– Тебя там, наверное, родители заждались, так что я пойду, – спас ситуацию Елисей и притянул Леру к себе.

Поцелуй был долгим, нежным, наверняка красивым, если со стороны смотреть, и… скучным? Что за дурацкие мысли! Это же поцелуй с мужчиной мечты!

Попрощавшись ещё раз, парень направился в обратную сторону, а Валерия начала судорожно искать ключи.

«Как-то всё… не совсем так, как хотелось…» – мелькнула мысль. Но Лера отринула её, как глупую. Не могла она просто так влюбиться в парня и не угадать. Он великолепен. И время с ним проводить чудесно. И не в чем тут сомневаться. Для закрепления эффекта девушка ещё раз вспомнила тот момент, когда он назвал со сцены её имя и снова почувствовала себя абсолютно счастливой.

Родители, встретившие Валерию на кухне за чаем, прямо-таки излучали вопрос. На отчёт потребовалось около получаса, по истечении коего мать была полностью очарована романтичным интеллигентным юношей, а отец весьма скептически отозвался о его увлечениях. После беседы Лера закрылась у себя в комнате и набрала Лину.

– Рассказывай! – бодро отозвались на том конце.

– А чего рассказывать? Всё было волшебно… – томно вздохнула Лера.

– Это не ответ.

И Валерия поняла, что так просто не отделается.

– Мдя, – скептически проговорила Лина, спустя пятнадцать минут вдохновенной лериной речи, – как я и говорила: сырая трава и жопа в комарах.

– Да ну тебя, – обиделась рассказчица. – Всё было чудесно!

– Ага, пешком по морозу десять кварталов. И какие глупости ты там могла говорить? Ты умная девочка. Знаешь, когда постоянно говоришь глупости? Когда у тебя собеседник – хам.

– Лина!

– Что, «Лина»? Ладно, своих шишек набьёшь, поговорим. Давай я тебе последние новости расскажу. Вы когда ушли, народ ещё долго не расходился, обсуждал выходку Елисея. Оказывается, все были уверены, что он Таньку назовёт. В том числе, и сама Танька. Так что у тебя теперь есть лютый враг. В общаге у нас тоже вам все косточки перемывают. Народ поделился на «сучка, отхватила себе Елисея», «сучка, отбила парня у Танюхи» и «дура, связалась с мудаком».

– Я так понимаю, ты в последней группе, – хмыкнула Лера, осознавая масштабы.

– Я твоя подруга и приму любую твою глупость. Но последняя группа самая многочисленная.

– Ну что, в ближайшее время скучно мне не будет. А вообще, фигня это всё. Ради великой любви можно и не такое вынести.

– Великой, говоришь? – фыркнула Лина. – Ну да тебе виднее, как оно. Надеюсь, мы все ошибаемся. Но вот скажи, тебе-то реально всё понравилось?

– Абсолютно! – горячо подтвердила Лера и, наконец, сама в это поверила.

– Ну… тогда пока и говорить не о чем, – с сомнением заключила подруга. – Будем посмотреть. Давай, до завтра.

Следующий вечер Лера и Елисей опять провели вместе. На этот раз обошлись без кафе, просто гуляли три часа. Оно и лучше, никакого шума и назойливых официантов. Правда, девушка снова замёрзла несмотря на то, что предусмотрительно утеплилась. Ни зимние кроссовки, ни джинсы на флисе не уберегли от всего-то минус восьми. Наверное потому, что гуляли неторопливо. Зато Елисей читал ей стихи, говорил о философии и музыке, и Лера поняла, что такому возвышенному человеку и в самом деле трудно найти друзей. Все вокруг слишком приземлены и обыденны. Ему с его душой настоящего рыцаря понимание найти крайне сложно. Но её-то друзья особенные! И они-то уж точно поймут её любимого мужчину.

– Давай завтра у меня посидим с Лёшей, Линой и Трикстером. Моих предков не будет, они к тётке поедут, – Лера прямо-таки загорелась идеей передружить самых близких людей.

– Не вижу причин к тому, чтобы отказаться, – пожал плечами Елисей. – Лина мне, конечно, особенно умной девочкой не показалась, но это ещё не приговор. С Лёшей толком не пересекался. С Трикстером мы знакомы, и знакомство это приятным не назовёшь, но время иногда людей меняет, так что да, давай посидим.

Слегка приунывшая Лера кивнула, но прощальный поцелуй снова взрастил на её спине крылья. По крайней мере, должен был взрастить, а значит, так и было.

Весь следующий день Валерия порхала по квартире, готовя её к великому событию. Часам к пяти пришли Лёша и Лина, и с их помощью был накрыт небольшой стол и донаведён порядок. Трикстер ехал с работы, поэтому немного задерживался. Экономический отдел небольшой фирмы, где его знали как Леонида Петровича, помощника руководителя по финансовым вопросам, под конец года был завален работой по уши. Поэтому гитарист пришёл одновременно с Елисеем. Тот, к удивлению Леры, принёс две бутылки красного вина.

– Ты же говорил, что тоже спиртное не одобряешь, – нахмурилась девушка.

– Я алкоголизм не одобряю. А это вообще для глинтвейна, который по сути уже не спиртное. Такой глинтвейн, какой создаю я, никто не умеет делать.

– Не «создаю» тогда, а, скорее уж, «творю», – фыркнула Лина.

– Творят высшие силы, Анжелина, а я создаю, – не остался в долгу Елисей.

Рыжая подняла ладошки в жесте «сдаюсь» и ушла в комнату к парням.

– Я же говорю, не очень она умная, – снисходительно заметил Елисей. – Показывай, где у тебя турка, или что-то ещё, в чём можно творить магию.

Лера проводила любимого на кухню, и через некоторое время по квартире разнёсся аромат приправ.

– А действительно неплохо, – одобрила Лина, первой пригубив горячий напиток. – Похож на твой, Трикс, только мёда меньше.

– Его много нельзя, – поучительно проговорил Елисей. – Глинтвейн не должен быть сладким.

– Ну, это кто как любит, – пожал могучими плечами Трикстер.

– Так можно договориться и до того, что мясо можно делать с сахаром, если «кто как любит», – скептически хмыкнул Елисей.

– Утка с яблочным соусом прекрасна, хотя в соусе есть сахар, – заметил Лёша, с опаской нюхая пар.

– Утка – это утка. Я имел в виду нормальное мясо.

– По мне, если человеку хочется, то пусть хоть шашлык сахаром посыпает. У всех свои вкусы, – Трикстер пригубил глинт и одобрительно крякнул.

– Не путай разный вкусы и отсутствие вкуса, – Елисей тоже аккуратно пригубил напиток.

– Я и не путаю, – невозмутимо ответил гитарист. – Я вообще считаю, что не может не быть вкуса. Просто все по-разному видят мир, и кому-то сочетание мяса с сахаром кажется идеальным, а кто-то не может рубашки носить.

Елисей, который был в джинсах и рубашке, настороженно прищурился, но Трикстер, кажется, на него даже не смотрел.

– Ребят, а давайте поиграем во что-нибудь! – в голосе Леры послышался нездоровый энтузиазм.

– Отличная идея! – отозвался Лёша, всегда готовый поддержать подругу. – У меня с собой «Уно» есть.

– Настолки – это для тех, у кого нет своей фантазии, – Елисей с жалостью глянул на парня, и тот, судя по ответному взгляду, мысленно записал оппонента в очередь на расстрел.

Оппонент же был выше того, чтобы придавать значение взглядам представителей серой массы.

– Я предлагаю американского студента, – сказал он тоном Тони Старка, только что руки не раскинул.

– По-моему, отличная игра! – радостно поддержала любимого Лера.

– А главное, какой полёт фантазии, – иронично подняла бровь Лина.

Играть, впрочем, согласились все. И как любая хорошая игра, эта получилась весёлой. Все будто и забыли об имевшихся разногласиях. С упоением отгадывали слова, пантомима становилась всё креативнее. Когда в очередной раз Лере выпало показывать слово, а Елисею – загадывать, он прошептал ей на ухо:

– Ингерманландия.

– Это что? – шёпотом же переспросила Лера, совершенно не представляя, как показывать то, о чём она понятия не имеет.

– Как «что это»? – лицо Елисея сейчас можно было выставлять в лондонской палате мер и весов в качестве эталона негодования. – Суслик, ты в школе не училась?

– Училась и хорошо, но это слово прошло мимо меня, – Лера внутренне заметалась между стыдом и обидой. Выбрала стыд. Ведь нельзя же обижаться на того, кто всегда прав.