– Ага, точно он на Йоду из "Звездных войн" похож.

– Не знаю, возможно, – бросил Лириуок и продолжил. – Наши армии сошлись ранним утром. Солнце, только поднявшееся из-за горизонта, окрасило поле кроваво красным цветом. Кто-то из моей свиты тогда сказал: "А рассвет-то, какой кровавый". Он тогда и не предполагал насколько был прав.

Все решилось в течение нескольких часов. Первыми сошлись воины. Следом за ними в бой вступили драконы. Они смели на своем пути пехоту, причем не только чужую, но и свою, и накинулись друг на друга. На стороне Легиона Смерти было значительно больше драконов. Выжившие в сражении с красными, черные драконы накинулись на магов АрмаДы. Мы бы тогда наверняка проиграли войну, ведь против дракона маг мало, что может. Но тут в бой вступили биоботы. Эти искусственные создания были ростом с дом и обладали невероятной силой. Они легко запрыгивали на драконов и одним сильным ударом ломали им хребет. Однако они уступали драконам в опыте, хитрости и главное в количестве. Они все погибли, а драконы, видя свое поражение, ушли с поля боя. Дальше в бой вступили маги. Я шел в первых рядах. В какой-то момент магия в окружающем пространстве достигла критической массы и вышла из под контроля. Магические структуры действовали совершенно произвольно, уничтожая и своих и чужих. До сих пор не понимаю, как я тогда выжил.

Когда взрывы и треск магических атак стихли, я увидел, что остался на поле один.

Я осмотрелся. Вокруг валялись мертвые тела. Поле было красным, но теперь солнце было не причем, поле было красным от крови. Кстати таким оно осталось навсегда. Я сел на пропитанную кровью землю и проклинал все на свете. Тогда я отрекся от этого жестокого мира.

Позже, уже отсюда, я наблюдал за изменениями, происходившими с Сармонтазаром.

Я и не подозревал, насколько был прав, отрекаясь от мира живых, мне было не до того. Но это понял Хамониус и отрекся от всего мирского, чтобы спасти свою шкуру.

Механизм принятия в Созерцатели до сих пор не изучен. Известно лишь, что существует некое поле разумности, распространяющееся везде и вся. Если будет угодно это поле можно называть абсолютным богом. Так вот, если сарм отрекается от мира живых, это не значит, что он попадет сюда. В Палаты Созерцания попадают только те кто может пригодиться, добровольно отрекшиеся от мирской суеты.

Парень попытался что-то сказать, но эльф его прервал.

– Нет, Одинон, не подумай, Сармонтазар не так плох. А прав я был совсем по другой причине. Теперь я могу попытаться спасти Сармонтазар и все обитаемые миры.

Дело в том, что у каждого живого существа есть сукра – своеобразный "Сосуд жизни". В этом сосуде хранится небольшая толика маны поддерживающей жизнь данного существа. Постепенно мана иссякает и существо умирает. У магов таких эфемерных сосудов два. Один поддерживает жизнь и количество маны в нем нельзя изменить, поэтому маги смертны. Второй, называемый чакра или "Сосуд силы", предназначен для магии, и количество маны в нем можно пополнять. Чем больше маг пользуется магией, тем сильнее развивается его чакра, и тем больше маны она может вместить. Драконы тоже являются своеобразными магами, только их магические чакра и сукра практически бездонны. Драконы используют свою чакру, чтобы летать и испускать огонь.

Если какое либо существо погибнет, то вся мана, хранящаяся в нем, выходит наружу.

В Последней битве погибло настолько много существ и в особенности драконов, что образовался новый, самый мощный источник маны.

–Так какого черта она, эта ваша мана, стала пропадать? – Одинон устал слушать рассказ эльфа, кроме того, он замерз и проголодался, но самое главное его кое-что пугало. И этим "кое-что" было знание. Знание, что Лириуок говорит правду. Более того, некоторые моменты парень мог бы даже дополнить. – И, вообще, я замерз и есть хочу, раз пригласили, так сказать, в гости, то будьте добры обогрейте и накормите меня.

– А ты наглый, это мне нравится, – сделал сомнительный комплимент Парадокс. – Действительно, Лириуок, а то от этого твоего экскурса в историю у меня разыгрался аппетит. А парень вообще давно должен был завтракать.

– Да, действительно, я как-то не подумал об этом. – Президент Магического Совета взмахнул рукой и напротив дивана, на котором сидели Одинон и Парадокс, появился стол со всякой снедью. – Ну, что ж, кажется, я исполнил ваши желания, так, что продолжим. – Князь эльфов еще раз взмахнул рукой, и позади него материализовалось мягкое и удобное кресло. Он, с действительно дворянской вальяжностью уселся в него и продолжил свой рассказ.

– Так вот…

– Нет, я против. Во-первых, вся эта еда появилась ниоткуда, можно ли ее теперь есть? А во-вторых, мне ХО-ЛОД-НО. – Снова запротестовал Одинон.

– Еду есть можно. – Архимаг начинал злиться. – А что бы согреться возьми плед. – Он сделал жест вроде как бросает какой-то предмет, и с его руки сорвался мягкий и пушистый плед.

– Ну, раз ты такой великий маг, то сделай мне хотя бы какую-нибудь одежду. А-то куда я пойду в этом пледе. – Одинон распалялся все больше и больше. Он никак не мог понять, зачем он здесь, да еще и одежду не выдают.

– А ты никуда и не пойдешь, пока я не разрешу. – Лириуок был уже на грани. – Сиди, ешь и слушай. МОЛЧА. То, что я говорю очень важно.

– Парень ты это… того, помолчи. Видишь, он нервничает? – Осадил взъерепенившего было Одинона, гном. – Он злой, знаешь, какой бывает?

Поняв, что дальше спорить бесполезно, не то еще по маковке надают, новоявленный Гонзар молча взял со стола огромный кусок балыка, и так же молча начал его жевать, при этом, не забыв хорошенько укутаться в плед.

– Так вот, – продолжил эльф свой рассказ. – Образовавшийся источник и стал причиной всех дальнейших несчастий. Мана очень подвержена различным явлениям. Особенно сильно на нее влияют чувства. Во время Последней битвы кроме маны выплеснулось невероятно много чувств. Злоба и ярость, надежда и разочарование, боль и страх, любовь и ненависть. Все эти чувства сплелись в страшный клубок, который изменил структуру маны. Мана этого источника приобрела особый серый цвет, вместо привычных зеленого, бирюзового и синего. Серая мана стала ничем иным как силой чистого хаоса. Прикасаясь к живому, она умертвляла. Прикасаясь к мертвому, она порождала новые виды жизни. Зомби, вампиры, вурдалаки и многие другие восстали из могил и направились войной на мир живых.

Первыми восстали из мертвых армии Легиона Смерти и АрмаДы. Недавние противники вынуждены были объединиться против нового врага. Но на этом все несчастья не закончились. Серая мана распространялась и все чего она касалась, приносило смерть. Особенно это касалось магии и магических предметов. Сарм мог пройти мимо скопления серой маны и не подозревать об этом. Но если при нем было хоть, что-то магическое и тем более, если он сам был магом, выжить было не возможно. Постепенно все отказались от магии, а магов стали считать чуть ли не прокаженными.

В течение последующих десяти лет была разрушена практически вся цивилизация Сармонтазара, мир канул в пучину хаоса. Цивилизация вернулась на уровень средневековья. К тому времени армия живых мертвецов была разбита, но количество погибших в этой войне было просто колоссально. Еще сто лет сармы боролись против серой смерти, так они окрестили серую ману.

Наконец великая волшебница Латесса из города Виоран добилась большого успеха. Никто не знает, что за заклинание она применила, но с тех пор как она ушла к центру Кровавой долины, ее никто не видел, а серая мана из источника перестала распространяться. К тому моменту Кровавая долина разрослась на огромную территорию, в том числе часть Моря Слез и Поднебесного океана, перекрыв тем самым один из самых выгодных торговых путей.

Храбрая девушка спасла наш мир ценой своей жизни и с тех пор каждый год восьмого марта разумные празднуют "День святой Латессы-спасительницы", это единственный праздник – общий для всех шести великих народов. Кстати, Одинон, насколько я знаю, отголоски этого праздника докатились даже до вашего мира?