Лабиринтами закрученными

Да путями неизученными

Переулками немыслимыми

Чтоб никто тебя не выследил

Так беги уж хоть на согнутых

Ты животное особенное

К дикой жизни приспособленное

В развороченном раю

Эдмунд Шклярский, группа "Пикник"

В самом большом зале Палат Созерцания собралось довольно много разумных, отдаленно похожих на людей. Тех, кто сейчас собрался в зале Большого Совета, скорее всего, можно было назвать просто существами.

Зал являл собой своеобразный цирковой купол, увенчанный черным мраморным потолком. По центру зала располагалась небольшая круглая площадка для выступающих. Перед ней на значительном возвышении находилась трибуна Совета Созерцателей. По всему оставшемуся периметру площадка была окружена трибунами Совета Хранителей. В задней части площадки находился вход.

Надо отметить, вход был более чем необычным. Дверь, ведущая в зал, имела свой разум, могла разговаривать и читать эмоциональный фон входящих. Естественно существо желающее навредить любому из членов Советов выпроваживалось под громкий хохот двери. Но главной целью двери было не допускать проникновение в зал посторонних. Впрочем, это была довольно легкая задача, ведь вход в зал был только один, и любого другого способа попасть в зал просто не существовало.

Всё в зале было изготовлено из отполированного черного мрамора и украшено золотом с инкрустацией крупных рубинов. Сиденья членов Совета Созерцателей были отделаны бархатом сочного бордового цвета, а сиденья Совета Хранителей – черным сукном. Под потолком висела огромная люстра из червонного золота, на которой вместо свечей горели яркие магические огоньки. Каждый огонек соответствовал одному присутствующему в зале, и если кто-то покидал зал, его огонек гас, но при этом интенсивность освещения не падала. Таким образом, последний выходящий из зала невольно исполнял архаичное правило "Выходя, гасите свет".

В центре зала стояли девять существ и выглядели так, будто они собрались на маскарад и соревнуются у кого наиболее глупый и безвкусный костюм. В данном споре, наверняка бы, победил мужчина стоящий, так сказать, в центре композиции. Невероятно высокий (под два с половиной метра), худой и костлявый, он был наряжен в сиреневый костюм с зелёными рюшечками и при этом весь с ног до головы был увешан костями и черепами. Не далеко от него ушел и другой, стоящий по правую руку от первого, индивидуум. Маленький, метр в прыжке, и толстенький, он был скорее похож на ходячее хранилище хлама. На нем висело все, что только попадалось ему под руку, начиная от крысиных хвостиков и заканчивая вантузом. При каждом его движении всё барахло начинало тарахтеть так, что это было слышно во всех уголках Палат Созерцания. Остальные персонажи выглядели не менее зрелищно.

Существа на трибунах были одеты в одинаковые черные балахоны с глубокими капюшонами, скрывающими лица. В зале было шумно. Все обсуждали собравшихся в центре зала.

На трибуну Совета Созерцателей поднялся председатель Большого Собрания. Все разговоры тут же утихли, и в помещении установилась абсолютная тишина.

– Доброго вам вечера, господа. – Голос Хамониуса был не слишком громким, но и не слишком тихим. Его слышали все присутствующие, и не было потребности переспрашивать (да, собственно, никто бы и не рискнул). – Сегодня мы собрались здесь по очень важному делу. Как вы знаете, господа, в Сармонтазаре ныне очень большие проблемы. Магия исчезает, маги не рождаются, а шесть великих народов: эльфы, гномы, орки, тролли, гоблины и люди, – последних он назвал с особым отвращением, – не могут прийти к согласию. Как вы помните, Большое Собрание решило направить в Сармонтазар группу стакхов-странников, избранных из числа Созерцателей. Прошло пятнадцать лет, и вот они перед вами. Думаю, будет правильным позволить им самим себя представить. Конферансье сегодняшнего собрания будет Джедаан – стакх надежды.

Из группы стакхов отделилась фигура в мешковатой хламиде и вышла на центр сцены. Освободившись от хламиды легким движением руки, стакх предстал перед публикой во всей своей красе. Джедаан оказалась девушкой божественной небывалой красоты. Она была выше всяких сравнений, похвал и комплиментов. Любой эталон красоты по сравнению с ней был столь убог как дешевый граненый стакан по сравнению с золотым королевским кубком. Она была обнажена до предела. Тонкое, свитое из тончайших серебряных нитей с густым вкраплением бриллиантов, платье слабо прикрывало прелести красавицы, но при этом её нагота не казалась не то, что вульгарной, но не вызывала даже тени сомнения в её добропорядочности и непорочности. Её невероятные темно-синие волосы великолепными волнами спускались чуть ниже плеч. Весь зал, не смотря на пол и расовую принадлежность, смотрел на девушку с невероятным вожделением и надеждой хотя бы приблизиться к ней. Воздух в помещении буквально завибрировал от восторженных возгласов.

– Ну что ж, господа, начнем наше маленькое представление, – чарующим голоском промурлыкала Джедаан. – Первый, кого я хотела бы вам представить, является моей полной противоположностью во всех смыслах этого слова. – Девушка вела себя как заправский шоумен, создавая нужную напряженность в зале и поддерживая интерес публики. Представляю вам Эффри, стакха страха.

Из строя вышел невзрачный человек с серым оттенком кожи и просто посмотрел вокруг. Присутствующих охватила легкая паника. Каждый видел то, чего видеть явно не желал, кто-то старого врага, кто-то огромного паука, а у кого-то сработал элементарный инстинкт чувства опасности. Его выход подавил все возгласы восторга, вызванные появлением Джедаан, чего, собственно, и добивались устроители импровизированного шоу. Роль Эффри как раз и заключалась в том, чтоб эффектно оттенить стакха надежды и обратить взоры аудитории на происходящее действо, а не на прелестную девушку.

– Кхм, кхм, да уж, и это не всё на, что он способен, – произнёс Хамониус, слегка дрожащим голосом.

– Риана, стакх воды,- продолжила представление Джедаан.

От группы отделилась симпатичная зеленокожая стакхша, одетая в платье, сделанное из водорослей и тины. В ее волосы была вплетена огромная кувшинка, а на шее висело ожерелье из крупных жемчужин. Она взмахнула рукой, и прямо из каменного пола перед ней ударил столб воды. Вода вздымалась на высоту полтора метра над уровнем пола и, красиво рассыпаясь искрящимися каплями, опадала в неизвестно откуда взявшийся небольшой пруд. Риана сделала еще один грациозный, словно фрагмент танца, жест и фонтан застыл невероятной ледяной скульптурой. В зале раздались аплодисменты, а зеленокожая стакхша поклонилась и отошла в сторону, освобождая сцену.

– Дардо, стакх огня, – представила Джедаан следующего участника.

Это существо выглядело типичным исчадием ада: черная кожа с огненными разводами, пылающий взор и горящий рогатый череп могли бы привести в трепет даже самого опытного охотника на монстров. За спиной этого огнепоклонника развевался черный кожаный плащ, а вокруг пояса была намотана массивная стальная цепь. Дардо одним движением сдернул цепь с пояса и, словно кнутом, стеганул ей по ледяной скульптуре. На месте бывшего фонтана заполыхал разрастающийся огненный смерч и шипел водяной пар, а температура была такой, что, казалось, горит сам воздух. Но вот огонь стал утихать и опадать хлопьями на пол, а вместо замерзшей струи воды на сцене стояла ледяная скульптура предыдущей участницы.

Хранители и Созерцатели еще не успели опомниться от происшедшего, а на сцену уже вышла Селена, стакх земли, которую вновь представила Джедаан.

Селену можно было бы назвать неотразимой, а благодаря обилию золота и драгоценных камней даже блистательной, но все это великолепие было прилеплено на самую обыкновенную грязь, из которой и был сделан ее необычный костюм. Селена не стала долго задерживаться. Она, словно походя, погладила статую по голове, щелкнула пальцами и, не задерживаясь, отошла к остальным, уже представленным стакхам. А тем временем на сцене произошли разительные перемены. Ледяная статуя превратилась в мрамор, справа от нее прямо из каменного пола сцены проросло небольшое дерево и расцвело красивыми белыми цветами, а сама сцена поросла травой и цветами, словно небольшая лесная полянка.