– Вот видите, Юрочка, кое-что вырисовывается.

– Тогда я сделаю вот что, – Щекотихин потеребил пальцами подбородок, – когда прибуду в Минск, первым делом обсужу этот вопрос с Богданковичем. Он не откажет, точно. А потом…

Мадам Гоннор покровительственно улыбнулась, обнажив желтые мелкие зубы.

– Излагайте, – Президент Беларуси расположился за приставным столиком напротив полковника из военной разведки.

– В результате проведенных мероприятий, – сухо начал полковник, – удалось установить следующее: объект, находящийся в квадрате «ноль-сорок», представляет собой подземное сооружение в несколько этажей общей площадью не менее десяти-двенадцати квадратных километров. Обследование объекта затруднено затоплением. В настоящее время обнаружено три шахты для ракет средней дальности с боеприпасом внутри.

Работы по извлечению снарядов займут минимум две недели. Осушение объекта пока невозможно. Мы еще не разобрались с системами дренажа. Думаю, что эта работа потребует от трех месяцев до полугода. Если повезет, конечно.

– Что с боеголовками?

– Приборы указывают на ядерную начинку, – тихо ответил полковник.

– Та-ак, – Батька сжал зубы.

Значит, шантажисты не лгали. И у них были все основания вести себя так, как они и вели. Все козыри были у них в руках.

– Вы определили принадлежность объекта?

– В наших реестрах его нет.

– Это я знаю… Слушайте, отставьте казенщину и говорите нормальным человеческим языком. Ясно?

– Ясно.

– Итак, каково ваше мнение?

– Законсервированный объект. Он настолько хорошо спрятан, что Москва решила не вводить нас в курс дела. Заодно они сохраняют неучтенными несколько готовых к использованию боезарядов. С точки зрения стратегии это разумно.

– Вы проинформировали российский Генштаб?

– Нет. Нужна ваша санкция.

– Подготовьте и пошлите подробную справку, – Батька устало махнул рукой, – фельдъегерской почтой и лично в руки министра обороны. С такими вещами не шутят. И оградите от информации об объекте всех, кто не занят непосредственно решением этой проблемы. Следующее – что там произошло? Почему объект затоплен?

– Возможно, ошибка… – осторожно предположил полковник.

– Чья?

– Тех, кто проник на объект.

– Если у них хватило мозгов запустить ракету – скептически заявил Президент, – я сомневаюсь в том, что они так глупо себя повели с дренажной системой.

– В общем, и у наших офицеров то же мнение…

– Как вы получили данные о координатах?

– По каналу экстренной связи. Пришла шифрограмма с красной полосой. Там была частота радиомаяка. Все совпало. Мы обнаружили источник сигнала, выслали группу. В принципе, контрольный облет на следующее утро дал бы те же данные. Провал местности заметен даже с самолета. Болото ушло с территории в четыре квадратных километра…

– Кто отправил шифротелеграмму?

– Подписи не было, номера тоже. Но о канале связи знает не так много народу.

– Вы хотите сказать, что это была чья-то частная инициатива?

Полковник замялся.

– Возможно…

– Что еще?

– Ведется проверка…

– На предмет чего?

– Как посторонний попал на эту линию. Система кодирования достаточно сложна, однако послать шифрограмму можно и с обычной телефонной розетки. Надо только знать последовательность прохождения подстанций и кодировки. Они обновляются раз в неделю, так что отправитель, скорее всего, старший офицер Министерства обороны. И имеет все необходимые допуски. Честно говоря, мы не были готовы к такому, – признался офицер. – На этой линии последние три года шли. Только проверочные тексты для поддержания работоспособности. Никто ею не пользовался для передачи информации.

– Вот вы и расслабились.

– Так точно.

– Ладно, это уже не имеет значения, – Батька тяжело облокотился на стол, – сведения-то оказались верными.

– На сто процентов, – подтвердил взмокший полковник.

– Я думаю, что ваша проверка бессмысленна. Если человек не хочет, чтобы его вычислили, и сумел без помех передать шифрограмму, то так тому и быть.

– Попытаться все равно стоит.

– А смысл? – Президент пригладил волосы на затылке. – Представленная информация подтвердилась, вы же сами доложили. Что там еще по объекту?

– Мы обнаружили незатопленный вход, ведущий в герметичный тамбур.

– И?

– Он деформирован из-за сдвига почвы, но в нем уже обнаружены пять трупов, – полковник подвинул к себе отчет военных медиков, – люди в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет, погибшие в результате взрыва нескольких противопехотных ручных гранат. Также есть еще несколько фрагментов тел. Есть предположение о скоротечном бое. Одна группа выходила из колодца, вторая блокировала ей выход. Вокруг люка имеются обильные следы крови, но кому они принадлежат – нападавшим или оборонявшимся – неизвестно. Сейчас над этим работают следователи прокуратуры.

– Час от часу не легче. Теперь еще появляется вторая группа…

– Именно. И этот факт здорово настораживает. Мы оцепили местность в радиусе двадцати километров, но особой надежды нет. Те, кто накрыл выходящих с объекта, успели скрыться. Причем неизвестно, кем были те, кого мы нашли.

То ли террористами, то ли теми, кто сорвал планы террористов… Вероятность практически равная.

– Есть хоть какие-нибудь предположения о людях, затопивших объект?

– Только из разряда фантазий.

– Изложите.

– Самостоятельная и независимая от государственных структур группа бывших офицеров войск спецназначения. Получив информацию о готовящемся теракте, они решили действовать автономно…

– Вы сами-то в это верите?

– Не очень. Но других версий пока нет.

– Работайте дальше. – Батька поднялся с Кресла, давая понять, что аудиенция закончена. Ему надо было в одиночестве подумать над услышанным. – По объекту докладывать мне лично. Будут новости – сообщайте в любое время дня и ночи.

– Так точно, – грустно ответил полковник.

Без трех минут шесть из кабинета с табличкой «Хирург» вывалился пухленький человечек с бегающими вороватыми глазками и просеменил к стойке регистратуры.

– Девочки! Я уехал. До завтра…

Рокотов, наблюдавший за дверью из дальнего угла коридора, неторопливо двинулся вдоль стены.

Последние посетители все еще сидели в стоматологических креслах, из холла слышались голоса.

Влад прошел до кабинета Антончика, мягко повернул ручку и спиной вперед вдвинулся в комнату. Развернулся, быстро оглядел помещение и прикрыл за собой дверь.

«Минут через пятнадцать сюда явится уборщица, – биолог выглянул в окно. – Ага, выходит во внутренний дворик… Итак, где я засяду?..» Хирургу были выделены две просторные светлые комнаты с персональным совмещенным санузлом.

В первой стояло кресло, стол с двумя стульями, шкаф с лекарствами и огромный стальной стеллаж, накрытый белой простыней. Во второй было еще одно кресло и несколько стоек с аппаратурой.

Незваный гость подергал крепления стеллажа. Тот даже не шелохнулся.

«Годится, – Влад взобрался на самую верхнюю полку, стараясь не греметь, составил друг на друга подносы с инструментами и накрылся простыней, – сюда уборщицы не заглядывают… Но на утро надо придумать что-то другое. Шкаф стоит не плотно к стене, за ним вполне есть место. Только следует подготовить пространство для маневра… Да, кстати! Что-то я не заметил у Антончика медсестрички-помощницы. Странно, обычно с хирургом работает второй человек. Инструменты подает да бьющегося в кресле больного придерживает. Или Антончик жаден, не хочет делиться? Бывает…» Дверь в кабинет открылась настежь, и в комнату вошла дебелая тетка в синем халате и с ведром в руках.

Рокотов перестал дышать.

В половине девятого всякое хождение по клинике прекратилось. Грохнули входные двери, коротко пискнула включаемая сигнализация и наступила тишина.