Щекотихин щедро засыпал в чашки по две ложечки дрянного индийского кофе, сахар, плеснул воды и извлек из холодильника сливки в маленьких пластиковых упаковках.

Дверь номера приоткрылась, и в комнату просунулась вихрастая голова.

– Стае, вы скоро?

– Ского, ского! – отмахнулся Богданкович. – Сейчас Югий собегется, и выходим! Ты там пе-гедай, чтобы пока строились!

Голова исчезла, успев бросить завистливый взгляд на дымящийся напиток. Большинству демонстрантов взбодриться кофеем в это утро не удалось.

Придется наверстывать уже в процессе митинга. Водочкой и портвейном.

Щекотихин отхлебнул первый глоток, придерживая болтающуюся в чашке ложку указательным пальцем. Богданкович проявил себя большим знатоком хороших манер и выложил свою ложечку на стол. Правда, перед этим он ее шумно облизал.

– Сколько с-сегодня соберется, как ты думаешь?

– Тысячи полтогы, не меньше, – важно ответил белорус. – А послезавтга будет еще больше. Еще пгосто не все подъехали…

– Но послезавтра Лука в-выступать не будет.

– Ему сегодняшнего выступления хватит, – захихикал Богданкович. – Вячогка уже бабцов подготовил. Как диктатог свою гечь начнет, так они и выскочат. Телекамегы как газ на него на-пгавлены будут.

– Бабы н-надежные?

– На сто пгоцентов. Гепетицию вчега пго-вели.

– И к-как?

– Все в лучшем виде. Потупчик тигана изо-бгажал, его гебята – ментов. Бабцы впегед бго-сились, огать стали… Минута у них точно будет.

– Надо еще раз с журналистами это обсудить, – серьезно заявил депутат. – Чтобы не отвлекались. Сколько г-групп обещали быть?

– Штук семь или восемь. Из госсийских – НТВ и ОГТ, тги немецких, одна английская и одна амегиканская. Хватит… Наши собигаются бытовыми камегами снимать. Пго фотогепогтегов не забудь…

– Ах, да, плюс еще газетчики, – кивнул Щекотихин. – Нормально. Драку сразу н-начнут?

– Нет. Надо сначала дать возможность баб-цам отгаботать. Начнут по сигналу, когда менты бгосятся телок оттаскивать. Наши и вклинятся.

– Разумно, – москвич с удовольствием потянулся. – Жаль, что нам раньше такая идея в голову не приходила. Давно бы Луку с д-дерьмом смешали. Сексуальные домогательства – это сильный ход. Луке вовек не отмыться будет.

– Да-а, – мечтательно произнес Богданкович. – Что и говогить, идея замечательная. Леночке Гонног памятник ставить нужно.

– Поставим, п-помяни мое слово. Разгоним эту с-сволочь и поставим.

«Сволочью» Щекотихин именовал всех тех, кто не поддерживал монетаристских устремлений его сотоварищей типа Чубайсенко или Гайдара, осмеливался выступать против главенствующей роли США в мировом сообществе и мешал псевдодемократам грабить страну. Депутат-журналист не соображал, что его поведение практически полностью копирует манеры ненавистного всем «истинным демократам» вождя мирового пролетариата Ульянова-Ленина, который называл интеллигенцию «говном» и призывал своих соратников уничтожать несогласных до двенадцатого колена.

Если бы Щекотихин, Яблонский, Новодворская, Рыбаковский, Пеньков, мадам Хамакада по прозвищу «Дерьмовочка» и иже с ними пришли к власти, они бы развернули террор такого масштаба, который не снился даже Троцкому вкупе с Менжинским и Блюхером. Убивали бы за одно слово, противоречащее генеральной линии правящей партии. Многие «либералы-монетаристы» даже не очень скрывали свои наклонности, регулярно проговариваясь на ток-шоу о том, что бы они сделали в случае получения ими президентских полномочий. Словесная шелуха о «равенстве всех перед законом», «построении демократического общества» и «общечеловеческих ценностях» предназначалась для серого быдла, должного проголосовать так, как нужно кукловодам.

Но, к счастью, природа редко допускает к реальной власти закомплексованных и купленных иностранными спецслужбами маньяков.

– От сегодняшнего митинга должен быть.хо-гоший гезонанс, – заявил Богданкович. – Вот увидишь. Евгопагламент пгосто обязан будет заявить ноту пготеста по поводу нагушения пгав белогусского нагода. И в «Нагодной доле» завтга статья выйдет. С фотоггафиями и подгобным ге-погтажем. Болванка уже готова.

– Если все п-пройдет как надо, то реакция и в Москве, и в Брюсселе будет. Это я тебе г-га-рантирую, – Щекотихин допил кофе. – Все, пошли… А то твои там б-буянить начнут раньше времени…

В пяти кабельтовых от неподвижного, удерживаемого плавающими якорями российского танкера застыл фрегат Шестого флота США.

За двое суток, прошедших со времени принудительной остановки «Волго-нефти-137» американской спецгруппой, ничего не изменилось. На судне торчали двадцать четыре морских пехотинца, контролирующих действия экипажа в рубке и машинном отделении, раз в полчаса в небе появлялся дежурный «Морской Ястреб», несколько раз в день возле бортов вскипали бурунчики воды и на секунду показывались серые спины боевых дельфинов, выпущенных в залив с крейсера «Саратога» и должных уничтожить любого пловца, попытавшегося приблизиться к танкеру.

С дельфинами американцы немного перебрали.

В порту Омана российскому судну точно ничего не грозило. Да и аквалангистов, за исключением «тюленей» из Куантико, поблизости не наблюдалось [В Куантико расположена главная база Корпуса морской пехоты США]. Однако морпехи тащили службу с таким усердием, как будто бы танкер находился в территориальных водах Ирака и в – любой момент можно было ожидать нападения злых янычаров Саддама Хуссейна. Не проходило и двух часов без того, чтобы кто-нибудь из американцев не преграждал путь идущему по своим делам российскому моряку или не подбегал к леерам и не начинал водить туда-сюда стволом штурмовой винтовки, словно заметил – морского диверсанта. Трижды в день командир группы выстраивал красу и гордость военно-морских сил США на юте и минут тридцать что-то втолковывал замершему по стойке «смирно» личному составу. Морпехи время от времени вскрикивали «Йес, сэр!» и щелкали каблуками.

– Скукота, – заявил вахтенный и оперся на ограждение мостика. – Карп Данилыч, как думаешь, нам еще долго тут торчать?

Крепко сбитый невысокий боцман раскурил трубочку:

– Хрен его знает. Пока анализы не сделают.

– Кэп говорил, что экспертиза может ничего не дать.

– Может…

– Тогда что делать?

– Да ничего! – боцман зыркнул на двух американцев, без остановки обходящих судно вдоль бортов. – Наше дело маленькое. Залился, прошел по маршруту и разгрузился. Топливо-то все равно ихнее. Мы ж не себе нефть тащили, а итальяшкам. Вот пущай макаронники с америкосами и базарят… Главное, Василий, чтоб суточные капали.

– Это верно, – вахтенный потянулся. – Карп Данилыч, а правду ребята говорят, что ты на флоте диверсом был?

– Ну… – хмыкнул отставной капитан третьего ранга.

– И как тебе эти? – Василий кивнул на неподвижно стоящую на баке фигуру морского пехотинца.

– Детский сад, – коротко выдал боцман. – Дурачки с автоматами.

– Наши бы их уделали?

– А чо их уделывать! – экс-диверсант расплылся в широкой улыбке. – Они сами от нервных срывов передохнут.

– Не, я имею в виду реальное столкновение…

– Когда сталкивались, наши их резали. Я сам, правда, не участвовал, – слукавил боцман, отправивший на корм рыбам десятка три зарубежных «людей-лягушек», – но слышал. Кстати, эти у нас на борту к диверсионным службам отношения не имеют. Обычные морпехи из так называемых ударных батальонов. «Тюленей» среди них нет. Хотя психи и те, и эти…

– Чего так?

– Ты киношки штатовские смотришь?

– Конечно.

– Вот и подумай, что в башке у человека может быть, ежели над ним издеваться несколько недель подряд.

– Ты имеешь в виду их курс выживания?

– Ага…

– А что, Карп Данилыч, в фильмах правду показывают? – удивился вахтенный. – Я-то думал, что это фантастика.

– В том-то и дело, что нет, – боцман выпустил густые клубы дыма. – В киношках даже смягчают. На самом деле ихний «курс молодого бойца» – это двенадцать недель тупого ада. А у «тюленей» – все полгода. Потому и отсев до девяноста процентов… Причем остаются не самые подготовленные физически, а натуральные маньяки. Которые готовы терпеть все, что угодно, лишь бы попасть в элитные части… Глупость это беспросветная. Никому на самом деле такие тренировки не нужны. Задача командира у нас – воспитать профессионала. А у них делают из полусумасшедших стопроцентных психов. Пригодных только для однократных операций. Вон, во время войны с Ираком штатники пытались использовать «тюленей». Ни фига не вышло. Три группы на побережье высадили, ни одна не вернулась…