистыми людьми, лишний раз друг друга деньгами не баловали, так что ради большого куша можно и расстараться, изобразить неземную любовь...
Вообще-то в зале находилось еще несколько человек, но я их особо не рассматривала – просто не было особого желания разглядывать присутствующих. К тому же, когда нас привели в зал, тут уже были король с королевой, а если в присутствии коронованных особ глядеть по сторонам – подобное можно расценить как высшее проявление бестактности. Правда, рядом с королевой Эллен находилась госпожа Орше, одетая в простое темное платье с белым воротничком. Если учесть деревянные четки, которые она держала в руках, и кроткое выражение ее лица, то при взгляде на эту даму едва ли не у каждого могло сложиться впечатление, будто перед ним находится едва ли не монашка, или же та, которая мысленно уже находится на пути к праведной жизни под монастырскими сводами. Как правило, от таких людей не ждут опасности, и, вообще-то, зря – лично я не хотела бы иметь своим врагом эту с виду скромную особу с безупречными манерами и бесхитростным взглядом. С меня и семейки ди Роминели за глаза хватит.
