Футболка смятым комком полетела на пол, и Инна ощутила горячее прикосновение его бархатной кожи. Закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Горячий язык пересёк ключицу и прочертил влажную дорожку по груди. Задержался на соске, играя и покусывая, и устремился ниже. Поцелуи бабочками заскользили по животу.

– Господин Эдальжио, – усмехнулась Инна, рассыпая в воздухе ворох стонов от скольжения ладоней и невесомых поцелуев. – Вы так самоуверены, что мне хочется вас укусить. Я…

И выдохнула длинное «а», когда Лоренс стиснул груди и едва прикасаясь поцеловал внутреннюю сторону бедра. Инна непроизвольно прижала его к себе сильней, путаясь пальцами в волосах. Выгнулась дугой от стрел вожделения, что летели сквозь позвоночник.

Горячий язык Лоренса трепетал и разливал острые, почти болезненные ощущения. Он пил её. Неистово. Бередил опасные точки, но не позволял сорваться в бездну. Истязал, водя по краю сумасшествия.

Инна кусала губы и стягивала в комок прохладное покрывало.

Лоренс чуть отстранился и передвинул её выше, позволяя Инне ухватиться за мягкий подголовник кровати. Провёл языком по ложбинке между грудей, накрывая их ладонями, и снова опустился.

Только с ним Инна чувствовала, что становится собой. Только здесь и сейчас Лоренс позволял ей раскрываться, как цветок лотоса, как изысканный гибискус, как пион. Лепестки страсти срывались вниз, и не было ничего приятнее этих минут.

Когда пламя подобралось слишком близко, Инна отцепилась от подголовника и почти вонзилась ноготками в его волосы, заставив остановиться. Хрипло, рвано, с придыханием произнесла:

– Лоренс, возьми то, что тебе и так принадлежит. И отдай мне себя. Всего… Я очень этого хочу.

Он нехотя оторвался от неё и приблизился: медленно и степенно, словно кот, выслеживающий мышку. Коснулся страстным поцелуем её горящих губ, неистово врываясь языком. Сквозь пульсирующую истому наслаждения Инна услышала, как звенит пряжка на его ремне. Брюки соскользнули вниз, и Лоренс приподнял ее, водружая её ноги на плечи.

Неистовый, но безболезненный толчок – и распирающий жар заставил Инну откинуться на подушки и закричать.

Он двигался быстро и размашисто, и его тяжёлое дыхание оседало капельками испарины в Инниных волосах. Он срывал с её губ поцелуи и громкие стоны. Заставлял комкать покрывало в кулаках и беспомощно кусать уголок подушки. Они уплывали прочь в густом мареве страсти. Летели в бездну наперегонки. Разбивались о камни в кровь и снова взлетали в ослепительное небо. Бешеный танец выжимал до предела, но прерывать его не хотелось ни на миг. Даже на случайный вдох.

Потолок обсыпали горячие блёстки. Искры плыли и сталкивались, сливаясь в дрожащие озёра и заволакивая мир золотом. Пытаясь удержать последние минуты абсолютного счастья, Инна укусила Лоренса за плечо. Он сладко застонал ей в шею и скользнул по губам коротким поцелуем.

– Ты… неповторима… – выдохнул он, задыхаясь в бешеном ритме.

Когда личное Солнце взорвалось, Инна процарапала ногтями его спину и, уже не владея собой, надорвано закричала. Лоренс продолжал целовать и вталкиваться, ускоряя темп и усиливая напор. Он наполнял её языком, собой, всепоглощающим жаром, превращая боль в пепел. Пульсация распустила щупальца и брызнула во все стороны.

Лоренс внезапно отстранился. Резко выгнувшись, вдавил Инну в постель так, что хрустнули плечи. Его было много, бесконечно много, но и мало, чрезвычайно мало.

Запах их страсти окутывал и сминал настоящее. Будто продавливал время и пространство и оставлял только Его и Её.

– Не уходи, – проговорил он, ослабевая, – Ин-на…

Лоренс обрушился на неё, тяжело дыша. Его гладкая кожа горела и почти прожигала насквозь. В мареве угасающей истомы Инна заметила уродующий шрам на его плече.

– Если не прогонишь, я буду рядом… Сколько смогу, – шептала Инна и гладила Лоренса по спине. Она чувствовала, как по щекам катятся слёзы счастья с горьким привкусом печали. Не вернуться к сыну она не сможет. Зачем обманывает сейчас Лоренса и себя? Зачем падает в наслаждение, позволяя ему владеть ее душой и телом? Чтобы потом снова напороться на тупик безысходности? Чтобы проколоть сердце острой иглой правды? Инна навсегда застряла между мирами.

Но сейчас этот мир наполнялся новым чувством – таким сильным, что, кажется, оно сможет проложить между их душами мост длинною в тысячу световых лет.

Хрустящее тесто рассыпалось на языке в крошку, освобождая путь сладким рекам малинового джема. Элси растягивала наслаждение, откусывая от булочки маленькие кусочки и тщательно разжёвывая. Впервые за два дня она осознала, как сильно проголодалась. Здешняя трапеза совсем не походила на лакомства Девятого Холма. Хоть тётя Сирилла и учила Элси печь сладкие ватрушки, так вкусно и по-особому не получалось никогда.

У любой земли – свой характер и свой вкус. Свой спектр красок и своя история. И как приятно было прикасаться к непознанному через вкус незнакомых блюд!

Когда пятая булочка исчезла по кусочкам, оставив лишь несколько шершавых крошек на столешнице, до слуха донёсся отдаленный вскрик. Паника упала на плечи тяжёлой мантией, стиснула железным кулаком сердце. Элси дёрнулась, едва не уронив стакан с соком. Кричала Инна.

Что случилось? Неужели Эдальгио бьёт ее? Причиняет ей боль? Может, нужно прийти на помощь?!..

Мысли остановились, окрасившись чернотой ужаса.

Может, пора делать ноги?!

– Дарэл, – пробормотала она полушепотом, – Он что, бьёт её?!

– Нет, – засмеялся Дарэл. – Так кричат не от боли.

Не от боли? А от чего же тогда?!

Перед глазами моментально воскресло прошлое. Элсарио постоянно поднимал руку на мать и Лукаса, и они кричали. Лишь Элси он никогда не трогал, но за малейшую её провинность всегда попадало Лукасу. Били брата, а больно было ей. До того момента, как её дар раскрылся, и ей удалось связаться с внешним миром.

– Мне всегда страшно, когда кричат, – проговорила Элси, вцепляясь в край стола. Голос её звучал жалко.

– Тише, малышка, – Дарэл приблизился, и голос его стал мягче. – В этом нет ничего страшного. Инна счастлива сейчас. Можешь мне поверить.

Горячее тепло скользнуло по плечу и запуталось в волосах.

Элси поймала вслепую руку Дарэла и прижала ладонь к щеке, пытаясь спрятаться от призраков прошлого. И от воспоминаний, что распускались в голове буйным цветом.

– Расскажи что-нибудь, прошу, – прошептала она едва слышно. – О тебе. О твоей семье. Кто ты такой? Почему в этих кругах?

– Папа у Главенствующего работает уже лет десять. Меня в восемнадцать приняли в штат за хорошие способности, – Дарэл отдалился, а затем за спиной скрипнула ножка стула. В тот же миг он прижался к ней всем телом. Обнимая Элси, парень скрестил руки у неё на животе и переплёл в горячий узел их пальцы. – Элси, моя работа скучна. Я лишь посыльный. Переправляю из места в место важные данные. Вот и всё. Давай о чём-то другом поговорим? О тебе. Мне нравится слушать твой голос.

– Обо мне? – голос неожиданно захрипел. – Например?

– Как раскрылся твой дар? У нас немного иначе всё происходит. Да и магия – теперь редкость. Я, к примеру – самый обычный человек и ничего особенного не умею.

– Он просто пришёл, – пробормотала Элси, сочтя, что посвящать парня в особенности женской физиологии необязательно. – Когда я прошла двенадцать циклов. Пришёл… И всё.

– Пришёл… – хмыкнул Дарэл и поцеловал её в щеку. – Значит в двенадцать лет, говоришь? Да ладно, не красней. Я не маленький – знаю о женщинах достаточно. Он пропустил сквозь пальцы её волосы и шумно вдохнул. – Элси, ты чудно пахнешь. Булочками, – в голосе послышалась улыбка.

– Булочками? – повторила Элси и отчего-то улыбнулась. – Как жаль, что я не могу почувствовать, чем пахнешь ты.

– Можешь же, глупая, – Дарэл склонил голову и поцеловал её в ухо. Легко коснувшись. Затем прикусил мочку и опалил горячим дыханием висок. – Можешь даже не спрашивать разрешения.