Чингисхан Корытов, утвердив за год свое право на ханский престол, подался отдохнуть от трудов не праведных за границу – правильно, в Индию! И как рассказывала позднее подругам его жена Галина Владиленовна, в самолете разговорился с одним худым очкариком по имени Марк – о чем она не слышала, потому, как крепко спала из-за разности часовых поясов, но из самолета муж вышел уже очень задумчивым и молчаливым. А после отпуска и тоже в самолете в аэропорту Нью-Дели он отдал ей два коротких письма, но сам остался в Индии. Ошеломленная женщина всю дорогу домой перечитывала эти письма, но так ничего и не поняла, и никто не понял, только Фирюза высказалась: « Нашел себе там бабу, а жену про запас держит!». Но может быть и не все так просто – почитайте сами:

Первое письмо – Начальнику УВД от майора Корытова А. А.: нахожусь в отпуске в Индии, планирую задержаться с целью духовного и физического оздоровления, насколько не знаю, Родину не предам, служебную тайну сохраню; прошу выдать денежное довольствие вперед насколько можно, я обязательно вернусь. Майор милиции Корытов.

Второе письмо – Галя! Я тебе не изменял, дождись меня; мне надо стать буддой, а ты представь, что все вокруг не настоящее и тебе будет легче – я уже представил; не волнуйся за меня – мы с Марком поедем на Тибет в монастырь Цурпху, буду звонить, деньги с карты заберу половину. Я тебя люблю. Александр.

И вот уже три года Галина Владиленовна терпеливо ждет своего будду, лишь изредка получая от просветляющегося мужа коротенькие сообщения. Но, видно, не так-то легко им стать – в смысле буддой этим; а, может быть, и нет. Ведь подрастает же в фамильном доме Корытовых маленький сорванец, тоже Александр Александрович, упрямый и лобастый, как и его отец; не иначе сознание Будды пробудилось в провинциальном городишке и, сжалившись над соломенным вдовством начальника службы занятости города Лучан, спасло ее жизнь и разум от депрессии и безделья. Хотя, Фюрюза упрямо утверждала, что два года назад своими ушами слышала и своими глазами видела майора милиции Корытова в его доме, спорящегося с женой по поводу своего психического здоровья, но ведь сам Будда говорит, что весь мир – это иллюзия, и доступен он лишь сознанию просветленного.

Ну а корытовское начальство терпеть и ждать просветления своего подчиненного отказалось; и уже через месяц после начала алмазного пути лучановского адепта Карма Кагью в местной полиции появился новый исполняющий обязанности – капитан Карпухин. И в первый же месяц своей новой жизни он повстречал будущую жену Сашеньку, вернее жутко поскандалил с ней, но об этом позднее.

А сейчас, гости, вспомните Степана Фомича – каким он был, и отпустите с миром.

– Ваш городок – какое-то архаичное болото, это даже не двадцатый век, а раньше! Никакой общественной жизни и частной инициативы. О вас и в области ничего не известно!

– Точно сказано, Наиль Равильевич! В двадцатом веке у нас завод был, им и сами кормились и вас в области не обижали, а сейчас – заводик тю-тю! Как и не было!

– Это бизнес! А я о гражданском обществе! Где у вас политические партии, сообщества предпринимателей, независимые СМИ?! Как вы собираетесь людей менять? В наше время все сами должны расти и проявлять инициативу! Вы же как мэр должны это понимать!

– А мы всегда сами и росли – что заработали, то и тратили, да и вас с Москвой не забывали. А как нам помощь понадобилась, так нам субсидиями да субвенциями стали тыкать, но нам подачки не нужны – мы и сами подадим, чай не убогие и не жадные!

– Да вы из леса пришли, что ли?! Вы хоть понимаете, что такое рыночная экономика?! Должны жить только эффективные предприятия, остальные – отмирать. Другого не дано!

– Должны жить люди, а не железо! И люди должны сами работать, а не за милостыню лоб расшибать. У нас Россия, а не Италия с Грецией! Здесь без общего дела не выжить! А вы нам поодиночке барахтаться советуете!

– Да вы еще и коммунизм припомните! У нас свобода – запомните, свобода! А за ГУЛАГ России еще каяться и каяться надо!

– Эк загнул – России! Грешат всегда люди, и отвечают всегда люди. А Россию Бог рассудит – сам и накажет, сам и помилует.

– Да что за невежество! Еще и боженьку сюда приплели! Человек сам выбирает свою судьбу, а слабым только подачки и полагаются!

– Слабым?! Подачки?! А на черта тогда нам душегубы московские да областные! Вы ж нас свободой своей крепче удавки душите!

– Ну ладно, ладно. Я понял, что у вас в Лучанах есть разные мнения…

– Сергей Васильевич! Да вы что не видите – не может такой человек возглавлять город! И что творится здесь – убит демократ и оппозиционер, горожане какие-то отмороженные – никакого уважения и терпимости! – громко возмущался господин Гонсалес.

– Так сильный всегда прав, а слабых – под лавку, вы ж сами только что просвещали!

– Не передергивайте! Я известный человек – и в области, и в Москве…

– Мужчины, к столу! Давайте, давайте! И хватит про политику – Степана Фомича помянем.

– Ох, как ты вовремя, Саша!

– Чего этот старик на Аркадия Николаевича наезжает, а вы молчите?! Смотри, Карпухин, ты – следующий!

Излишне бодро и вежливо мужчины расселись за столом, а женщины, зорко оглядев натянутые лица своих половинок, дружно перевели разговор на Степана Фомича:

– Как он любил Марину Яновну! Так и не женился. А каким учителем был – да все наши дети в его школу ходили.

– Степан Фомич помог нашему культурному центру грант получить, сам все документы собрал и отослал в фонд.

– Степан действительно верил в то, что говорил, не многие этим могут похвастаться! И душа у него за людей болела…

– Вы правы, Дарья Сергеевна! А как он моей газете помогал, меня учил, я ведь не журналист и не издатель – горячо поддержал женщин Валериан Купцов.

Сергей Васильевич Галушкин с острым любопытством рассматривал смущенно ерзающего напротив Анатолия Козинского, но все никак не мог решить – этот мужик так эмоционально встретил их на вокзале или нет, мешал запомнившийся образ синего рабочего комбинезона; но заметив виноватые взгляды Анатолия на заплывший глаз Гонсалеса, Галушкин весело бросил через стол: «Простите, я не расслышал – как вас зовут?».

Виктор Эдуардович, отбросив политику невмешательства и нейтралитета, кинулся на помощь: «Это заместитель Аркадия Николаевича по городскому хозяйству Анатолий Козинский, из-за занятости он не присутствовал на совещании в мэрии».

– Да, да. Я слышал про вас в области – никак вас переманить туда не могут. Но вы действительно очень заняты – и головой и руками работаете.

– Приходится. Да я… не хотел. Кто ж знал, что ему в глаз попаду! Извините, чертовщина какая-то вышла. А перед стариком я прямо сейчас извинюсь…

– Не стоит! Наиль Равилевич с трудом, но смирился с несдержанностью пролетария, а заместителя мэра он уже не простит, не надейтесь!

– Понимаете, Сергей Васильевич, Лучаны всегда были тихим городком, я за все время никаких и происшествий не припомню; а сейчас… мы как на вершине вулкана – летим в тартарары! – опять вступился Виктор Эдуардович Лоза.

– И что, Виктор, ни у кого даже предположений нет, кто убил учителя?

– Честно? Да особо и гадать-то никому не хочется! Даже Фирюза на похоронах в рот воды набрала!

– А те парни в «ОНОРЕ» и девушка… – Сергей Васильевич резко замолчал, наткнувшись на быстрый взгляд Лозы.

– Какая девушка? Виктор! – задыхаясь, Дарья Сергеевна ухватилась своими огромными руками за край стола.

– Да… Марибэль – ее же Алевтина Ивановна чуть на куски в «ОНОРЕ» не порвала!

Галушкин коротко кивнул Дарье Сергеевне и подумал о загадочном и таинственном мире провинциального российского городка, сумевшего оцарапать и его рациональную душу – странная девушка уже двое суток ни на минуту не покидала его мысли и чувства.

А разговор, между тем, покатился как яблочко по тарелочке – гладко и плавно, никого не задевая и не раня. Поминали Степана Фомича – лучановского гуманиста и мечтателя, сетовали на жаркое лето, договорились о проведении общегородского собрания с участием гостей на темы мировых и российских проблем; и снова о Степане Фомиче – его большом и добром сердце. В общем, все прошло как надо, как полагается.