— Ах вы, паразитки!

Мы с Маришкой не удержались от смеха и пулей вылетели на улицу — вдруг и нам попадёт?

— Суп из вас сварю, клуши, — доносилось из зверинца, — а вашими перьями подушки набью!

— Надеюсь, это он не про нас, — хихикнула я.

— Он часто ругается, только угрозы не выполняет.

— Отлично, теперь он мне ещё больше нравится.

После обеда погода стала резко портиться. Небо затянуло тучами, в воздухе запахло дождём. Мы к тому времени уже нагулялись и договорились продолжить экскурсию на следующий день.

Вечером начался очередной этап моей социализации. Девчонки решили устроить киносеанс в общей комнате, и Маришка решила, что я не должна их сторониться. Мол, так я к однокашникам быстрей привыкну, да и приставать с глупыми вопросами ко мне не будут. Так что мы с ней заняли места в «первом ряду» — на ковре перед диваном.

Парни не собирались смотреть романтическую комедию, и, не сдерживая ехидных комментариев, разбрелись кто куда. Рас мужественно высидел со мной минут десять, но потом всё же ушёл к себе, чмокнув меня на прощание в ухо.

— Везёт Ольге, у неё парень есть, — сказала стриженная под мальчика Леночка.

— Подумаешь, — отозвалась Элеонора, — У многих он есть. Вот у Соньки нашей что-то наклёвывается…

— А что насчёт тебя? — легонько пихнула подругу София.

Элеонора демонстративно потёрла плечо.

— А у меня всё сложно.

Остальные девчонки тут же на них зашикали, ведь мешают смотреть! Кино было, кстати, вполне обычным, не считая некоторых деталей. Фантастические элементы в повествовании подавались как само собой разумеющееся, и зрители смотрели его как повседневную комедию. Например, главная героиня перед свиданием, которого она добивалась целый год, пошла не к профессиональному маг-стилисту, а самоучке (результат, что называется, и смех и грех). Но, в принципе, это и не удивительно: в этом измерении волшебники мирно сосуществуют с обычными люди.

Начавшийся ночью дождь растянулся до вечера следующего дня. В редкие моменты затишья мы всё же не решились выходить на улицу: лужи сливались в бурные реки, а ветер дул сырой, промозглый.

Большую часть дня ребята посвятили домашнему заданию. Мне тоже нашлась работа, Ольгу же нельзя оставить без записей. Поэтому я старательно заполняла таблицы и писала конспекты под аккомпанемент дождинок.

Перед первой парой Рас вручил мне кусок мела.

— Напишешь что-нибудь на доске.

Я оторопела.

— В смысле «что-нибудь»? Опять у тебя гениальные планы?

Рас без лишних кривляний ввёл меня в курс дела:

— Ты всегда оставляешь психологичке послание перед парой. А она тебе отвечает. Фишка у вас такая.

— А что писать-то?

— Да что хочешь. «Отпустите нас пораньше», «Вы сегодня такая красивая», «Давайте мы просто тихо посидим». Любую глупость.

Видя, что я сомневаюсь, он добавил:

— Поверь, там не должно быть ни грамма художественной ценности.

Договорившись, что в случае возникновения проблем из-за этой переписки я получаю право побить Раса, я уверенным шагом направилась к доске. Постояв секунду, начала выводить крупными буквами «Мы хотим кофе и спать». Никто из одногруппников мне и слова не сказал.

Уже сев на место, я нашла новый повод для беспокойства. Предложение мало того что нагло-бредовое, так ещё, видимо, несогласованное. «Кофе» — существительное, «спать» — глагол. Или так можно?

С колоколом в аудиторию зашла полненькая преподавательница психологии. Первым делом она бросила взгляд на доску, зачем-то поправила очки на переносице. Я приготовилась к расплате.

Психологичка мелом написала строчкой ниже: «И я! Ещё больше вашего!». И подмигивающий смайлик нарисовала.

— Какая ещё контрольная!?

Новость, которую с азартом в глазах сообщил Тим, привлекла внимание всей группы. Довольный произведённым эффектом вестник пригладил без того идеально уложенные волосы.

— Ну, не совсем контрольная, скорее тест по остаточным знаниям.

Половина группы вздохнула с облегчением. Я с оставшейся половиной всё еще была в напряжении.

— Так это второй курс писал, — напомнила всем Маришка. — Мы тут причём?

— А нас сегодня тоже лекция у Бартоса, так что всё может быть.

Недовольное гудение со стороны моей половины.

— Да сдадим, — ответила за всех София.

— Что мы, на вопросы из первого семестра не ответим? — поддакнула Нора.

Паника развеялась так же быстро, как и началась. Наша группа как ни в чём не бывало пошла на лестницу, подниматься в аудиторию.

Мы остались втроём. Все прекрасно понимали, что я их колдовскую науку знаю «в совершенстве». Того, что я освоила за пару дней, мне даже на удовлетворительные баллы не хватит. Отличница, называется.

— Что делать будем? — растерянно спросила Маришка.

Рас по-прежнему сохранял беспечный вид.

— Как что? Помогать. Мы-то всё знаем.

— И что за «помощь» будет, тоже знаем, — пробурчала Маришка.

Рас ободрительно похлопал нас по плечам, у меня аж сумка на пол слетела.

— Всю ответственность беру на себя.

Когда до конца лекции осталось примерно полчаса, нам раздали листочки с заданиями.

Первая часть была тестом. Маришка обещала потихоньку помогать, а Расу, сидящему прямо перед нами, достался тот же вариант, что и мне. Пару раз он подсказывал мне ответы на пальцах, пока Бартос не видел. Так что галочки я везде поставила.

Со второй частью было не всё так просто. Вопросы к ней нам раздали индивидуально, и они требовали краткого, но письменного ответа. Списать было не у кого.

Не успела я окончательно растеряться, как Рас опять повернулся, внаглую пододвинул к себе мои вопросы и тут же стал их изучать. Маришка шикнула на него, но без толку. Это заметило большинство студентов и, как секундой позже оказалось, мастер Бартос.

Препод незамедлительно встал между нашими столами.

— Не вертись, — строго сказал он парню и уже совсем другим тоном обратился ко мне:

— У тебя проблемы?

Ох, пока нет, но сейчас будут.

— Всё замечательно, — слишком бодро ответила я.

Бартос картинно выдохнул и взял мой билет.

— А я уж думал, тебе помощь понадобилась. Так, что тут у нас? Повезло, самое начало курса: «Типы магических преобразований». Можешь ответить устно, засчитаю.

Внимание аудитории было приковано ко мне. Мало того, что я не люблю отвечать устно, так я ж не знаю, что надо говорить!

— Вопрос проще некуда, никаких подвохов, — по-своему расценил моё молчание Бартос. — Сколько существует типов превращений?

За его спиной Рас показал мне два пальца.

— Два, — сказала я.

Бартос кивнул:

— Произвольные и…

— Непроизвольные!

— Последние делятся на…

— Условно непроизвольные и собственно непроизвольные, — медленно прочитала я на листочке Раса. Хоть написано крупно и сокращения понятные. Главное, чтобы никто нас не выдал.

— И примерчик собственно непроизвольных.

Да откуда же я знаю? Это, насколько я поняла, когда превращение происходит помимо воли и без видимых на то причин.

Рас, преданно заглядывая мне в глаза, указал пальцем на себя. Ну конечно!

— Превращения в дни Нестабильности.

Правильно. Правильно!

Вместо того чтобы отстать от меня, мастер Бартос снова заглянул в билет.

— Вот мы и подошли ко второму, последнему вопросу: «Коллекция превращений. Исключения». Только кратко, вы все об этом прекрасно знаете.

Это точно, даже я кое-что об этом знаю.

Я без подсказок объяснила понятие Коллекции, может, несколько наивно, но, судя по реакции Бартоса и студентов, верно.

А потом я снова замолчала. Какие там могут быть исключения?

Рас уже что-то строчил на другой стороне листа. Только бы Бартос не повернулся!

— Исключения — это, например, неполноценные Образы.

— Угу, — согласился препод, — иначе бы все были коллекционерами различного рода кракозябр, которыми вы меня балуете каждый практикум. Ещё!