Элси нехотя поднялась и посеменила следом, всё ещё смущаясь и краснея, как варёный рак.

Коридор встретил привычной прохладой, тишиной и полумраком. Над головой горели круглые плафоны. После светлой комнаты здесь было неуютно. В серой декоративной ленте под самым потолком просматривались крошечные черные глазки. И как Инна сразу их не приметила?

Пахло горячим металлом и морской водой. К этому запаху примешался ещё один, но Инна не смогла понять, какой именно. Здесь столько нового и отличного от земного, что она устала удивляться.

Робко постучали к соседкам, но никто не ответил. Инна, не раздумывая, шлёпнула по дисплею.

– Уверена, они ещё спят. Сейчас как раз и разбудим.

Но комната встретила их заправленной постелью и испуганной Пейтон, что забилась в угол и качалась вперед-назад.

– Я, пожалуй, снаружи постою, – выдавила Элси, инстинктивно пятясь к дверям. – Вы пока без меня…

– Красное на белом! – выкрикнула Пейтон и завыла. – Маттиола сбросила лепестки. Почва засушлива.

– Погоди, Элси, – Инна бережно пропустила девушку вперёд и усадила её на кровать. – Пейтон, где Эльза?

– Анютины глазки видели слишком многое, – отрезала Пейтон. – Анютины глазки сомкнули бутоны. Чертополох без колючек. Маттиола сбросила лепестки. Почва засушлива.

– Бесполезно, – выдавила Инна, раздражаясь. – Элси, посиди. Я сейчас гляну. Может, она умывается.

Элси неопределенно кивнула.

Зорина помчалась в коридор и распахнула дверь в душевую. Стойкий запах моющего средства влетел в лёгкие. Пусто. Никого. Ещё все спят, и никто не умывался. Пол и стены безупречно чистые и сухие.

По пути назад в сердце Инны заметалась тревога. Что-то слишком тихо на этаже в это время. Обычно и Ташира, и Вельвела уже вовсю шумели, а здесь – гробовая тишина.

Постучала в другую комнату, не решилась вламываться. Послышались тяжёлые шаги. Дверь, скрипнув, отъехала, и возмущенная Веля выглянула в коридор.

– Таш, ну ты обнаглела, – протараторила она, протирая глаза. – Умыкнула шампунь, напугала нас и спряталась. А теперь ещё и разбудить ни свет ни заря решила. Это дурные шутки, Таша. За такие в зубы полагается…

Чёткая, как автоматная очередь, речь Вельвелы неожиданно оборвалась. Она широко распахнула заспанные глаза. Похлопала ресницами, словно не веря тому, что видит. А потом проговорила полушёпотом:

– Так это ты… Ташу не видела?

– Нет. Я Эльзу ищу. Она к вам не заходила?

Инна заглянула в открытый проход. Ситейра тоже поднялась и подошла ближе.

– Ночью шум стоял в коридоре, но я так устала на испытаниях, что не смогла встать, – проговорила она осипшим голосом. Эльфийка нависла над ними, как тополь над берёзой. – Кажется, кто-то спорил в коридоре. Да дрыхнет орчанка у кого-то в комнате. Наверняка, вломилась, как и к нам. У Фанни спрашивали? У неё же теперь кровать свободная. Может, и Дизи там?

– Красное на белом, – костлявые руки неожиданно легли на плечи и стиснули их так, что Инна взвыла от боли и испуга. Пахнуло лежалой одеждой и потом. – Нельзя видеть красное на белом. Запретили. Закройте Анютины глазки. Чертополох без игл.

Инна обернулась так резко, что едва не сбила с ног дрожащую Элси. Сзади незаметно подобралась Пейтон. Она совершенно осознанно ухмылялась во все тридцать два зуба. Что-то очень знакомое мелькнуло в её пристальном взоре. Знакомое до боли, до истомы.

Может, она знала её раньше?

– Пейтон, уйди! – рявкнула Вельвела, и её зубы неожиданно удлинились и заострились, превратив издевательскую улыбку в волчий оскал. – И без тебя аппетит пропал!

Что могло быть красное на белом? Кровь Лоренса на белом платье Инны?

– Пейтон, ты ботаник по профессии? – проговорила осторожно Зорина. – Расскажи. Есть ещё цветы, о которых тебе хочется поговорить?

Веля раскрыла рот, чтобы вставить слово. Ситейра покачала головой и тоже набрала воздух.

– Девочки, помолчите! – настояла Зорина.

– Паук, – прошептала Пейтон, и шарахнулась от Инны, как от огня. Обежав её кругом, она присела на корточки и принялась с остервенением ковырять стыки половой плитки. Обглоданные ногти Пейтон крошились, на пластинках распускались, как цветы, пёстрые кровоподтёки. – Пауку можно выдернуть лапки. Можно сломать. Только паук мухой не станет.

– Хватит! Прекрати! Ты ранишь себя, – Инна потянула её вверх, взяв под мышки. Слишком спутано девушка говорит. Слишком пространно. Поймать паука нужно было во время испытания, но Зорина тогда посчитала, что это самоход. А вдруг Пейтон имела в виду вовсе не машину?

– Ситейра, постучи Фанни. Может девушки и правда у неё, – попросила Инна и обратилась к остальным: – До завтрака много времени?

– Гибискус пахнет пауком, – перебила Пейтон, и стены сотряслись от её отчаянного вопля.

Кто гибискус Инна уже поняла. Страшно было подумать, что Лоренс получался пауком. Поймал-таки её в сети. Поймал! А она думала о сломе системы, о попытке ему помочь, о чувствах. Зачем? Ради чего? Чтобы ещё больше запутаться?

– Элси, пойдем. Я тебя проведу в комнату. Мне нужно найти одного… – запнулась. Серые глаза Лоренса, будто смотрели на неё и обливались слезами. Договорила: – Найти одного паука и придавить каблуком, – Зорина не заметила, как из ровного состояния снова свалилась в ярость.

Придётся Пейтон отдать на попечение Ситейры, иначе девчонка останется без пальцев.

– Присмотри за ней, прошу тебя. Фанни так и не открыла?

Эльфийка помотала головой, взяв Пейтон под руку.

Куда все подевались? Слишком много совпадений за одно утро.

Зорина поманила участниц за собой в комнату. Дождавшись, когда они зайдут, шлёпнула по дисплею, и створка отрезала их от коридора. Осторожно усадила Элси на кровать.

– Девочки, вы хотите выбраться отсюда? – прошептала Инна, окинув всех взглядом. Она знала, что в комнатах нет камер. Теперь даже знала, как они выглядят. Пока шла по коридору к Эльзе – разглядела их в стене. Крохотные чёрные точки в углах, напоминающие паучьи глаза. Вот почему Лоренс – паук!

– Не делай глупостей, Инна, – прошептала Элси. – Можно, я с тобой пойду? Ты ведь не сдержишься.

– Элси, я не хочу, чтобы ты впутывалась. Не хочу навлекать на тебя беду. Моя боль – мне её и давить. А вас всех домой нужно отправить. Или так, или никак. Я устала от этого фарса. Вот где девчонки? Страшно подумать, что случилось с Кларой. Потому, нет, Элси. Я хочу, чтобы ты осталась с остальными. Если умирать, так с песней.

Инна направилась к двери.

– Стой! – Вельвела ухватила Инну за руку и легко развернула к себе, как волчок. Два красных глаза уставились в переносье. Странно, Инне казалось, что глаза у неё карие, а голос – не такой низкий. – Ты что, себя в жертву принести решила?! Подумай, что будет с тобой! Мы все хотим выбраться отсюда, и должны действовать вместе! Ты подумала о том, что если сминусуешься сейчас по доброй воле, отберёшь все шансы у себя, и часть – у нас?!

Из-под губы Вельвелы выскочили, как пики, волчьи клыки. Лицо стремительно покрывалось шерстью, как ветви деревьев изморосью по зиме.

– Люпины распускаются! – взвыла Пейтон и бросилась к Инне. Спутанные светлые волосы взметнулись вверх и занавесили девушке лицо. Ситейра едва поспела за ней, поймала и скомкала в объятиях. – Нет пути в паучье логово! Ни внутрь, ни из него!

Глаза Пейтон сверкнули, и слеза скатилась по её изодранной, грязной щеке. Инне снова почудилось, что она видела её раньше. Чувство дежавю было злым и сосущим, почти осязаемым. И не уходило.

– Так что же делать?! – Инна отступила к стене. Царапая спину, медленно стекла вниз и прятала лицо в ладонях. Выдохнула со стоном: – Я больше не могу здесь находиться.

– Давайте, не выйдем к завтраку? – предложила Элси. – Все вместе?

– Ну уж нет, – возразила Вельвела. – Это слишком тяжёлое испытание.

– Не ходи с пауком по зелёным лесам, – запела Пейтон. – Сердце мёртвое ты не поймёшь по глазам. Он запутался сам в паутине своей, и затянет петлю он на шее твоей. И потащит, не медля, тебя за собой, оборвав лепестки, отобрав твой покой. Не ходи с пауком в тёмный лес по ночам. Он задушит тебя и повесится сам.