— Как тебе удалось превратиться в такого страшного петуха? — спросил изумленный король.

— Кукареку! Кукареку! Кукареку!

Бако не отвечала, а только громко кукарекала, как петух-трехлеток. Так она ничего и не сумела сказать, а глядеть на нее всем было боязно — и королю, и его советникам, и простому люду. Король и говорит:

— Засмотришься на нее — и сам, чего доброго, обратишься в петуха. Король и советники тут же решили бежать из города. А если уж сам король и его советники решили бежать из-за Бако, то что было делать простому люду? Только одно — бежать вместе с королем и его советниками.

Весь народ потянулся за королем и его свитой, и девушки вместе с Бако тоже последовали за ними, хотя жители бросали свой город для того, чтобы спрятаться от них. Но вот горе-то: стоит им добраться до другого города, где можно найти приют, как жители его замечают страшного петуха и не дают им оставаться. И так их гоняли изо всех городов и деревень, куда бы они ни заглядывали.

Наконец они попрятались в лесу, но Бако и там их высмотрела.

Жители города пробыли в лесу несколько дней. Потом к королю пришел один из его мудрецов и простерся перед ним ниц. Он предложил расспросить простой люд, не оскорбила ли кого-нибудь эта девица, которую превратили в петуха. Может быть, ее прокляли? Совет был хорош, и король поблагодарил мудреца.

Король спросил у простого люда, не обидела ли кого эта девица. А ведь многие жили поблизости от домика старухи, нашлись и такие, кто слыхал, как старуха проклинала вора, укравшего ее курицу; они-то и рассказали, что старуха наложила заклятье на вора: пусть мол, он превратится в курицу. Но никто не мог сказать наверняка, что Бако и есть воровка. Ведь она же превратилась в петуха, а не в курицу, как молила старуха. Вот что говорили люди.

Король послал двух слуг, чтобы привели к нему старуху. Они схватили ее за волосы и притащили к королю: она была слишком стара и слаба, чтобы идти самой.

Король спросил, не она ли та самая старуха, которая своим заклятьем превратила Бако в петуха. Старуха сразу ответила, что не знала, кого проклинает, а наложила заклятие на вора, что украл ее наседку и шестерых цыплят.

Люди очень жалели старуху, ведь она была совсем дряхлая, больная и беспомощная; и все диву давались, как молодая девушка посмела украсть у нее курицу. Да и вообще, как можно отнять что-нибудь у старушки? И в толпе тут же собрали много денег и отдали их старухе.

— Почему ты украла курицу? — с укором спросил король.

— Это вовсе не моя вина, — ответила Бако. — Сделай милость, владыка, выслушай меня. У меня есть сестра-двойняшка в родной деревне. Стоит ей что-нибудь украсть, как я сразу чувствую это, — где бы ни была, — и в тот же миг сама краду. Раз я украла старухину курицу, то, значит, и моя сестра украла курицу в нашей деревне!

— Какой ужас! — воскликнули король и его приближенные.

— Из-за сестры ты украла курицу, из-за сестры ты и умрешь. Отведите ее и всех остальных чужестранок в мой храм, и когда наступит полночь, я принесу их в жертву богам; видно, все они — воровки! — приказал король своим стражникам.

Но не успел он выговорить эти слова, как девушки пустились наутек и скрылись в другом лесу, и Бако не отставала от подруг. Стражники погнались за ними и хотели поймать, но это им не удалось, и тогда они застрелили кого только могли и с пустыми руками вернулись к королю.

Так Симби, Рали, Сала, Кадара, Бако и все оставшиеся в живых девушки покинули Город Пестрокожих. Но Бако осталась в обличье петуха, а Симби не успела прихватить с собой меч. Тот самый меч, которым она снесла голову владыке Города Грешников.

Они пошли дальше через леса. А Бако Петух все кукарекала и бежала следом. И так она их измучила, что они рассеялись по всему лесу, лишь бы не слышать ее криков. Под конец Симби и Рали спрятались в одном месте, а Сала, Кадара и остальные девушки убежали совсем в другую сторону, но этих-то Бако вскоре выследила и уже не отставала от них ни на шаг.

Целых два дня блуждали по лесу Симби и Рали и все боялись, как бы их не убил какой-нибудь злой лесной дух, которого и поминать нельзя. Наконец они вышли на Тропу Смерти и побрели этой страшной тропой. К часу дня они добрались до джунглей и, не долго думая, пошли напрямик через лес.

Вскоре они зашли в такую чащобу, где было почти темно. А дальше стало еще темней. Они не могли даже видеть друг друга. Симби, которая шла впереди, взяла Реши за левую руку, чтобы им не потеряться; так они и тащились вперед, еле передвигая ноги и дрожа от испуга, — и вдруг увидели прямо перед собой какое-то чудовище. Чудовище это как вкопанное стояло посреди Тропы Смерти и преграждало им путь.

Это и был сам Сатир, страж Черных Джунглей.

Симби и Рали при виде его остановились и замерли, а он так и выкатил на них свои глазищи, и они сразу зажглись огнем и осветили все вокруг. И по тому, как он смотрел на них, видно было, что он подыхает с голоду и безумно рад, что неожиданно подвернулась добыча.

— Мы пропали, — прошептала Рали, и сердце у нее заколотилось.

— Похоже на то, — молвила Симби. Она тоже была напугана, но не так сильно, как Рали.

— Что же нам — дальше идти или вернуться назад? — спросила Рали.

— Ты ведь знаешь, Рали, нам нельзя возвращаться, пестрокожие нас убьют, — рассудительно сказала Симби.

— Как же быть? — спросила Рали.

Но пока они раздумывали, как быть, Сатир завопил неистовым голосом:

— А ну-ка идите ко мне, отведаю я человечинки! Идите сюда, не заставляйте ждать!

У девушек душа в пятки ушла, руки и ноги не слушаются, язык не ворочается. Сатиру надоело ждать, и он сам подошел к ним. И когда он приблизился, они увидали, что на нем нет ни рубахи, ни штанов, только передник, насквозь пропитанный кровью. К этому переднику пристала целая туча мягких перьев и более тысячи птичьих головок. Сатир был трехметрового роста, сильный и свирепый; на голове у него торчала огромная копна нечесаных волос, а в волосы набились сухие листья и всякий мусор. Губы были такие толстые, что совсем закрывали нос. Глаза — страшные-престрашные, так что никто не смел заглянуть в них дважды, тем более что они так ярко светились. Вся шея у него была увешана амулетами джу-джу, а рот затянуло паутиной — видно, он давно уже не ел. Этот Сатир всех ненавидел и был строптивый, злобный, подлый и лютый. Бороду он отрастил такую длинную и густую, что она волочилась по земле, и он мел ею свое жилище вместо помела. Вот за все это король и назначил его главным стражем Черных Джунглей; а еще там водились гномы, лесовики, бесы и прочая нечисть, да к тому же над лесом все время кружил гнусный Феникс и пожирал любую тварь, какая только ему попадалась. Он был приставлен королем в помощь Сатиру.

Сатир носил всегда на голове связку дубинок, а в руке держал толстенную костяную палицу; с этим оружием он никогда не расставался.

Шагах в пяти от Симби и Рали он остановился, положил связку дубинок на землю и высоко занес палицу, собираясь забить их до смерти.

— Кто вы такие? — спросил он громовым голосом. — Как вас зовут? Откуда идете? Куда направляетесь? Видно, не знаете, где вы? Отвечайте! Ну? Слышите?

Но Симби и Рали молчали, чуть живые от страха. Зубы у них выбивали дробь, а глаза совсем остекленели. Они уж и сами не знали, на каком они свете.

Сатир видит, что они не в силах отвечать на его вопросы, и пошел хвастаться:

— Вот отчаянные головы, лезут в самую пасть смерти! Никакого соображения нет. Видишь, что я близко, ну и беги со всех ног, так нет, прут мне навстречу! Неужели вы ничего не слыхали о моих великих деяниях? О том, что я убил и съел сотни людей — и храбрецов, не то что вы…

Я живу здесь, рядом с Тропой Смерти, а это — Черные Джунгли, где кончается Тропа. Горести, Муки, Беды и Насилие — вот что царит в этих джунглях. И всякий, кто идет Тропой Смерти, кончает свою жизнь здесь. А я — Сатир и охраняю эти джунгли вот уже две тысячи лет!.. Ну что, попались мне в лапы? Сейчас я вас убью и несколько дней буду лакомиться вашим мясом…