Там горели звезды.

– "Север Десять" – самая удаленная наша база, – сказала Элизабет Линдстром. Ее голос потеплел от гордости. – Осмотрев ее, вы убедитесь сами, сколько в нее вложено труда и средств.

Они стояли на крыше административного здания. Шарль Деверо подошел к парапету и окинул взглядом панораму. Где-то на юге, в четырехстах километрах отсюда, находился Бичхэд-Сити, а во все стороны простиралась бескрайняя равнина, которую рассекало прямое шоссе. По нему сновали автомобильчики поселенцев, тяжелые фургоны, груженные продовольствием и оборудованием. Последние километры шоссе тянулось через промышленный ранен, застроенный предприятиями по производству пластмасс. На прилегающих лугах тарахтели сенокосилки. Пластмасса, в которую превращалась трава, использовалась в строительстве. Сразу за ацетатными заводами и лугами начинались фермерские усадьбы. Шоссе упиралось в базу "Север Десять", а дальше в прерию расходился веер грунтовых дорог, терявшихся за горизонтом. – Миледи, кипучая деятельность "Старфлайта" произвела на меня огромное впечатление, – с профессиональной осторожностью подбирая слова, начал Деверо. – Не поймите меня превратно, я вынужден задавать вам вопросы исключительно в силу занимаемой мною должности и выполняемой миссии. "Иначе стала бы я тратить на тебя время", – подумала Элизабет, но отогнала дерзкую мысль и постаралась сохранить самообладание. Поскольку задача была для нее новой, она требовала напряжения воли.

– Понимаю, – с улыбкой заверила она одетого с иголочки, но без роскоши седого джентльмена. – Как представитель правительства Обоих Миров вы обязаны удостовериться, что, превращая Линдстромленд в доступное каждому пространство обитания, мы прилагаем максимум усилий.

– Истинно так, миледи, истинно так. Люди на Земле и Терранове узнали о фантастической величине Линдстромленда и не понимают, почему правительство не разрабатывает программу строительства звездолетов, чтобы перевезти сюда все население обеих планет.

– Справедливое недоумение, когда не знаешь всех обстоятельств. Земля, которую я подарила человечеству, – Элизабет простерла руку к горизонту, и на ее пальцах вспыхнули огни драгоценных-камней, – диктует свои правила, и мы вынуждены подчиниться им. Линдстромленд невообразимо велик, но вход в него один. Ограничив способы передвижения и связи, создатели этого мира фактически отсекли, сделали недоступной основную его часть. Я думаю, они предполагали тем самым навязать пришельцам процедуру отбора. Поскольку Линдстромленд способен принимать ограниченное количество иммигрантов, это неизбежно должно сказаться на качестве прибывающих сюда рас.

– Вы полагаете, им было известно понятие расы?

– Вероятно, нет. – Элизабет запоздало поняла, что выбрала неудачное слово. Одно из тех, на которые эти наделенные властью выскочки реагируют, словно быки на красную тряпку. Насколько же плохи дела, если она, президент "Старфлайта", вынуждена заискивать перед ничтожным чиновником самого слабого правительства в истории Земли. Похоже, обстоятельства, сопутствовавшие открытию Линдстромленда, и впрямь были дурным предзнаменованием.

Деверо не скрывал неудовольствия.

– Мы бы сочли трагедией, если бы Земля экспортировала такие социальные болезни, как расизм и…

– Я говорю о том, – перебила Элизабет, – что в еще большую трагедию вылилось бы переселение на эти благословенные земли всех обитателей трущоб и сточных канав.

– Почему же? – Деверо уже с открытой неприязнью посмотрел ей в глаза. Элизабет вдруг поняла, что его невзрачная внешность скрывает стальной характер. – Не потому ли, что задача такого масштаба не по зубам частному концерну, прибравшему к рукам все космические перевозки?

У Элизабет пересохло во рту. Никто не позволял себе говорить с нею в подобном тоне, за исключением, быть может, капитана Гарамонда, который за это и поплатился. Неслыханная наглость! Ничтожные людишки, норовят цапнуть из-за угла, когда чувствуют себя в безопасности.

– Нет, разумеется, – ответила она, дивясь собственному спокойствию. –Для регуляции притока колонистов существует множество куда более веских причин. Взять хотя бы трудности, с которыми столкнулись первые переселенцы, когда их задержали эти твари, так называемые клоуны.

– В самом деле? Подобных трудностей можно было избежать. Мы полагаем, что беспорядки были спровоцированы.

Элизабет чуть не поддалась соблазну сжечь Деверо на месте, рассечь лучом и посмотреть, как будут извиваться его половинки. Но тут ей пришло в голову, что за откровенностью старикашки что-то кроется. Неспроста он вопреки законам дипломатии сразу выложил перед нею все козыри. Она пытливо посмотрела на Деверо, стараясь прочесть на его лице желание продаться. Методика коррупции, известная с незапамятных времен, передавалась чиновниками из поколения в поколение. Один из широко распространенных способов мздоимства – демонстрировать свою опасность, набивая цену. Элизабет усмехнулась и подошла поближе, намеренно вступив в зону, где присутствие постороннего вызывает приступ неприязни. Этому приему миледи научилась в молодости, потом регулярно совершенствовала его на неопытных юнцах и пользовалась им с неизменным успехом. Лицо представителя правительства моментально напряглось. Но этим метод дрессировки не исчерпывался. Она должна подойти вплотную и прижаться животом. На крыше вдруг возник секретарь с наушниками в руках и, распутывая на ходу тянущиеся провода, быстро подошел к Элизабет.

– В чем дело, Робард? – нахмурилась Лиз.

– Сообщение исключительной важности. Наушники соединены с рубкой вашего флагмана, который в эту минуту принимает на внешнем рейде чрезвычайную радиограмму. Вам необходимо послушать.

Она отошла от Деверо.

– Вам придется подождать внизу.

Тон обычно подобострастного секретаря ей не понравился. По-видимому, произошло нечто из ряда вон выходящее. Мысленно проклиная бестолковые законы природы Линдстромленда, затрудняющие связь с внешним миром, Элизабет надела наушники.

Спокойный, уверенный голос произносил слова отчетливо и твердо. Она узнала его. Ее ноги подкосились, и, опустившись на колени, Элизабет стала слушать.

"…

Используя запасы и части искореженного "Биссендорфа", мы построили несколько летательных аппаратов, на которых собирались долететь до Бичхэд-Сити. Самолеты оказались непригодными для такого расстояния, однако восемь человек на двух машинах добрались до того места, откуда мы сейчас ведем передачу. Здесь находится второе Окно в Орбитсвиль.

Его не обнаружили во время экваториального облета, потому что отверстие было закрыто металлической крышкой. Сплав не имеет ничего общего с материалом оболочки. Видимо, крышку сделали представители цивилизации, не достигшей даже нашего уровня технического развития. Когда мы попытались вырезать кусок, чтобы вывести наружу антенну, у нас не возникло трудностей".

Раздались щелчки помех, какой-то треск, потом опять зазвучал уверенный голос, произносящий убийственные для "Старфлайта" слова:

"Итак, мы обнаружили второе Окно. Причем так быстро и располагая столь ограниченными возможностями, что напрашивается вывод: существует множество подобных окон. Логично предположить, что все они были одинаково закрыты, и сделали это отнюдь не создатели сферы.

Возникает вопрос: кому и зачем это понадобилось? По всей видимости, операцию произвела раса разумных существ, поселившаяся здесь задолго до людей. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем о них и мотивах их деятельности, но возьму на себя смелость утверждать, что им были не чужды людские пороки. Эта раса решила завладеть Орбитсвилем, чтобы монопольно эксплуатировать его ресурсы, а методом достижения цели выбрала ограничение доступа на Орбитсвиль.

Мне также очевидно, что сначала они преуспели в своих планах, но в конце концов их ждало поражение.

Быть может, их разгромили противники. Битва, как нам известно, произошла возле первого Окна. Может быть, они просто рассеялись и затерялись в глубинах прерий. Орбитсвиль изменил и поглотил их так же, как меняет и поглощает теперь людей. Судьба той расы должна послужить уроком. Структура общества, навязываемая "Старфлайтом", который, злоупотребляя своими имущественными правами, обуздывает расселение человечества, должна быть отвергнута и упразднена. Орбитсвиль должен принадлежать всем, он открыт для всех. Как я уже сказал…”