– Ну? – выдохнул Джим. – Что?

– Ничего. Все то же.

– Вы уверены.

– Я видел поднятую пыль.

Никлин прочел в глазах Монтейна просьбу о помощи. Этот взгляд не оставлял Джиму выбора, лишая его возможности остаться сторонним наблюдателем.

– В таком случае…

Он установил ружье на низком валу из земли и мелких камней и медленно приподнял голову, раздумывая, успеет ли уловить тот миг, когда реактивный снаряд разнесет ему череп. Солнечные лучи беззвучно лились на зеленое великолепие трав, кустарников, деревьев. Все дышало покоем и безмятежностью.

Джим заглянул в электронный прицел. Картина мгновенно изменилась. Изображение не было увеличенным, но благодаря устройству, собиравшему и обрабатывавшему визуальную информацию, стали отчетливо видны мельчайшие детали. В этом странном, несколько иллюзорном мире, листва оказалась прозрачной. Сквозь едва различимые призраки растений Никлин совершенно отчетливо увидел две человеческие фигуры. Люди, извиваясь словно змеи, подползали к холму.

Привыкший к техническим играм Никлин быстро освоился с ружьем. Он навел крест прицела на ближайшую из фигур и нажал на спуск. Его опалила жаркая волна, и человеческая фигура вдруг потеряла свои очертания, превратившись в бесформенное пятно, таявшее на глазах. Мгновение спустя Джим услышал глухой разрыв.

Сейчас Джиму все было нипочем – игра продолжалась. Он переместил крест прицела на вторую фигуру и снова нажал на спуск.

– Вы полагаете, что куда-нибудь попали? – спросил Монтейн, пробегая глазами – ненадежным биологическим органом – по залитому солнцем пейзажу. – О да, – уверил его Джим. – Куда-нибудь я несомненно попал.

Монтейн испуганно взглянул на него.

– Может спуститься вниз и взглянуть на…

– Помолчите!

Никлин сосредоточил свое внимание на дереве. Сверкающее розовое трепетание подсказывало ему, что человек, скрытый стволом дерева, убегает, стараясь при этом держаться за укрытием. Но в этот момент он вынужден был свернуть в сторону и обогнуть куст. Фигура с длинными развевающимися волосами открылась холодному взгляду Джима-охотника. Крест прицела прилепился к спине, и палец нажал на спуск. Человеческая фигура исчезла, лишь рука розовым призраком отлетела в сторону, вращаясь словно обломанная лопасть пропеллера.

Неожиданный толчок в плечо заставил Никлина вздрогнуть. Он пришел в себя.

– Зачем вы это сделали? – Лицо Монтейна исказилось от праведного гнева. – В этом не было никакой необходимости.

– Зачем?! – Никлин ткнул пальцем в Герла Кингсли, который в этот момент ощупывал марлевый тампон, торчащий из дыры в щеке. – Спросите его, была ли в этом необходимость!

– Но Бог мой, ведь этот человек убегал!

– Да, убегал. Убегал, чтобы привести с собой подмогу. Что, черт побери, произошло с вами, Кори? Вам что, жить надоело?!

Никлин вдруг почувствовал страшную слабость. Ему не хватало воздуха –сказывался стремительный бег вверх по склону. Во рту пересохло.

– Вы не можете знать, что именно этот человек собирался сделать. –Монтейн упрямо покачал головой.

– Да, наверное, он вдруг вспомнил, что забыл выключить кран в ванной. – Никлину внезапно стало смешно.

“Неужели я прикончил трех человек? Неужели я превратил их в пар?”

– Вы способны шутить? Как вы можете?!!

– Могу. Это совсем несложно. – Никлин решил остановить этот поток вопросов. – Следует только помнить, что любой человек – это всего лишь кусок дерьма.

Повисла пауза. Затем Монтейн спокойно сказал:

– Необходимо показать Герла врачу. Займитесь этим.

Посмотрев Джиму в глаза, он отвернулся. В этом взгляде не было ненависти, как ожидал Никлин, – она лишь порадовала бы его. В нем сквозило нескрываемое презрение.

Осень принесла много перемен. В первую очередь эти перемены были связаны с холмом. Имевший некогда форму яйца, положенного на бок, он лишился теперь своей верхушки, будто какой-то великан решил его вскрыть. Нижнюю часть холма скрывала насыпь из обломков каменной кладки, щебня, булыжников, глины и комьев спекшейся земли. Из нее торчал основной цилиндр "Лискарда", к носовой части которого была подвешена казавшаяся игрушечной отделяемая капсула. Корпус, сплошь покрытый желто-коричневыми пятнами коррозии, почти полностью закрывали строительные леса, пластиковые щиты и переплетения веревочных лестниц.

На то, чтобы докопаться до корабля, потребовалось гораздо больше времени, чем предполагали Монтейн и все, кто имел отношение к проекту. Пробившись сквозь внешнюю оболочку, кладоискатели легко сняли метр уплотненного грунта, но наткнулись на вторую оболочку из расплавленных камней. Монтейн утешался мыслью, что корабль в течение семидесяти лет подземного заточения имел превосходную защиту, но даже он не смог скрыть растерянности и разочарования, когда обнаружили еще и третий защитный слой.

По-видимому, безутешный Вэс Фугаччиа вознамерился сделать гробницу своей молодой жены столь недоступной, словно миссис Фугаччиа была царственной особой Древнего Египта. Третья оболочка, к счастью, оказалась последней, под ней был лишь чистый песок, но даже тогда возникали все новые и новые препятствия. Все три люка в верхней части цилиндра оказались герметично заваренными. Не желая их ломать, Монтейн велел откопать боковые люки, но и те тоже были наглухо закупорены. Валентный резак был слишком грубым орудием, поэтому люки вскрывали старинным автогеном, надеясь, что он не нанесет чрезмерных повреждений конструкциям корабля.

Зрителей было немало. Многолюдная толпа напомнила Никлину еще об одной происшедшей перемене, которую он никак не предвидел. Вскоре после того, как раскопали верхнюю часть "Лискарда", к экспедиции Монтейна проявили интерес журналисты. Они зачастили сюда на легких самолетах и вертолетах. Реклама привлекла людей, попавших под влияние проповедей Монтейна и решивших либо предложить ему свои услуги, либо забронировать места себе и своим семьям для полета к Новому Эдему. Многие готовы были расстаться со своим имуществом, вложив вырученные средства в проект Монтейна.

Одним из первых прибыл Скотт Хепворт, физик из Университета Гарамонда. Он пришел пешком из Альтамуры. Монтейн и Никлин сидели на ступенях особняка Фугаччиа, вяло обсуждая, стоит ли покупать прачечное оборудование, когда грузный человек лет шестидесяти, краснолицый и потный, появился из клубов дорожной пыли.

– Мистер Монтейн? – осведомился незнакомец. – Я Скотт Хепворт, физик. Знаю толк в своем деле и готов предложить вам свои услуги.

– Все зовут меня просто Кори, – с кривой улыбкой, хорошо знакомой теперь Никлину, ответил проповедник. Улыбка означала скромную демократичность. – А это Джим Никлин. Не хотите ли присесть?

– Спасибо, – поблагодарил Хепворт, кивнул Никлину и сел рядом. Он вытащил огромный носовой платок и вытер им потную шею. – Я несколько староват для путешествий в такую жару.

Монтейн сочувственно покачал головой.

– Хотите чаю?

– Чаю?! – круглое лицо Хепворта исказила гримаса отвращения. – Мою жажду способна утолить лишь добрая порция джина с тоникам. Любой менее крепкий напиток нанес бы оскорбление моим вкусовым рецепторам, служащим мне верой и правдой многие годы. Но думаю, что вы…

– Я не сторонник крепких алкогольных напитков, – сухо перебил его Монтейн.

Никлин, уже готовый вынести приговор нагловатому пришельцу, решил повременить с выводами. Очень многие, в том числе и Джим Никлин в своем прошлом воплощении, надеясь завоевать расположение предполагаемого работодателя, сделали бы вид, что больше жизни любят чай, но Хепворт не стал лицемерить и притворяться. Манера новичка вести разговор была не из приятных, но зато неопровержимо свидетельствовала о его прямом и открытом характере.

Исподтишка разглядывая Хепворта, Никлин с интересом отметил, что тот вовсе не похож на маститого ученого. Дешевый костюм сидел на Хепворте далеко не самым лучшим образом. О нем нельзя было сказать, что он "поношенный, но добротно скроенный" – избитая фраза из старых романов, означавшая, что описываемый персонаж – человек достойный, но попавший в "стесненные обстоятельства". Костюм Хепворта был попросту дрянным с самого начала, и время не сделало его лучше. Дополняли облик ученого мятая рубашка и совершенно стоптанные сандалии.