— Энди? — Саммерс сидел напротив входа, перебирая исписанные страницы. — Энди?!

Док удивился, вскочил со стула и ринулся на встречу протеже… Но что-то было не так. Слишком театрально он действовал, слишком наигранно и эмоционально.

— Ты чего так рано сегодня? — Алан сжал плечи Андраса и вернулся на место. Скромное приветствие.

— Не спалось. Сон не шел.

Энди медленно огляделся. Лаборатория ничуть не изменилась за прошедшие два дня, что он отсутствовал, но ощущалось явно — что-то не так.

— Сложный денек выдался вчера? — Саммерс приветливо улыбался, но напряжение в голосе и во взгляде тревожной нотой висело в воздухе.

— Да, — протянул Энди. — Мерзкий.

— Бывает.

Док смотрел куда-то в сторону, за левое плечо Андраса, бросал туда резкие взгляды и машинально перебирал пальцами лежащие перед ним бумаги. Лоб Алана покрылся испариной.

— Ты какой-то напряженный.

Саммерс виновато пожал плечами, и взгляд его вновь вернулся к месту за плечом Андраса. Там стоял обычный стеллаж, плотно забитый белыми папками каких-то документов и отчетов — прогресс Государства не стоял на месте, но бумажные дела никак не отпускали некоторых представителей старого мира. Таких, как Алан Саммерс. Энди оглядел угол лаборатории, отметил взором аккуратно расставленные коробочки, запечатанные желтой лентой, переместился по периметру и остановился на кофейном аппарате.

— Кружку возьму, — не дождавшись ответа доктора, Андрас направился к автомату.

— Да, да… Конечно. Ты не обращай внимания на меня, Энди, такое бывает. Ночь выдалась долгой.

Он замолчал так, словно его заткнули. Загудел кофейный аппарат, ядрено запахло кофе.

— Я думал, ты не вернешься, — медленно проговорил Алан.

— Как это? Я же не могу просто сбежать…

— Почему нет? Мир сейчас такой, знаешь, динамичный. Как ты думаешь, куда делся твой предшественник?

Энди и вовсе не думал о том, что у него был предшественник. Лишь прошлое Андраса Ланге имело смысл, минувшие дни лаборатории Саммерса как-то остались в стороне.

— Я давно тут работаю. Ты же не думаешь, что я всегда был один? — Алан горько усмехнулся. — Этакий отшельник в огромном научном центре посреди города, да?

— А тебе идет такой образ. Только бешеного взгляда не хватает.

Кофе был хорош. Горячий, сочный, горький, он разливался по нутру, наполняя Энди бодростью и задорным позитивом. Ему еще предстоит поговорить с доком, рассказать о принятом решении и подтвердить догадку Алана о побеге очередного протеже… Но это подождет. Андрас мог позволить себе минутное наслаждение терпким напитком и безобидной болтовней.

— Так. И что случилось?

Энди вздрогнул и едва не пролил кофе — у того самого стеллажа, что так притягивал взгляд Саммерса, воздух будто качнулся и вновь замер, а входная дверь лаборатории на какой-то мимолетный момент показалась открытой. Уже через секунду ничего этого не было, но стойкое ощущение необъяснимого и пугающего лишь нарастало.

— Ты чего парень? — встревожено окликнул его Алан.

— Ты не видел… — Андрас перевел взгляд на обеспокоенное лицо доктора и указал кружкой на дверь. — Что за…

— Ты о чем?

Энди еще раз осмотрел помещение и ничего странного в нем не нашел. Все было, как и прежде.

— Забудь. Показалось. Я почти не спал.

— И я.

— Так и что стряслось?

— Не знаю, можно ли мне это показывать, но я покажу. К хренам все, — Алан возбужденно вскинул руки.

— Ох-хо! Док сорвался с цепи.

— Молчи и слушай, Энди, — Саммерс вскочил, схватил ноутбук, одиноко лежащий на широком подоконнике, и вернулся на место. — И смотри, парень, смотри в оба глаза.

Алан включил видеозапись. Камера располагалась в палате Майера. Часы внизу экрана отсчитывали секунды прошлого.

— Это вчерашняя ночь, — прошептал доктор. — Мне позвонили почти сразу, но, когда я приехал, все закончилось.

Энди услышал второй шепот. Доносился он из динамиков ноутбука.

— Оеэнст… Оеэнст… Оеэнст… — невнятно бубнил Себастьян.

— Что он говорит?

— Смотри и слушай, Энди.

Майер лежал на кровати, а губы его едва заметно шевелились. Бастиан дернулся всем телом, выгнулся, широко раскрыв глаза, и заорал так громко, так неистово, что Энди сделалось дурно.

«Мое совершенство! Не покидай меня! Это абсурд, у нее будут твои глаза! Время не терпит, не ждет, скупо машу рукой!»

Алан нажал на паузу.

— Что за хрень? Что он несет?

— Смотри, — Саммерс приник к своим бумагам, что неряшливо валялись на столе, и принялся перебирать хрустящие листки. — Это стих.

— Чей?

Алан проигнорировал вопрос.

— Точнее не стих, а сразу два. А еще точнее — это отрывки, — он нашел нужный листок и положил его перед Энди. — Первый принадлежит Бродскому. А второй, — Саммерс замялся. — Второй — мой.

— Твой? Ты пишешь стихи?

— Писал. Когда-то давно. Не будем сейчас об этом. Вот, гляди.

Алан ткнул пальцем на правый край страницы. Весь лист был исписан тонким, аккуратным почерком, стихотворения умещались в несколько ровных столбцов и шли по всему полотну гладкой бумаги.

— А ты немало пишешь.

— Писал. Вот, прочти.

— Мрачновато, но вполне сносно.

— Мы тут не мое творчество разбираем, парень, — раздраженно бросил Алан. — Этот стих не видел никто. Никогда. Я время от времени переписываю свои старые наброски, когда скучно становится, но за пределы собственной коллекции я их не выношу.

Энди с трудом улавливал суть. Бессонная ночь не прошла даром, голова гудела, а от выпитого кофе противно тянуло в паху.

— И что это значит, док? Откуда Майер его знает?

— Без понятия. Я чуть умом не тронулся, когда включил эту запись впервые, — Алан возобновил видео. — Смотри дальше.

Себастьян закричал вновь. Энди увидел, как открылась дверь его палаты. «Камеры». Как вбежал охранник и застыл перед вопящим Изобретателем, одурев от происходящего. Мужчина хлопал себя по карманам, не находя решения, явно не зная, как поступить. А Майер все кричал. «Я мог бы пойти за тобой! Мог бы, ты же знаешь! Мое совершенство!» Охранник выбежал в коридор и тут же вернулся, сжимая в руке едва заметную инъекцию снотворного. Мужчина подошел к кровати и наотмашь впечатал дозу в плечо Бастиана.

«Мое совершенство, — Майер тут же поник и сбавил напор. — Я знаю, ты рядом, дорогая. Я жду тебя, — Энди видел глаза Себастьяна, видел горе и боль, что застыли в его взоре. — Ты придешь за мной, милая, я не боюсь».

Бастиан стремительно погружался в сон, с каждой секундой бормоча все тише и невнятней. Но последнее слово Изобретателя отрезвило Андраса Ланге — тому будто влепили мощную пощечину, по всему телу пошла мелкая дрожь, а ладони противно покрылись холодным потом.

— Мотни назад, док! — завопил Энди. — Мотни назад!

Алан испуганно посмотрел на протеже.

— Что случилось? Ты понял, что он сказал? Я никак не могу разобрать последнее слово…

— Просто, мать твою, мотни этот сраный файл!

Саммерс вздрогнул, помедлил, но в итоге повиновался. Концовка видео повторилась.

— Еще раз, — отрезал Энди.

Алан не стал возражать. После третьего повтора, Андрас понял, что разговор с доком не состоится. Он не будет объяснять старику, почему его решил покинуть очередной подопечный. Потому что Энди остается.

— Так и? — подал голос Алан. — Ты понял, что он сказал?

— Да, — Андрас с трудом облизал пересохшие губы. — Он сказал Кгеррецан.

Кристоф согласился. Не потому, что он захотел помочь Себастьяну, и не из-за уважения или теплых чувств, что он испытывал к Марте. Кьорди был ученым. Пусть век его подходил к концу, пусть зрение, слух и способность быстро мыслить все чаще подводили даже в простейших бытовых ситуациях, Кристоф был ученым. А жизнь ученого базируется на загадках и поиске ответов.