Я попросила и драпсков, и пиратов ненадолго оставить нас одних. Пока я беседовала с Рек, Гвидо не издал ни звука, с ног до головы буквально обвешанный восхищенными драпсками. По всей видимости, их тянула к нему какая-то необоримая сила. Каресианина же, в свою очередь, похоже, совершенно не раздражали эти малыши, копошившиеся на его клешнях, руках, ногах, теле и голове. Пошевелился он лишь тогда, когда в зале неожиданно появилась Грекик, но потом снова затих.

Скаты действовали поразительно, пугающе слаженно: передали диски с документами Маке и рассказали мне то, что знали — по слухам, разумеется, — о ретианских экспериментах в области биологии инопланетных видов. Поскольку Торговый пакт запрещал проводить эксперименты на разумных существах, ретиане рассчитывали на добровольцев, готовых пожертвовать собой ради будущего.

Грекик сопроводила эти слова свойственным ее расе леденящим смешком, от которого на губах у нее вспухла едкая пена, и она аккуратно подобрала ее длинным гибким языком.

Они утверждали, что не знают ретианина по имени Балтир. Однако я почему-то не сомневалась, что некоторые из этих так называемых добровольцев прибыли на Рет-VII в контейнерах для перевозки в темных трюмах «Нокрауда».

Что ж, коль скоро наши хозяйки были столь любезны, что оказывали нам гостеприимство, я решила воспользоваться им, подумав, что почти сотня вооруженных драпсков на корабле всяко какое-то время сможет с ними справляться.

После нашей беседы, завершившейся бессовестной торговлей со стороны моих маленьких товарищей (а надо сказать, что драпскам удалось бы усовестить даже денебианина), «Макмора» согласилась заплатить частью своего груза и пообещала скатам кое-какие выгодные сделки в будущем за всю информацию, которая была получена или будет получена в дальнейшем, а также за возможность использовать их корабль как временное убежище. Скаты казались довольными, даже отослали значительную часть команды в увольнительную в город — не слишком радужная перспектива для любого чужака на Рете-VII, — чтобы освободить часть кают. Похоже, их корабль на время перешел в наше распоряжение.

Я все гадала, когда же нам станет известно, что они затевают, но не хотела донимать драпсков своими подозрениями, которые, уверена, те вполне разделяли. Зато мне предстояло разбираться с целым ворохом чужих подозрений.

Но сначала нужно было кое-что прояснить.

— Гвидо, — начала я, как только нас оставили вдвоем. — Ты, похоже, пришелся очень по душе драпскам.

Великан полыценно ухмыльнулся.

— У них хороший вкус.

— Я очень тебя люблю, — возразила я. — И Морган тоже. Но мы не взбираемся на тебя, чтобы выразить свои чувства.

— Это хорошо. Вы слишком тяжелые.

— Мне хотелось бы услышать объяснения, — настаивала я. — У наших маленьких друзей и без тебя полно тайн.

Каресианин пожал плечами, и это движение отозвалось почти мелодичным звоном двух половинок его массивной головы.

— У нашего народа мой солод считается очень притягательным — мне крайне жаль, что ты физически не в состоянии оценить его, Сийра, — многозначительно на мекнул он. — Драпски же, напротив, исключительно восприимчивы к подобным вещам.

— То есть?

— Они не могут не любить меня. Это как наваждение, но совсем безобидное. Пускай это тебя не тревожит.

— Понятно, — протянула я.

Потом взглянула на своего товарища, похожего скорее на груду металлолома, чем на живое существо, и не стала даже пытаться представить, что чувствуют драпски. По крайней мере, подумала я, они счастливы.

— Гвидо, — проговорила я ровно, и еще несколько стебельчатых глаз тотчас же устремились в моем направлении — каресианин уловил перемену в моем тоне. — Пора поговорить о Плексис. Мне известно, как вы с Барэком спрятали тело Луамера. И почему.

— В самом деле? — Он издал дребезжащий вздох. — Это все мои работнички, верно? Всех уволю.

Я попыталась вложить в свой голос всю силу убеждения:

— Гвидо, Морган не убивал клановца.

— Ну разумеется, нет. — Теперь каресианин смотрел на меня во все глаза. Массивная клешня приподнялась, но щелкать ею он раздумал.

Мне следовало бы это понять. Но это совершенно ничего не объясняло.

— Тогда к чему было избавляться от… от тела? Что побудило вас с Барэком поступить таким образом?

Пластины панциря с ужасающим скрежетом зашли одна на другую.

— То, что убийца оставил труп не только затем, чтобы осквернить мою кухню. Возможно, он хотел, чтобы расследование задержало Моргана. Возможно, считал, что восстановит против него Клан. — Исполин помолчал, вращая глазами. — Или, возможно, убийца просто промахнулся мимо истинной цели. Мне не нравится, в какую картинку это все складывается, Сийра. Сначала Луамер эазговаривает с Джейсоном и погибает. Теперь Малакан Сер…

— Мала… — Я запнулась, припоминая имя, которое слышала, казалось, сто лет назад. — А, это человек с Рета-VII, экспортер, которого Боумен использует как свои глаза и уши на этой планете. А что с ним?

Голос каресианина помрачнел:

— Убит тем же способом, что и Луамер. Всего три стандартных дня назад. Морган собирался с ним встретиться.

— Ты думаешь, что убийца преследует Джейсона, — проговорила я непослушными губами. — А блюстительница здесь как раз затем, чтобы отыскать Моргана. Боуден должна знать о Малакане, даже если о Луамере ей ничего не известно. Но не может же она подозревать Джейсона…

— Почему? Твой никчемный родственничек считает, что это сделал он, — с досадой отозвался каресианин. — Он был так уверен в виновности Моргана, что бросил меня при первой же возможности.

— Барэк не знает Джейсона так, как мы, — возразила я. Точка зрения моего кузена была вполне мне понятна, хотя я ее и не оправдывала. — А если бы знал, то понял бы, что Морган никого не убивал.

Каресианин всплеснул обеими массивными клешнями, сомкнув их с не предвещающим ничего хорошего звоном.

— Пока что, — пророкотал он мрачно.

Я выпрямилась и спустила ноги на пол, комкая одеяло.

— О чем ты? Джейсон будет защищаться, если его к этому вынудят…

— Отвечать на насилие или искать его самому — две разные вещи. — Голова Гвидо склонилась вперед, глаза бесцельно завертелись по сторонам. — После того, что ты сделала с моим побратимом, он может переступить эту черту в любой миг. Если уже не переступил. — Великан вдруг впал в подавленное состояние, тем более необъяснимое, что всего секунду назад он горел воодушевлением. Сердце у меня гулко бухнуло, как будто собралось заколотиться. Но следующие слова каресианина показались мне вполне безобидными. — Морган не говорил тебе, как мы познакомились? Не рассказывал о своей юности?

— Нет. Но какое отношение это имеет к настоящему?

Две более мелких руки Гвидо взлетели вверх, как будто набирая воздух, потом сошлись вместе.

— Мы настоящие берем начало в прошлом, Сийра Морган. Сийра ди Сарк. Уж кому-кому, а тебе следовало бы это знать.

Я обуздала свое нетерпение, как бы сильно мне ни хотелось броситься на поиски Джейсона. Если драпски чему-то меня и научили, так это тому, что никогда не следует недооценивать то, что другие считают важным. И возможно, именно потому, что Барэк покинул каресианина без предупреждения, мне, как члену Клана, сейчас следовало выслушать его.

— Так расскажи мне.

Морган, начал свой рассказ Гвидо, был младшим ребенком в семье фермеров, жившей в предгорьях рядом с только что отстроенным космопортом Каролуса — яркие огни были видны из окон. Его Дар проявился в самом раннем возрасте, и мальчик рос нелюдимым, любил долгие одинокие прогулки по глухим местам, подальше от скопления поглощенных повседневными заботами разумов домашних и соседей.

Детство кончилось быстро. Незадолго до двенадцатого дня рождения Джейсона Каролус оказался вовлеченным в гражданскую войну между соседними планетами, и его современный космопорт стал лакомым кусочком для обеих воюющих сторон.

Однажды мальчик прибежал домой, в разгар своей прогулки охваченный ужасным предчувствием, и обнаружил, что дом разграблен, его родные кто убит, кто исчез, а поля объяты пламенем. С неба на космопорт низвергались потоки ослепительного огня — обе стороны пытались не дать противнику захватить его.