Последовало долгое молчание, и Селия подумала, что Сайлас ушел.

Наконец Нэнси заговорила:

— Не сердись на меня. Беспокоиться о тебе — моя работа.

— Знаю. Но я не ребенок. М-мне двадцать шесть лет. Ты должна п-позволить мне самому беспокоиться о себе.

Нэнси вздохнула:

— Это так не работает. Просто отступи на шаг, пока не узнаешь о ней больше.

Погремев сковородками, Нэнси сменила тему:

— Расскажи мне больше про скалолаза. Откуда он?

Селия тихонько закрыла дверь и легла в кровать лицом к стене. После их танца Селия думала о том, нравится ли она Сайласу. Эта мысль не была неприятной. Теперь она знает. Она также знает, что Нэнси не одобряет. Неприятно, но Нэнси права. Он почти ничего о ней не знает, и Селия подозревала, что если бы узнал, то его чувства изменились бы.

Они планировали провести вместе весь вечер. Парад, последний вечер родео и фейерверк после, но теперь Селия не выдержала бы этого. Она ждала встречи с Сайласом, но не хотела, чтобы Нэнси следила за ними и беспокоилась за Сайласа, возможно, жалея, что впустила Селию в их жизни.

Услышав, что Сайлас ушел, она вышла на кухню к Нэнси.

— Нам надо выходить на парад через полчаса, — сказала Нэнси. Она улыбалась, но в ее дружелюбном тоне слышалась некоторая напряженность.

— Думаю, я останусь дома. — Нэнси удивилась. — Я не очень хорошо себя чувствую.

— Ты заболела?

Нэнси подошла к Селии и положила ладонь ей на лоб. Она хоть и волновалась за племянника, но по-прежнему была добра к девушке.

— Немного устала, и тело ноет.

— Мы тебя разбудили? — Нэнси выглядела виноватой.

— Когда?

— Мы с Сайласом разговаривали. Было слишком громко?

— Нет. Я, должно быть, спала слишком крепко.

Нэнси заметно расслабилась.

— Жаль, что ты все пропустишь. Последний вечер всегда самый интересный.

— Да. Жалко. Повеселитесь там. Я просто лягу пораньше.

Селия совсем не чувствовала усталости, поэтому после их ухода села смотреть телевизор. Около одиннадцати она услышала на улице треск фейерверков. Она вышла на крыльцо и, сидя на ступеньках, смотрела, как крохотные огоньки взрываются на фоне темного неба, словно миллионы звезд. В груди появилась боль и росла до тех пор, пока горло не перехватило, а из глаз не потекли слезы.

Нэнси была добра к ней, а Сайлас даже думал, что Селия ему нравится. Но они не доверяли ей и не знали ее. Никто не знал. В целом мире не было ни одного человека, который бы знал и любил ее.

Ни одного.

Сайлас посмотрел на часы. Девять часов сорок девять минут. Он поправил галстук и посмотрелся в зеркало на двери стенного шкафа. Галстук был слишком длинным. Сайлас на маленького мальчика, нарядившегося в отцовские вещи. Строго говоря, галстук и был отцовским, но Сайлас не был маленьким мальчиком. Он рывком развязал узел и начал заново, зная, что из-за этого, по всей видимости, опоздает.

Он бросил взгляд на дом тети Нэнси, проезжая мимо. Что она подумала бы, узнав, куда Сайлас едет? Или он зря потратит утро? Конечно, поход в церковь — это не трата времени, но Сайлас знал, что его мотив не праведный. Он собирался в церковь потому, что по крайней мере два последних воскресенья туда ходила Селия. Ему следовало спросить, какую церковь она посещает, но он этого не сделал, поэтому сейчас оставалось только надеться, что она возвращается в ту, которую обнаружила в тот вечер, когда он нашел ее плачущей.

Сайлас припарковал «Джип» в тени сосны и пошел к двери. Он провел рукой по волосам, глядя на свое отражение, и вошел.

Воздух в холле был прохладным. Орган заиграл гимн «Великий Бог», и Сайлас прошел в капеллу. Он встал у входа, осмотрел помещение в поисках золотисто-русых волос Селии и увидел ее на третьем ряду от конца. Она удивилась, когда Сайлас пробрался мимо семейной пары на краю скамьи и сел рядом с ней.

Селия была в синем платье, и Сайласу пришло на ум, что это ее единственное платье. Часть волос она убрала назад, открыв лицо. У нее красивые скулы. Сайлас повернулся к дирижировавшему мужчине, тот взмахом руки оборвал последнюю ноту.

Последний раз Сайлас ходил в церковь на Пасху, и тогда это была другая церковь. А в этой он никогда не был, но когда проповедник заговорил о прощении, он заинтересовался проповедью, его тронули слова. Несколько раз он чувствовал, что Селия смотрит на него, но не отрывал глаз от проповедника, витража за его спиной и органа.

Служба длилась больше часа, но Сайлас не возражал. Он сидел рядом с Селией. Он хотел сидеть рядом с ней прошлым вечером, на родео и во время фейерверка. Несмотря на обеспокоенность тети Нэнси, Сайлас думал только о Селии, пока стоял в начале парадного маршрута, каждые сорок пять секунд давая сигнал двигаться очередной группе участников. Когда кабриолет с мэром завершил парад, Сайлас дошел до «Мира шитья», где работники всегда выносили стулья для своих семей. Он расстроился, выяснив, что Селия не пришла на парад с тетей Нэнси. Был сложно быть хорошим спутником, когда весь вечер его мысли возвращались к Селии.

Приехав домой после фейерверка, он еще долго не мог заснуть. Доводы тети Нэнси казались обоснованными. Действительно, что они знают о Селии? Перл нашла ее в Бенде, привезла в Систерс и помогла найти жилье. Но потом Перл уехала. Знала ли она вообще Селию? Сайлас не мог припомнить ничего, что указывало бы на то, что они друзья или хотя бы знакомые. Перл все устроила, но в действительности это не могло быть подтверждением характера или намерений Селии, верно?

Селия сказала тете Нэнси, что приехала из Чикаго и что у нее нет семьи. Это все, что они знали. Казалось, что она хочет оставить прошлое позади, но каким было это прошлое? Сначала Сайлас думал, что она может оказаться мошенницей, но теперь он так не считал. Может, это доказывало, что она очень хорошая обманщица. А может, она скрывается от закона.

Он вертелся в кровати, все эти мысли не казались ему правильными, но это была правда. Они мало знали о ней. Но несмотря на это, она привлекала Сайласа. Его тянуло к ней, хотелось защищать ее. Логическим решением было бы выяснить о ней больше, а единственный способ это сделать — проводить больше времени вместе.

Он решил начать на следующий же день. Тетя Нэнси сказала, что последние два воскресенья Селия посещала церковь. Пойдет ли она на третье? Он не знал, но если пойдет, он может быть там. Он все равно хочет проводить с ней время, так почему бы нет?

И вот он здесь, в церкви, которую никогда раньше не посещал, но проповедь оказалась хорошей. Прощение — это хорошо, верно? Проповедник обладал харизмой. Несколько раз он тонко пошутил и казался искренним. В здании было спокойно, и утренние лучи добавляли красоты витражу с изображением Гефсиманского сада. И рядом сидела Селия. Ему было хорошо.

Сайлас взглянул на Селию, она вытирала слезы. Она плачет из-за чего-то, что сказал проповедник? Сайлас вспомнил последние несколько предложений проповеди. Что-то о необходимости простить других семижды семьдесят раз^[7]. Сайлас задумался, что же вызвало слезы. Селии нужно кого-то простить или чтобы ее простили? Ему захотелось обнять ее и утешить, но она отвернулась от него, вытирая щеки, и Сайлас понял: лучше, если она не узнает, что он видел ее слезы.

Когда проповедь закончилась, они остались сидеть на скамье. Играл орган, и остальные прихожане начали вставать и расходиться.

— Ты посещаешь эту церковь? — тихо спросила Селия.

— Я тут в первый раз.

— Почему?

— П-подумал, что тебе не помешает компания.

Мгновение она смотрела на него.

— Спасибо.

Сайлас кивнул.

— Хочешь пообедать? Можем поехать в Бенд. В «Домик Маккея».

Селия помедлила.

— Да, давай.

Сайлас довел ее до пассажирской двери «Джипа» и открыл ее. Забраться в такую машину непросто, особенно в платье, поэтому, когда Сайлас протянул руку, чтобы помочь, Селия приняла ее.