Но, лишь вошла, за ней поток обвала

Закрыл проход. И нет назад пути.

Обвал затих. Злодейки злобный смех

Услышала она в своей темнице,

- Теперь ты скрыта далеко от всех

И не поможешь принцу и царице.

В ловушке этой много дней

Томиться Смолька, голодает.

Придёт ли кто-нибудь за ней?

И силы тают, и она не знает…

Так обессиленной и сонной

 В пещере Смольку Дан нашёл.

Ведомый птичкою, в пещере тёмной

К чернавке быстро подошёл.

Он перед нею на колени опустился.

Она глаза свои открыла.

И взор её голубизной светился,

Хотя в глазах печали боль застыла.

Легко её он на руки поднял.

Она казалась будто не живой.

И вновь его за Смольку гнев объял

И рос в груди, как ком большой.

Дан больше медлить не хотел.

Стремительно пещеру он покинул.

Со Смолькой на руках он на коня взлетел.

- Быстрей домой! – Тотчас же крикнул.

И освещала птичка им дорогу.

И Друг стремительно их нёс домой.

И Дан молился: - Слава Богу! –

Нашёл чернавку он, вернул себе покой.

И день прошёл. Второй настал.

Покой для сердца Дану не приходит.

С тех пор, как он чернавку отыскал,

Без сна в покоях он царицы бродит.

Принц тайно Смольку во дворец принёс.

За ней ухаживать он няню попросил.

- Но, чтоб не знал никто! – Он произнёс.

- Ты, нянюшка, молчи, кто б ни спросил.

И няня утром Дану рассказала,

Что Смолька, будто бы в бреду,

Печальные событья предсказала.

 Мол, для царицы надо ждать беду…

Ещё одно поведала старушка.

Чернавке кто-то косы распустил

И разметал их по подушке,

В длину до пола опустил.

Услышал Дан,  и взволновался.

И от царицы ни на шаг не отходил.

И тут же к Смольке устремлялся,

Лишь матушку в покои отводил.

Всю ночь принц возле Смольки просидел.

Заметил, что глаза она открыла.

Взгляд чёрных глаз в глаза ему смотрел.

Но он был голубым?! В пещере это было!

А Смолька вновь уже спала.

Дан встал к окошку подошёл.

Рассвета солнышка пришла пора.

Впервые радости он в этом не нашёл.

А мысли к озеру лесному унеслись…

Дан не заметил за своей спиной,

Как изменилась Смолька. Косы расплелись

И пять минут была она сама собой.

Когда рассвет уж был высок,

Дан,  вспомнив Смольку, оглянулся.

А вместо кос, у  ней уже волос поток

Струится от лица. Принц ужаснулся!

Он упустил момент?! Он проглядел?!

Не смог открыть её секрета,

Ведь защитить от бед хотел.

И вот – остался без ответа.

А Смолька в чувства всё не приходила.

Два долгих дня в бреду была.

Хоть возвращалась к ней живительная сила,

Но очень бледною она была.

В теченье двух прошедших дней,

Дан понял, Смолька изменилась.

Хоть кожа серая была у  ей,

Зато в ночи она светилась.

Какая же в ней тайна скрыта?

Как эту тайну разгадать?

Пусть дверь в неё сейчас закрыта.

Но Дан решил не отступать.

В покои нянюшка вбегает.

- Беда пришла! Царицу отравили! –

Она с волнением с себя платок срывает.

- Голубку нашу загубили! –

Дан подскочил к ней, плечи сжал.

- Что говоришь ты? Что случилось? –

От слёз у няни голос задрожал.

- Я виновата, на минутку отлучилась.

Лишь возвратилась, вижу, как царица

Из кубка что-то отпивает

И тут же на кровать садится.

А кубок на пол из руки роняет…

С того момента, недвижимая она.

Молчит и на вопрос не отвечает.

Её глазам лишь жизнь дана,

Но вот надолго ли? Кто знает? –

Дан вмиг о Смольке позабыл,

Про все загадки, связанные с ней.

 Он вышел вон, дверь за собой закрыл,

И устремился к матушке своей.

Три дня в тоске-печали пролетели,

А у царицы всё без измененья.

И принц сидит возле её постели,

Тяжёлым сном, забывшись на мгновенье.

А Смолька на четвёртый день

Очнулась с первым лучиком рассвета.

Глядит и видит, крёстная пред ней

В сиянье золотистом радужного света.

И молвила Зарница: - Крестница моя,

Вставай, пришла пора трудиться.

Сейчас нужна рука твоя,

Чтобы за жизнь царицы-матушки сразиться.

Дарилла месть свою свершила.

Ей в этом мать-служанка помогла.

Царицу зельем чёрным опоила,

Чтоб говорить и двигаться та не могла.

Помочь ей можешь только ты.

Умением своим – лечебным мастерством.

Ведь знания твои и помыслы чисты.

Они сразиться могут с колдовством.

Поторопись на завтра и с рассветом

Царице дай своё лекарство.

И силу я свою в него волью при этом.