Глаза у него были выпучены. Что же он видел, глядя на меня со стороны?

Я встал, сообразив, что очнулся после очередного припадка. Однако рядом не было никого, кто мог бы вытащить меня из тьмы: ни Костоправа, ни Одноглазого.

В глубинах памяти копошились слабые воспоминания. Я отчаянно пытался ухватить хоть одно, способное послужить зацепкой. Какие-то пещеры… песнь Тени… пробуждение в далеком прошлом – и все же лишь мигом раньше настоящего…

Я здорово ослаб. Утомительное это дело… И жажда сделалась вовсе невыносимой.

Ну, это было поправимо. На столе, подле головы Копченого, стояли кувшин и металлическая кружка. Под кружкой обнаружился клочок бумаги, оторванный от целого листа. На нем убористым почерком Костоправа было написано:

«Мурген, в этот раз нянчиться с тобой нет времени. Если очнешься сам, выпей воды. В ящике – пища. Я или Одноглазый навестим тебя, как только сможем.

Клочок, похоже, был оторван от запроса на поставки. Старик ни за что бы не потратил чистую бумагу. Она слишком дорога.

Я открыл ящик, стоявший по другую сторону головы Копченого. Он был полон тяжелых пресных лепешек вроде тех, что печет моя теща, невзирая на все мольбы прекратить. Так и есть! При ближайшем рассмотрении я понял, что их просто не мог испечь кто-либо другой. Если останусь жив, Старик получит хорошего пинка под зад.

P. S. Проверь веревки душилы. Он разок едва не удрал».

Так вот что делал обманник, когда я очухался! Хотел выкрутиться из веревок, убить нас со стариной Копченым и сбежать…

Я хлебнул воды. Обманник взглянул на кувшин с вожделением, которое при всем желании не смог бы скрыть.

– Глотнуть хочешь? – спросил я. – Это запросто. Только расскажи, что вы готовите в Таглиосе.

Однако он еще не дозрел до продажи души за чашку воды. Я с волчьим аппетитом съел лепешку матушки Готы и вскоре почувствовал, как возвращаются силы.

– Давай-ка привяжем тебя как следует, – сказал я соседу. – Не хотелось бы, чтобы ты пошел гулять да заблудился.

Пока я затягивал веревки, душила молча пялился на меня. И без слов было понятно, что у него на уме.

– Теперь ты знаешь, как опасно связываться с плохими мальчишками? – спросил я.

Он не стал спорить, но и согласия не выразил. Какая жалость. Ведь для него «плохой мальчишка» – это я, поскольку не горю желанием вернуть Кину в наш мир. Я потрепал его по макушке:

– Может, ты и прав, брат. Но я надеюсь, что нет. Ну все, отдыхай.

Встряхнув холстину, я накрыл ею пленника, выпил еще воды, съел еще лепешку и, приободрившись, решил вернуться домой. Ведь я уже целую вечность не видел жены, хотя, конечно, это субъективная оценка, – на самом деле прошло несколько часов.

Я пошел к выходу из дворца – и заблудился.

Ну конечно, это должно было случиться. Мое будущее «я» больше ничего не помнило – лишь то, что я заблужусь и в конце концов попаду туда, куда попасть не стремился. Все это я вспомнил сразу после того, как сообразил, что понятия не имею, как добраться до знакомых мест. Я остановился, чтобы оценить положение.

В тот момент у меня имелось достаточно свежих воспоминаний Мургенов из других времен, и я был готов поверить в любое из них, пусть даже никак не связанное с событийным контекстом.

Воспоминания о том, что я должен заблудиться, имели волнующий привкус внезапного открытия и мощные обертоны боли. Их отголоски подсказывали мне, что я не желал найти путь наружу.

Через некоторое время, упорствуя в поисках выхода, я набрел на мрачный коридор, где как будто стоял запах старого колдовства. В нескольких ярдах от меня на одной петле висела расколотая дверь.

Открытие манило. Я безбоязненно устремился вперед.

С первого взгляда я понял, что набрел на тайную библиотеку Копченого, где были собраны – и спрятаны подальше от глаз братьев Черного Отряда – уцелевшие списки с первых томов Анналов.

Мне безумно хотелось их прочесть. Но не ради же этого я сюда пришел… Нет времени отделять злаки от плевел, которыми набита сотня-другая книг. Я должен вернуться к семье.

Я храбро продолжил путь… вот только куда? Кружилась голова. Я решил идти по собственным следам. Пожалуй, следовало подождать в компании Копченого, пока не вернется Старик или Одноглазый. Им ничего не стоит вытащить меня, и вдобавок, быть может, они объяснят, почему мне не хотелось уходить, – сам я этого вспомнить не могу.

До Копченого я добрался быстро, ни разу не ошибившись с поворотом. Быть может, в этой части дворца сплетена паутина чар и чужому не пройти лабиринт коридоров без благословления Одноглазого? Вполне возможно, что все пути ведут в одно и то же место. А может, и наружу, если только ты начал путь не вместе с Копченым.

Меня бы это не удивило, хоть я и не знал, достаточно ли у Одноглазого для такого чуда колдовских сил и способностей. Также я не удивлюсь, если выяснится, что он, расставляя свои запутки, напрочь забыл о том, что мне как-то нужно будет их миновать.

Обманник вертелся в своих веревках ужом – ступал я мягко, и он не сразу ощутил мое присутствие. Ощутив, замер. Надо отдать должное его упорству.

Я расположился в свободном кресле и настроился ждать, однако никто не шел. Казалось, миновали часы, хотя, возможно, это было лишь несколько долгих минут. Я встал и походил взад-вперед. Затем поистязал душилу, но только зря испортил себе настроение. Укрыв его холстиной, я вернулся в кресло и взглянул на Копченого.

В голову лезли мысли о Черном Отряде, о выпавших на его долю злоключениях. И тут я вспомнил, на что способен Копченый.

А почему бы нет? Так, чтобы время убить. Только куда податься? На что поглядеть?

Может, снова навестить нашего злейшего врага?

На этот раз вышло легко. Ничего такого. Просто закрыл глаза – и погрузился в грезы.

Конечно, было и нежелание уноситься вдаль – уж слишком много времени провел я за гранью нормального, причем не по своей охоте. Зачем усугублять весь этот чертов сумбур поиском приключений на собственную задницу?

Едва ли не с хлопком я возник около Вершины и повис в воздухе. Безумный чародей Длиннотень стоял на верхушке одной из высоких башен, залитый светом зеркал. До него было меньше десяти футов.

Я оторопел – он смотрел прямо на меня.

Точнее, сквозь меня.

За ним в карикатурной позе стоял этот гад Нарайян Сингх, а рядом малышка Костоправа, бренное тело Кины, Дщерь Ночи, Предреченная, предтеча обманниковского Года Черепов, на исходе которого пробудится их богиня. Сингх ни на миг не спускал глаз с ребенка.

Сингх был опасным орудием, однако Длиннотень нуждался в любом союзнике, добровольно присоединившемся к нему.

А против Черного Отряда пожелали пойти очень немногие.

Из люка появился мужской силуэт. В сиянии, окружавшем безумного колдуна, терялся цвет кожи пришедшего, но я знал, что он черный. Был мужчина высок и строен, обладал гибкостью и ловкостью пантеры. Хоть я и видел перед собой Могабу, самого опасного из генералов Хозяина Теней, никакой ненависти не испытывал – все эмоции блекли в царстве Копченого.

Пожалуй, Длиннотень принял к себе Могабу не столько из-за его боевых качеств, сколько потому, что ему можно было доверять. Бежать этому парню некуда, на всех дорогах выставлены заслоны Отряда.

Никак не могу понять, отчего Костоправ так снисходителен к Могабе. Черт возьми, Старик находит ему оправдания и даже жалеет о нем! Вражду с Ножом небось принимает куда как ближе к сердцу.

– Ревун принес новости, – сказал Могаба. – Наш план рухнул.

– Знаю, – буркнул Длиннотень. – Мои маленькие Тени все еще приносят пользу. Помнится, я предупреждал, что они быстро все выяснят. Как считаешь, что помогло этой женщине вновь обрести могущество? Ведь сама природа магии отдает Сеньяк на милость любого, знающего ее Истинное Имя.

Я чувствовал, что он действительно хочет узнать, почему Ревун до сих пор жив, ведь Госпоже, сохранившей в целости свои древние темные знания и восстановившей былые силы, ничего не стоит расправиться с изменником. Длиннотень смотрел на мир сквозь линзу паранойи.