Проснулся от ощущения того, что кто-то что-то делает с моими пальцами. Это оказалась Вера, она уже проснулась, погладила белье, которое я развешал сушиться, собрала чемодан и нажарила яичницы. Еще и помылась.

— Привет! — сказал я, открывая глаза, и улыбнулся.

— Привет! Ты моя хорошая, убралась, постиралась, а сил на маникюр не хватило, — улыбаясь, проговорила она.

— Да, — жалобно ответил я.

— Я смотрю, ты старые вещи выкинула?

— А что их хранить, прошлого не вернуть, а они место занимают.

Я лежал в кровати, а она делала мне маникюр. И мне было так приятно, что она возится с моими пальчиками.

— Алин, я видела рекламу: в одном салоне делают такой красивый маникюрчик. Там такие узорчики классные!

— Их, по-моему, в любом салоне делают, твои узорчики.

— Я знаю, а там мне рисунок нравится.

— Ну, съездила бы.

— Я без тебя не хочу.

— Ты мой хвостик, Верочка.

— Да, я твой хвостик, — она наклонилась и чмокнула меня в губы. — Всё, рука готова, давай вторую. Смотри, лак еще не высох.

— Знаю, что не высох, не первый день замужем. Ну что, Вер, сегодня поедем?

— А ты сможешь? Давай сегодня, время уже семь.

— Тогда давай, доделывай быстрей, еще собраться надо.

— Я чемодан уже собрала.

— Серьезно? Молодец!

Как ни спешили, а до пол девятого прособирались. Когда начали одеваться в дорогу, и я посмотрел, что Вера приготовила, я задумался. И подошел и открыл шкаф.

— Вер, ты в чем поедешь?

Она достала легкое летнее платье.

— Думаю, в нем. А что, думаешь, что одеть?

— Да.

— Ну вот еще есть наподобие этого, только немножко длиннее, почти до колена, но оно тоже тоненькое и легонькое. Зато жарко не будет.

Я взял его, покрутил и приложил к себе перед зеркалом. Покрутил головой и скривил рот.

— Что, не нравится? Алинка, ты становишься такой привередой.

— Не нравится оно мне.

— Ну, возьми это.

— Нет, ты уже себе его забила первой.

— Ну, не знаю. Вот платье-стрейч, но в нем будет жарко и неудобно.

Я увидел тунику, прикинул и спросил:

— Вер, а где твоя юбка-стрейч?

— Ты ее хочешь одеть? В чемодане, достать?

— Достань, прикину.

— А с чем?

— Вот с этой туничкой, серенькой, — я достал ее и приложил к себе. Посмотрев в зеркало, покрутил головой, разглядывая с разных ракурсов, и вдруг у меня на душе стало как-то легче, что ли. — Да, вот это я и одену, — весело сказал я.

Вера опять удивленно посмотрела на меня.

— Ну, что так смотришь?

— Да тебя раньше не заставишь такое надеть: джинсы, джинсы… Одни даже порвали, так у тебя их с Мариной забирали, помнишь?

Мы расхохотались.

— Ну, не знаю я, что со мной. Я сам себе ответить не могу. Вот такое желание. Верка, отстань, что докопалась? Я же у тебя не спрашиваю, почему ты то одела, а не это.

— А покраснела-то, покраснела! — она прыснула смехом. — Ты что застеснялась? Конечно, одевай, я только рада…

— Все, отстань, не надо! Не хочешь, чтобы я хорошо выглядела, ну и не надо! — обиделся я, взял джинсы и натянул их на ноги.

— Ну, Алина, ну что ты в самом деле? Я же просто шучу. Не обижайся.

— Все, отстань! — чуть не плача произнес я.

— Ну-ка, ну-ка, Алина, ты чего? — услышав в моем голосе плаксивые нотки, забеспокоилась Вера.

А я и сам не понял, что произошло, почему мне вдруг стало так обидно, что даже слезы навернулись. Я встал и вышел из комнаты. Зайдя в ванную, я закрылся и сел на край ванны. «Так, стоп, успокойся. Что же произошло? Надо разобраться. Это что-то новое, такого еще не было, чтобы я из-за одежды плакал. Да причем тут одежда? Просто тебе стало обидно, что Вера подкалывает. Ну и что?»

Вера открыла ножом замок и вошла в ванную. Села рядом и обняла меня, прижав к себе.

— Верка, не надо, я сейчас расплачусь, — произнес я.

— Ну, извини, прости! Обещаю, больше никогда тебе слово не скажу на эту тему. Алина, прости меня, дуру, я просто не думала, что ты так отреагируешь.

— А я думал? — тоже в шоке сказал я, улыбнулся и положил голову ей на плечо. Так мы сидели минут пять.

— Ну все, я успокоилась, — произнес я, освобождаясь из ее рук. Встал и посмотрел в зеркало. — И что, если я не от рождения девушка, что мне нельзя носить то, в чем мне удобней? Не забывай, я подбираю не обувь под одежду, а одежду под обувь, и я вынужден отказываться от джинсов, так как они не очень смотрятся с таким каблуком. А если шортики, то вообще, что попало.

Я тампончиком подтер глаза и пошел в комнату. Надел тунику, посмотрел в зеркало. Поправил серьги и вышел.

— Вера, ты готова?

— А ты что, юбочку не будешь одевать?

— Неа, не буду.

Я присел и одел туфли с десятисантиметровым каблуком. Встал и слегка ойкнул. Да что такое? Опять присел и переобул туфли на два см выше. Опять встал. Вот так нормально — ничего не режет. Проверил документы и деньги.

— Я готова, — Вера встала передо мной по стойке смирно, держа за ручку чемодан на колесиках.

Выйдя во двор, мы осмотрелись. Ничего подозрительного. Загружая чемодан в багажник, мне показалось, что я увидел в одном из автомобилей красный огонек сигареты. Но потом, сколько не наблюдал, больше не заметил. Ну а машину эту я, кажется, тут не видел.

«Что, Варлам дурак? А почему сразу Варлам? Ладно, нехрен себе голову забивать, будем решать проблемы по ходу их поступления», — решил я и закрыл дверь багажника.

На панели затрещала рация.

— Третий, ответьте первому.

— Третий.

— Что у вас?

— Пока тихо.

— Наблюдайте, они должны появиться. Обо всем немедленно докладывать!

— Есть, — лениво ответил человек, сидевший за рулем. — Конец связи, — Сидоров положил рацию на место и повернулся к напарнице: — Свет, а тебя-то что в наружку привело?

Сегодня у них было первое совместное задание. А у нее — вообще первое задание.

— Не люблю сидеть в кабинетах, бумажки перекладывать. Мне так вот больше нравится. — Мимо прошла девушка, она посмотрела на нее внимательно. Потом взяла фото. — Нет не похожа, — она еще слегка волновалась.

— Да не волнуйся ты так, Света, ничего особенного. Нам же их не брать, брать будут опера, а у нас другая задача: просто наблюдать и докладывать.

— Знаешь, Саша, что-то мне не верится, что эти девушки могли расстрелять трех парней. Посмотри! — она протянула фото.

— Мне без разницы, это следаки пусть голову ломают, да и тебя не должно волновать. Разберутся.

— Смотри, это не они?

— Кажется, они, с чемоданом. Валить, по ходу, собрались, — он взял рацию и доложил.

— Третий, ведите их, не упустите. Сообщайте, где находитесь. К вам выезжает группа.

Света тем временем закурила от волнения.

— Сорокина, потуши сигарету, ты что? Совсем, что ли? Хочешь, чтобы нас спалили?

Я завел машину и опять посмотрел на незнакомый автомобиль.

— Интересно, вы-то кто? Как вы все мне надоели!

— Ты о ком?

— Да вон, машинка. Могу дать руку, что угодно поставить, но внутри кто-то есть, я видел огонек сигареты.

— Может, показалось?

— Не знаю, — я наклонился и достал из бардачка сканер, включил его. — Ха, ребята. Менты, что ли?

— Откуда ты знаешь?

— Рация где-то рядом, — я настроился на эту волну. И тут же сканер ожил.

— Третий, что у вас?

— Стоят, греют машину. Группа на подъезде.

Я тронулся с места и проехал не через ближайший выезд, а мимо этого автомобиля — навстречу ему. Это даст мне фору.

— Первый, пробейте номер, — он продиктовал. — Они начали движение.

— Вас не засекли?

— Нет.

— Ведите.

— Есть.

Проехав мимо него, я сразу набрал скорость и, проскочив через арку, не поехал к выезду из двора, а поехал по соседнему двору и через другую арку попал в третий двор, а оттуда уже обратно в свой и только потом выехал на дорогу.