— И то верно, — согласился дядька. — Цельную ночь по небу мотались! Недурственно б и того… подхарчиться маленько.

— И почему ты меня, дурень этакой, сразу не предупредил, чтобы я мешки с провиантом не трогал?! — буркнул Сергей и уверенно зашагал вперед по тропинке. Сзади послышался возглас. Их догонял Заубер.

— Нам надо быть отшень осторожным! — запыхавшись, сказал он. — Ты должен спрятать то, что осталось от аппарат.

— Отличная идея, — похвалил Гроза морей. — Но меня беспокоит, что мы до сих пор не имеем представления о том, где находимся.

Солнце пекло. В сухих травах стрекотали кузнечики и прочая насекомая братия. Над прогретой землей уже дрожало знойное марево. Тропинка повернула от моря, и путешественники углубились внутрь неизвестного «континента».

Вскоре они наткнулись на изящное глинобитное сооружение. Его купол был украшен керамической плиткой с затейливым геометрическим орнаментом. Перед входом, на закапанных воском плитах, во множестве торчали свечные огарки. Внутри было прохладно и пусто, только в дальнем углу высилась груда каких-то узлов и тряпок. По всем четырем стенам бежала причудливая арабская вязь.

— Это есть стих из Корана. Я немного понимать, — присмотревшись, определил Заубер.

— Эге, так Вы знаете арабский! — вскинул брови Сергей. — Вы не устаете меня удивлять, Иоганн Карлович. Может быть, подскажете, где мы все-таки, и почему до сих пор вокруг такое безлюдство?

— Я полагать, что это есть склеп, могила. Как это… мавзолей. Усыпальница мусульманский святой.

— Вот как! Значит мы все-таки в Крыму. Я видел там похожие штуки …

— Отшень возможно.

— Ну и шут с ним. Крым так Крым. Доберемся до Феодосии или до Севастополя, а там видно будет! Давайте население искать. Жрать хочется, мочи нет.

Прошли по безлюдной пересеченной местности еще с версту. Узкая тропинка все больше забирала в горы. По краям ее рос, какой-то колючий кустарник, кое-где появились торчавшие столбами пирамидальные тополя, вдали виднелись поросшие невысоким лесом холмы.

— Древняя Киммерия — благословенный край! Пять веков татары владели, а теперь, слава Богу, эта красота наша, — Нарышкин по-хозяйски оглядел окрестности.

Заблеяли овцы. Из-за поворота на тропинку выкатилась небольшая отара — голов пять шесть. Подгонял овец босоногий мальчонка в драном полосатом халате.

— Эй ты, татарчонок, ходи сюда! — радостно заорал Нарышкин. — Ходи-ходи, как тебя там, Юсуф-Мустафа!

Но татарчонок повел себя очень странно. Сначала он остолбенел, выпучив свои черные круглые глаза, а потом, бросив хворостину.

— Шайтан! Шайтан! — заорал он благим матом, и со всех ног припустил наутек.

— Он что, русских людей не видел? — нахмурился Гроза морей. — Вот же дикий народ. Учишь их, дураков, учишь, и все без толку!

— Это не есть татарчонок, — прислушиваясь к удалявшимся крикам, сказал Иоганн Карлович.

— А кто же? — удивился Нарышкин. — Давай за ним пойдем, чую: неподалеку кишлак или аул… или как там их деревни называются!

Ведомые криками перепуганного пастушка, путешественники быстро добрались до селения. Мазанки с плоскими крышами густо лепились по склону холма. Над ними вились дымки, свидетельствуя о присутствии человека. Крик пацаненка раздавался из ближайшего двора. Поспешили к нему, но прежде чем войти в калитку, догадались заглянуть за невысокий, сложенный из необработанных камней, забор.

Посреди двора несколько женщин в шароварах до лодыжек и темных халатах, о чем-то оживленно болтая, растягивали на деревянных рамах овечью шерсть. Возле дома, в тени, которую давал навес, на ковре вокруг большого блюда с пловом сидело и полулежало несколько бородатых мужчин в фетровых фесках, а перед ними прыгал, размахивая руками, испуганный пастушок. Он быстро тараторил на своем тарабарском наречии, из которого Нарышкин явственно понимал только одно слово: «шайтан». Мужчины смеялись. Сергей хотел, было, уже крикнуть и объявить себя, как вдруг Заубер дернул его за рукав, выразительно провел ладонью по горлу и, сделав большие глаза, указал куда-то взглядом. Проследив его направление, Нарышкин рассмотрел рядом с одним из смеющихся бородачей ятаган. Внимательнее осмотрев двор, Сергей также заметил стоявшие у стены дома ружья и сваленные в углу кривые сабли.

Путешественники разом присели.

— Это не есть Крым. Это не есть Кимерия. Это… это есть Туркай!

— Эвон! Туретчина, стало быть, — шепотом констатировал дядька Терентий.

— Барашка лопают, башибузуки! — плотоядно облизнулся Нарышкин, по-своему осмыслив услышанное.

Потихоньку отойдя от забора, компаньоны что есть духу пустились наутек.

Отдышались только возле заброшенного глинобитного мавзолея.

Неожиданно для всех Гроза морей расхохотался.

— Что с Вами? — с тревогой спросил Заубер.

— Подумайте… ну разве не смешно? Мы столько дней готовились к перелету, создали даже это чертово акционерное общество. С риском для жизни полетели, сломя голову, за море… И вот теперь, когда мы наконец попали туда, куда так стремились, нам пришлось улепетывать во все лопатки, едва завидев этих басурман! О чем мы раньше-то с Вами думали, Иоганн Карлович?! У нас нет ни приличных документов, ни прикрытия… и, как выясняется, нет провианта!

Сергей нахмурился и стал разглядывать пол усыпальницы.

Немец хмыкнул и развел руками:

— Мы не успеть подготовиться. Все получаться так внезапно! И потом этот жуткий штормовой ночь…

— Да уж. Это Вы верно сказали. Как-то так выходит, что куда ни кинь — мы все время не готовы! И только негодяй Трещинский всегда подготовлен лучше нашего! Он-то, поди, сейчас уже в Стамбуле — вынюхивает, как бы побыстрее добраться до реликвий!

Заубер пожал плечами и промолчал.

— Ладно, пустое. Вы лучше скажите, Иоганн Карлович, что дальше-то делать станем? Если эти головорезы нас поймают, абгемахт всем выйдет! Либо сразу чик по горлышку, либо, в лучшем случае, в рабство продадут. Я этих антихристов знаю. На Кавказе навидался, — Сергей тяжело дышал от бега.

— Они не повериль мальчонка. Это есть хорошо, — улыбнулся Заубер.

— А овцы-то разбежамшись! — вставил Терентий. — Как начнут их излавливать да по округе шарить, на нас и наткнутся. Тогда уж точно подумают, что у них тут шайтаны завелись.

— Нас не будут убивайт, — рассудительно сказал Иоганн Карлович. — Турки не есть варвары. Они понять, что мы не шайтан. Они подумать, что мы иностранный шпион и, вероятно, будут отводить нас к свой начальство.

— Все одно тогда нам не выбраться! Прощайте стамбульские схроны!

Помолчали. Терентий приглядывал за дорогой.

— Нам надо сделать маскировка. Притвориться турок! — озарился Заубер.

— Как? В наших-то нарядах? — хмыкнул Сергей. — Да мы и болтать по-ихнему не можем.

— Говорить за себя, Серьожа! Я немного знать персидский, совсем немного арабский, но зато я бывать в Истанбул раньше и иметь возможность понимать их язык. Как это говорить в России… — «чуть-чуть».

— Но… Вы ни словом не обмолвились об этом! — удивился Нарышкин. — Поистине, сюрприз за сюрпризом.

— У меня быть мало время, но кое-что я могу сказать и по-турецки. А еще я знать стихи…

— Причем здесь стихи?

— Стихи из Коран! — пояснил Иоганн Карлович.

— А… Ну тогда другое дело… Хотя нет, все равно зарежут, — жизнерадостно хмыкнул Сергей и окликнул дядьку:

— Что там, Терентий?

— Тихо покамест! — отозвался старый моряк.

— Я все обдумать. Мы должны переодеться в дервиш, — заговорил Заубер, протирая penz nez.

— В кого?

— В дервиш. Это что-то вроде ваш юродивый. Ходить, говорить «каля-маля», иногда полный чушь, околесица. Простой народ дервиш очень уважать и давать им милостыня.

— Ну, знаешь, Иоганн, наши юродивые не так просты, если хочешь знать. Тебе со своим холодным, немецким разумом не понять…

— Простите, Серьожа, я не хотеть Вас обижать! Заубер вздохнул и принялся обстоятельно рассказывать:

— Дервиш — это такой секта. Общество людей, которые распространять тайный учений пророк Мухаммед. Это, если можно так говорить, религий в религии.