— Первый — третьему, мы потеряли их.

— Как потерял, где?

— Во дворах. Они, видимо, засекли нас сразу и поставили нас в неудобное положение, нужно было разворачиваться.

— Давайте на базу за пряниками.

— Товарищ полковник, разрешите.

— Заходи, капитан, взяли?

— Никак нет, они ушли от наружки.

Полковник усмехнулся.

— Как это получилось, что какие-то мокрощелки обставляют хваленную наружку нашего главка. Номер машины записали?

— Так точно.

— Передайте в розыск, всем постам, задержать. Предупредите, что они вооружены и опасны. Идите. Что-то еще?

— Да, вот мы пробили номер.

— И что там?

— Резерв ГРУ.

— Так, вояки, значит. Не мудрено, что они нашу наружку обделали. Отставить розыск. Тут надо подумать. А что это за личности, которых подстрелили?

— Наш контингент.

— Вот что, капитан, кто ведет это дело?

— Сенина.

— Всё, можешь идти, — он откинулся в кресле.

Ой, как ему не хотелось связываться с такими структурами. Столько сил и времени уйдет на задержание, а потом приезжают большие звезды и отчитывают как мальчика. Мол, куда лезешь, там была спецоперация, а то еще пытаются свалить вину за неудачу. «Пошли они на хрен, пусть сами разбираются!» — сделал он заключение.

Я услышал, как по рации передали отбой, и немного успокоился. Заехал на короткое время в свой гараж, взял ноутбук, еще кое-что. Подумал и взял ВСС на всякий случай, а случаи бывают разные.

Дальше ехали уже без проблем, Даже на заправке, когда рядом встал автомобиль с пьяной компанией на борту, мы разошлись миром, даже с шутками и смехом.

Мы выехали на трассу до Ростова-на-Дону, Вера выдержала часов до трех и уснула. Была небольшая проблема с обувью: я привык к десяти см, а тут на два больше и опять пришлось привыкать к управлению педалями, но это мелочи.

— Где мы? — спросила Вера, протирая глаза.

— В Ростове, — я посмотрел на нее.

— Где-е? — испуганно спросила она.

— В Ростове-на-Дону.

Она минут пять молчала и только озиралась.

— А знаешь, Алин, я хотела бы посмотреть ему в глаза… — она тяжело вздохнула и взяла сигарету из пачки.

Я смотрел на нее и не задавал вопросов. Я видел, что ее что-то мучает: каждый раз, когда она слышала название города, у нее менялось настроение. Я думал, что это общее воспоминание. А сейчас понял, что ей не дает покоя что-то конкретное или кто-то.

— Пойдем, Вер, покушаем.

— Пойдем, — с неохотой сказала она.

Через час мы уже стояли в утопающем в зелени дворе пятиэтажки. Кругом слышался детский смех, крики. Скрипели качели. Вера грустно смотрела на все это, иногда озираясь. Я вышел из машины, чтобы не мешать ей, оставил ее одну. Я осмотрелся и, увидев метрах в сорока детишек, играющих в песочнице, подошел к ним и присел.

— Привет, — сказал я. — А что мы строим?

— Замок, — ответил мне мальчик лет трех.

— Тетя, а он меня не пускает. И дерется, — пожаловалась девочка примерно его возраста.

— Да ты что? Сейчас мы его попросим, и он больше так делать не будет. — Я обратился к мальчику: — А как тебя зовут, меня — Алина. А тебя?

— А меня тоже Алина звать, а его Миша, — сказала девочка.

— Да ну? Ты тоже Алина? Ну, приятно познакомиться, — я видел, что к нам приближается женщина, верней, бабушка, но делал вид, что не вижу, и продолжал говорить с детьми.

— А мама говорит, что это очень красивое имя.

— И не только имя. Все, кто его носят — очень красивые девочки. Вон, посмотри, какая ты красавица. Миша, как тебе не стыдно обижать такую красавицу? Почему ты ее не пускаешь?

— А она мне мешает.

— Она больше не будет тебе мешать. Правда, Алиночка?

— Да, я не буду мешать.

— Слышал, Миша?

— Пусть играет там, — он указал на противоположную сторону песочницы.

— Ну вот и все, видишь как все просто. Можешь играть. А ты что будешь строить?

— Я буду лепить зайчиков. А ты тоже очень красивая, — сказала она.

— Правда? — улыбнулся я. — Ну, спасибо тебе. Иди играй. А к Мише не лезь. Он, наверное, архитектором станет. Когда-нибудь построит красивый замок и приведет туда принцессу. А этой принцессой будет наша Алинка.

Я пальчиком дотронулся до ее животика. Она засмеялась и побежала в песочницу. Я посмотрел еще на них и встал, повернулся к женщине.

— Добрый день, дочка, — сказала она, внимательно следя за мной.

— Здравствуйте, — улыбнулся я. — Вот что-то детство вспомнилось.

Я посмотрел на играющих детей. Я нисколько ей не соврал и улыбался искренне. Я действительно вспомнил детство. Как также не пускали девочек, дразнили их, дергали за косички. Более наглые поднимали у них платьица. Я еще сильнее улыбнулся, когда вспомнил один случай. Но это я был уже старше и наблюдал из окна квартиры. Как мальчик, достав пипиську, пытался обмочить девочек, они убежали, а самая младшая в недоумении заглядывала себе в трусики, не понимая, почему он может так, а она — нет.

— А вы кого-то ищите, может, я вам подскажу? — спросила она.

— Да, вы давно живете в этом доме?

— Ну, уже лет сорок, если не больше.

— Значит, вы должны помнить… — я назвал Верину фамилию.

— Ну, а как же? Конечно, помню. Ой, доченька, горе-то какое случилось с ними. Такая хорошая семья была… Двое ребятишек было. Девочка такая хорошенькая была, вся в маму, такая же красавица. Тоже маленькой была, я помню ее с рождения, на одной площадке жили. Так вот, все в этой песочнице игралась. А подросла — такой невестой стала! Сердце у нее доброе было. Никогда мимо не пройдет, всегда поможет. А училась на одни пятерки… Не то, что брат ее.

— А брат тут же живет?

— Нееет. Уехал, как только Юля померла. Схоронили ее, он быстро квартиру продал и все, больше его не видали. А ты чего это спрашиваешь? Родня какая?

— А почему вы говорите «была»? Что с ней случилось?

— Ой, доченька, никто не знает. Ходили тут разные слухи. Но то слухи.

— А какие слухи?

— Да… Лучше тебе не знать. Говорили, что ее в рабство продали, — она внимательно посмотрела мне в глаза — я не отвел взгляд.

Мы сидели на лавочке спиной к машине. И не видели, что там происходит.

— А скажите, вы знаете где похоронены родители… Ники?

— Ну, а как же, каждый год прибираю могилку. Сыну оно не надо… — она назвала кладбище и номер участка.

Рядом со мной кто-то сел. Я повернул голову и увидел заплаканное лицо Веры.

— Здравствуйте, теть Лена, — поздоровалась она. — Как ваша нога, не болит?

Я сидел и переводил взгляд с одной на другую. У тети Лены чуть инфаркт не случился.

— Ника, Вероника… Неужто ты? Девочка моя, неужто бог услышал мои молитвы? — начала причитать она. — Это и правда ты! Господи, спасибо тебе! — у неё потекли слезы.

Я встал и отошел в сторонку. Она пододвинулась к Вере и начала рассматривать ее. Потом обнялись, и обе заревели в один голос. Я впервые видел Веру в таком состоянии. Вообще впервые видел, что она умеет так плакать. Я думал, она забыла, как это делается. Глядя на них, я сам заплакал и, развернувшись, пошел к машине. Взяв сигареты, закурил.

— Тетя Алина, а он меня больше не трогает и не выгоняет, — ко мне подбежала девочка. — А ты почему плачешь? Тебя кто-то обидел?

— Нет, Алиночка, просто дым попал в глаз, — я выбросил и затоптал сигарету.

— Ух, этот дым! — произнесла она и побежала обратно.

Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Я был рад за Веру, что она нашла в себе силы выйти и подойти к соседке. А то, что сказала соседка про Веру, только укрепило мое мнение о Вере: она действительно добрая и отзывчивая. Конечно, жизнь ее помотала, но как бы там не было, в ней никуда не делась ее природная доброта.

Не спав всю ночь, сейчас я просто вырубался. И естественно, не заметил, как уснул, сидя в водительском кресле. Мне снился какой-то очень уж странный сон. Я видел Веру, какого-то парня, они идут, о чем-то говорят. Потом он берет ее за руку и куда-то тащит…