Вот и день наступил в Лучанах, даря горожанам шелест изумрудной листвы и беззаботное стрекотанье кузнечиков. Огромное и безмятежное счастье давило их сердца какой-то сладкой истомой будто звучала старая-старая песня из беззаботного детства. А, может быть, ну его этого Степана Фомича – мир не рухнул без него, как и не рухнет без кого-либо из нас, да и стоит ли брать с собой в будущее частичку безвозвратно прошедшего времени, ведь человек слаб и беззащитен, страдания делают его лучше, но не счастливее.
Глубокий вздох слабого великана сотряс звездный портал, но, срывая цепь дьявольского очарования, Аркадий Николаевич вновь ощутил на своих натруженных плечах всю тяжесть и боль маленькой планеты по имени Лучаны.
Телефонный звонок окончательно вернул атланта в двадцать девятый день седьмого месяца шестнадцатого года земного двадцать первого века.
– Аркаша, Фирюза сейчас в мэрии полы моет?
– Ну да, а что ты так ею интересуешься?
– Я приеду, мне надо с ней поговорить.
– Но я ее домой отправил, ведь воскресенье же.
– Ну и где мне ее искать теперь?! Наверно, по всему городу носится, сплетни разносит, вот она оглашенная!
Глава 4. Лучановские дартаньяны
Много городов на Земле нашей, но не все из них жаждут покорить молодые, амбициозные дартаньяны – нет, Вена, Осло и даже Берлин очень комфортны и приятны человеческому телу, но умы и сердца провинциалов рвутся в Париж и Москву.
Вот, пожалуйста – еще один будущий покоритель российской столицы – Антон Козинский, двадцати трех лет от роду, два месяца, как закончил учебу в губернской юридической академии, придерживается самых-самых прогрессивных взглядов на мир, экономику, политику и сексуальные отношения полов. И как же все-таки удается нашим (и не только нашим) высшим образовательным учреждениям столь обильно и успешно плодить целую кучу креативных, образованных, но совершенно не нужных и настолько не приспособленных к жизни индивидуумов; что не один пытливый ум до сих пор бьется над вопросом: «Да где же, собственно, им удается относительно сытно столоваться в наше кризисное время?».
Но сам Антон, по-детски уверенный, что Москва нетерпеливо ждет его диплом, примерял плащ мушкетера, грезя уже вовсе не о королевской камеристке, совсем нет, а что – в двадцать первом веке все люди равны и свободны, и королевы тоже свободны выбирать себе королей. А что его выберут, Антон не сомневался – смешение русской, польской и немецкой кровей подарило меркантильному мечтателю богатую светло-русую шевелюру, глубокий сероглазый взгляд и тело древнегреческого героя.
Так почему же ты, Антон, все еще здесь, в Лучанах? Ведь не в силах удержать тебя ни безумно любящая мать, ни презираемый тобой неудачник отец. Что же мешает начаться твоей блестящей карьере и богатой личной жизни на берегах Москвы-реки?!
Девушка… как банально и вечно – уже тысячи лет мужчины выбирали, выбирают и будут выбирать не самых красивых, не самых умных и не самых подходящих им женщин.
Избранницу Антона звали Светланой Воркутой, и ей минуло уже восемнадцать лет. Невысокая, худенькая девчушка с вечно падающей на глаза челкой была похожа на маленькую цирковую обезьянку – такая же забавная, послушная и абсолютно беззащитная. Чем же смогла эта лучановская нимфетка так зацепить Антона, что уже три года все каникулярное время будущее светило российской юриспруденции проводило только в Лучанах, а сейчас, даже страшно сказать, его диплом уже два месяца пылится на верхней полке старого шкафа в отчем доме.
Чем привлекла? Кануном любви – совсем как сочельник служит волшебной дверцей рождеству, даря всем людям надежду и свет, эта девочка смогла приоткрыть Антону дорожку к любви и счастью, и он полной грудью вдыхал этот сладкий пьянящий воздух, порой даже забывая о далеком златоглавом городе и его прекрасных королевах. Но канун всего лишь канун, и одними ожиданиями чуда не сотворишь, влюбленный должен – родиться, страдать, умереть и воскреснуть; а иначе все волшебство испарится как алмазная водяная капелька с изумрудного листа, чтобы затем соединиться с другими тоже не родившимися чувствами-капельками и вылиться бурным потоком уже на новых везунчиков, да, именно везунчиков – ведь единственное, что по-настоящему хочет любой из нас – это быть счастливым, а без любви счастья не бывает.
Но Антон до сих пор так и не шагнул в это волшебное королевство, как в бочке затычка он застрял на его пороге, ни туда – ни сюда. Да и разве кто-нибудь в здравом уме решится отказаться от чуда любви? А многие ли из нас способны так открыться другому человеку, не утаив даже маленького укромного закутка в своей душе, что сотворят наш грешный мир заново. И в этом новом мире уже не будет никого и ничего, кроме двух влюбленных – ни власти, ни денег, ни славы, лишь нежное прикосновенье щекой к щеке, дурманящий запах волос, и страх не дожить до новой встречи.
А ты, Антон, жив и умирать не собираешься. Твое тело свободно и безупречно, лишь душа твоя чуть-чуть трепещет как яблоневый цветок, до сих пор не созревший в роскошный сочный плод. Светлана – это имя все еще волнует тебя, но мысли о будущем настойчивей и прозаичней складываются всегда в одно слово – Москва; и пусть ночь еще дарит твоей женщине надежду на счастье, но летние ночи так коротки и обманчивы!
Антон открыл входную дверь родительского дома и услышал настойчивый, непрекращающийся звон старого телефонного аппарата, приткнутого в угол деревянной полки, висящей на стене сумрачного, всегда прохладного в любую жару коридора.
– Тоша, сынок, я сегодня на работе – Варенец вызвал. Котлеты в холодильнике, приду и приготовлю что-нибудь вкусненькое. Сыночек, не ругайся с папой, пожалуйста!
– Сегодня же воскресенье!
– Так ты ничего не знаешь?! Шурыгина убили ночью! Нам с Анной Петровной поручили подготовить все к похоронам.
– Когда убили, где?!
– Избили и сбросили с крыши мэрии, ну а когда – точно не знаю, ночью, говорят.
– Избили…, ладно, я уже ухожу!
– Тоша! Что с тобой? Ты так переживаешь! Я все понимаю – ведь он был твоим учителем.
– Ладно, хватит! У меня дела, не знаю когда освобожусь!
– Ты хоть сотовый не отключай, а то всю ночь я не знала где ты…
– Все, пока!
Страх учащал сердце и обострял мысли – Антон выскочил на улицу и, лишь пробежав немалое расстояние, остановился подумать: «А что же теперь? Нет, нет, не хочу об этом, ничего не было!»; и, звякнув телефоном, Антон выдохнул в трубку: «Привет! Уже знаешь? Я сейчас буду!»
Удобный диван и запах крепкого кофе в китайских чашечках смикшировали риски и сблизили заговорщиков, убийство не входило в их планы, но почему бы и не воспользоваться случаем?
– Странно все это! Нам надо быть в курсе, Карпухин ведь друг твоего отца?
– Не поможет – мы давно уже не разговариваем!
– Ничего, поговоришь – не отвалится! Чувствую – на этом деле так подняться можно!
– Думаешь политика?
– Не смеши! Политикой у нас в Кремле занимаются, а твои земляки только пьют да пашут, третьего им не дано. Тут что-то интересней было!
– Варенец с утра в мэрии бесится – Шурыгин ведь ему другом был. Может деньги чьи-то зависли?
– Где?! В Лучанах?! Что-то ты, дорогой, путаешься! А где ты был этой ночью?
– Ты что, Астра, мы же вместе были!
– Да, были, но только в четыре я проснулась, а любимого нет!
– Я домой как раз пошел, мать все названивала, не переставая.
– Врешь как обычно! Ну ладно, это подождет. А сейчас расскажи-ка мне про Шурыгина.
– Да что рассказывать! Учился у него в школе и все. Он на политике свихнулся еще в девяностые, жена его умерла уже двадцать лет как, детей не было. А что еще?
– Да, дорогой! Что же тебя так изводит?! Убить его ты не мог – этого учителя напоказ выложили и ментов даже не побоялись, а значит еще многое впереди! Ну а ты, если и натворишь что, то уж о своей шкуре точно не забудешь! А как там твоя Джульетта поживает?
