– Вот. Получается, что я теперь не одна.

– Ого! – присвистнул еще к тому же майор. – Это, когда же рожать? Скоро должно быть?

– Через месяц. И ребенок этот герцога. От этого еще добавляются только проблемы.

– Да понял уже, что его, – чесал Игорь затылок от растерянности, из-за этого треух теперь сполз ему на самые глаза, поэтому выражение их осталось для меня тайной, а голос показался очень напряженным. – Еще в тот раз, хоть и имел заплывшие глаза, но приметил, как он смотрел на вас. Так мужчина смотрит только на ту женщину… словом, догадался, отчего наша операция тогда с самого начала была обречена на провал. Ну, а теперь, вообще…

– Глупости! – мне сделалось не по себе от мысли, что сказал бы сейчас, что не имеет права вмешаться теперь. – Здесь другие порядки. В смысле, отец имеет права на ребенка, конечно, но герцог намерен выдать меня замуж за другого, а не воспитывать младенца самому. Вы же заметили, в чьем я доме оказалась? Вот. Скорее всего, он велит маркизу взять меня в жены. Но я не согласна на такое. Это, надеюсь, понятно? Тогда скажите, не опасно ли моему ребенку проходить вместе со мною портал? Что скажете?

– Я в растерянности. Не скрою. Не ожидал такого поворота событий. И мне… мне не по плечам такая ответственность, Аглая. Мог бы немедленно переправить вас через этот забор, а за углом ждет быстрый по здешним меркам транспорт, но… Одним словом, сами все понимаете.

– И как быть? – Горестно опустилась снова на лавку. – Поймите, никак мне нельзя тут оставаться. Клянусь!

– Пожалуй, мне следует сейчас немедленно вернуться в тот мир. Там наведу справки о возможностях портала. Такой вариант устроит?

– А что еще остается делать? Своим малышом я рисковать не хочу.

– Тогда так и договоримся. Вы меня ждете. Следите за пластиной внимательнее. Как нагреется, значит, я где-то совсем рядом, так готовьтесь к переходу. А я медлить не стану – сегодня же уйду, чтобы надежно все организовать. Договорились?

Мне осталось только кивнуть головой в знак согласия. А что еще могла? Рискнуть здоровьем ребенка? Он был мне уже очень дорог. Ни за что не подвергла бы свою девочку риску. Оставалось только набраться терпения и ждать.

Наверное я очень поволновалась, когда встретила Игоря, потому что с того момента начала ощущать странное недомогание. Как будто тело мое налилось небывалой тяжестью, а в душе поселилась и не хотела меня покидать некая маята. От этого не стало спокойствия, совсем лишилась сна, а в пояснице на второй день подобного состояния почувствовала тянущую боль. Сначала не сильную, но очень неприятную, которая не давала думать ни о чем другом, а только к ней прислушиваться. Хорошо еще, что болело не постоянно, а моментами и с большими перерывами. Только так было первые пять часов. Потом все стало гораздо хуже.

– Что-то ты, Аглая, сегодня такая притихшая? – с подозрением покосился на меня маркиз, когда мы встретились с ним за завтраком. – Ничего не случилось? А самочувствие как?

– Нормально, – а сама еле сдерживала слезы на глазах, так в тот самый момент вступило в поясницу и в бок.

Дальше Георг уехал по делам. И это было хорошо, потому что начали допекать его недоверчивые взгляды в мою сторону. Но когда к вечеру стал схватывать живот, пожалела, что его не оказалось дома. Когда пришел бы не знала, а очень хотелось теперь пожаловаться кому-то на боль. Поэтому пришлось обратиться к горничной и рассказать о плохом самочувствии. Именно Инесса догадалась, что происходит и послала за повитухой.

– Госпожа, это ребеночек решил выйти на свет. Я знаю потому, что присутствовала при родах старшей сестры. У нее тогда тоже все так же начиналось.

– Но мне положено ходить еще несколько недель, – произнесла, морщась от снова накатившей боли. – С этим как быть?

– Не знаю, но думаю, что могли со сроком ошибиться, например. Или ребенок решил родиться чуть раньше – такое, слышала, тоже бывает. В любом случае, сейчас явится тетушка Марта, и она во всем разберется.

Эта многоуважаемая женщина пришла через полчаса, именно в тот момент, когда пересекала порог моей спальни, вдруг почувствовала, что подо мной растекается большущая лужа. И сразу сделалось отчего-то стыдно, будто была малым дитем, описавшимся в постели.

– Ой! – жалобно вскрикнула и начала неуклюже выбираться из-под одеяла. – Я кажется… у меня…

– Что, деточка? Что произошло? Сейчас посмотрим! Сейчас все выясним!

От голоса Марты, звучавшего спокойно и обнадеживающе, мне как бы стало легче. Очень приятно стало сознавать, что рядом находился человек, умудренный опытом. Мне даже стало казаться, что сейчас она надо мной поколдует, в смысле что-то хорошее сделает, и все снова наладится. То есть, боль пройдет, и оставшиеся до срока недели прожила бы безмятежно. Но не ту-то было.

– Нет, моя хорошая, унять муки мне не под силу. Это роды начались, милая. Вот и воды уже отошли. Я только и могу, что проследить за рождением ребенка да принять его на этом свете. Все дело будет за вами, госпожа. Но я буду рядом, подскажу словом, им же и успокою, но боль терпеть придется.

– И долго? – с мольбой и надеждой взглянула в морщинистое лицо Марты.

– Как бог даст, деточка!

И через час началось! А я-то думала, наивная, что хуже быть и не могло. Оказалось, ошибалась. А еще через пять мне уже белый свет был не мил.

– Терпи, дорогая, – нашептывал где-то рядом голос, но мне уже было ни до чего.

– Аглая! – это в комнате появился Георг. Я, как ни странно, смогла на нем сфокусировать зрение и узнать не только голос. Но ответить на его многочисленные вопросы оказалась не в состоянии: вот уже несколько часов как способна была издавать только стоны, и те как-то начали слабеть. – Что происходит? Как это так, ты рожаешь? А срок?! Это что же делается? Нет, это дьявол знает, что…

– С ума сошли, Ваша милость?! Кто же поминает рогатого в комнате роженицы?! – осадила его Марта.

А еще через энное количество часов мне и вовсе было ни до кого. Стало даже казаться, что голоса присутствующих слились воедино в неразборчивый шум. Вот тогда уже не могла сказать, кто находился при мне в комнате, только периодически ощущала на себе чьи-то руки. Их прикосновение, едва ощутимое, как вырывало меня из забытья, тогда уже что-то слышалось, должно быть, и виделось, но не очень разборчивое. И в какой-то момент вдруг поняла, что от меня настойчиво требовали ответа.

– Скажи да, Аглая! – как сквозь вязкое нечто доносился смутно знакомый голос. И он был небывало настойчив: вновь и вновь прорывался к заторможенному сознанию. – Ну же! Аленькая! Скажи мне да.

Было очень трудно понять, что происходило. Но от того голоса не было спасения. Он не давал погрузиться в спасительное забытье, и я сдалась: решила попытаться от него отделаться, сделав то, что просил. Но язык не слушался, в горле было невыносимо сухо, и совсем ни на что не хватало сил. Только я заставила себя сконцентрироваться.

– Да, – прохрипела и не узнала собственного голоса в этом слабом сиплом звуке.

– Вы слышали, святой отец? Невеста ответила согласием. Делайте же дальше то, что положено. Ну?!!

А я вдруг чему-то обрадовалась. Наверное, тому, что от меня отстали. Сначала, правд, ощутила что-то на губах, а потом погрузилась в подобие сна, кажется. Сколько он длился, не знала. Но закончился в тот момент, когда тело снова начала рвать на части острая боль. И я закричала. Громко. Не думала, что на подобное остались силы, однако же…

– Уже скоро, детка! – надо же, я узнала голос той самой Марты. – Немного осталось! Давай, милая! Давай!

Наверное, я снова кричала, но через несколько минут как будто почувствовала облегчение, а за ним на меня опустился покой.

– Это что? Это я умерла? – такая мысль пришла в голову, прежде чем отключилась совсем от действительности.

Дальше мне, скорее всего, было хорошо. Но я того состояния совсем не помнила. Как потом выяснилось, спала. А когда снова открыла глаза, смогла отчетливо и видеть, и слышать, и сильная боль не мучала больше. Потому и заметила, первым делом, сидящую рядом Инессу, затем солнечные лучи, проникающие через не зашторенное окно. А потом рука моя как-то сама принялась ощупывать резко спавший в размере живот, когда глаза не решались еще туда взглянуть.