– Не хотите ли послушать музыку? – спросил Люкас. – В моем распоряжении около четырех тысяч мелодий.

– Нет, благодарю, – сказал Шэнноу, садясь в широкое кожаное кресло. – Тут холодно, – заметил он.

– Сейчас настрою кондиционер, – сказал Люкас. Мягкое жужжание стихло, и через несколько минут в комнате заметно потеплело. – Я вас не стесняю? – спросил Люкас. – Если предпочитаете, я могу убрать изображение и оставить экран пустым. Мне это безразлично. Лицо создала Амазига и находит в нем утешение, однако я могу понять, как ошеломляюще это может подействовать на человека из иного времени.

– Да, – согласился Шэнноу, – немного ошеломляет. Вы призрак?

– Интересный вопрос. Человек, с которого скопированы мои воспоминания и умственные процессы, уже довольно давно умер. Поэтому я, если хотите, копия его внутренней сущности, причем меня можно видеть, но не прикасаться ко мне. Так что основания считать меня призраком достаточно весомы. Но поскольку мы сосуществовали при его жизни, то я скорее сиамский церебральный близнец.

Шэнноу улыбнулся.

– Люкас, если вы хотите, чтобы я вас понимал, вам придется говорить помедленнее. Скажите, вы довольны? – Я могу дать определение слову «доволен», но из этого не следует, что я его понимаю. Я не знаю ощущения недовольства. Воспоминания Люкаса-человека содержат много примеров того, как он бывал недоволен, но когда я их вызываю, они не производят на меня никакого воздействия. Полагаю, Амазига более компетентна для ответов на такие вопросы. Ведь меня создала она. Видимо, она предпочла ограничить загрузку, исключив ненужные эмоциональные понятия. Любовь, ненависть, гормональные импульсы, страхи, ревность, зависть, гордость, гнев – все это машине не нужно и не полезно. Вы поняли?

– Кажется, – ответил Шэнноу. – Расскажите мне о Кровь-Камне и мире, в который мы должны проникнуть.

– Что вы хотите узнать?

– Начните сначала. По-моему, я так лучше понимаю то, о чем мне рассказывают.

– С начала? Прекрасно. В вашем собственном мире много лет назад вы сражались с лидером Хранителей Саренто и сразили его в катакомбах под горой, на которой лежал разбитый корабль. В мире, куда вас направит Амазига, Йона Шэнноу не существовало. Саренто правил им, но затем его поразила разрушительная смертельная болезнь. Загрязнив глыбу Сипстрасси созданием гигантского Кровь-Камня, он уже не мог полагаться на ее целительную силу. Он повсюду искал чистый камень, который мог бы избавить его от рака, но время работало против него, и в отчаянии он прибег к Кровь-Камню, который не мог исцелить, но мог создать новый организм. Саренто втянул его силу в себя, так сказать, слился с камнем воедино. Ему в жилы хлынула энергия, преображая его. Кожа стала алой, испещренной черными прожилками. Его мощь росла. Рак ослабел и исчез. Но возвращения к прежнему не было, перемена оказалась необратимой. Он больше не мог ни есть, ни пить, и насыщали его только питательные вещества крови – жизненная энергия живых существ. Он жаждал ее всем своим существом. Хранители увидели, чем он стал, и обратились против него, но он их уничтожил, так как был теперь Кровь-Камнем во плоти и обладал колоссальной мощью.

Когда Хранители были уничтожены или бежали, он начал испытывать голод и отправился в земли исчадий. Вам известны их верования, мистер Шэнноу. Они поклоняются Дьяволу. Так где они могли сыскать лучшего Дьявола? Он явился в Вавилон, отобрал престол у Аваддона и начал насыщаться. Как он насыщался! Вы изучали древнюю историю, мистер Шэнноу? – Нет.

– Но Библию вы знаете хорошо?

– И очень.

– Тогда вы помните историю о Молохе, боге, питавшемся душами сжигаемых жертв. Жители городов, поклонявшихся Молоху, сами приносили своих первенцев к печам и бросали их живыми в раскаленные жерла. Все для Молоха. Исчадия делают это для Саренто, хотя младенцев не сжигают, а выпускают из них всю кровь. И вначале Саренто купался в крови жертв. Каждый его подданный снабжен маленьким Кровь-Камнем – семенем демона. Это преображенные Камни Сипстрасси, чья чистая сила была полностью израсходована. Их напитывают кровью, и они вновь обретают силу, но иную. Они уже не исцеляют раны, не сотворяют пищу. Зато придают тем, кто их носит, большую силу и быстроту, одновременно подпитывая низменные человеческие инстинкты. Вспыльчивый человек, обладая Кровь-Камнем, становится свирепым психопатом. Честное желание превращается в неуемную похоть. Губительные орудия. Но с их помощью Саренто может контролировать людей, распаляя их низменные потребности и желания, уменьшая их способность к состраданию и любви. Он правит нацией, созданной на ненависти и эгоизме. «Делай что пожелаешь, вот и весь закон»! Но его собственная потребность в крови постоянно растет. И он развязывает войны, в которых; его легионы не щадят никого и ничего. А впереди них движутся Пожиратели. Он создал волчецов-мутантов, сделал их большими свирепыми зверями, которые двигаются с необыкновенной быстротой и убивают без пощады. Ему уже не нужно купаться в крови, мистер Шэнноу. Всякий раз, когда Пожиратель пожирает, он питает вделанный в его череп Кровь-Камень, который передает энергию Саренто, живому воплощению Кровь-Камня. Сэмюэль Арчер (в тот момент, когда там появитесь вы) – один из немногих уцелевших противников Саренто. Но он и его сподвижники окружены на плато, и скоро Пожиратели начнут на них охоту.

Шэнноу встал и потянулся.

– Вчера вы с Амазигой говорили о вероятности. Не могли бы вы объяснить мне суть так, чтобы я понял?

– Не думаю, но попробую. Это область математики. Существуют двери, через которые мы переступаем пороги времени, как считалось раньше. Но на самом деле мы переступаем не через время. Существуют миллионы миров. Бесконечное их число. В мире Кровь-Камня еще никто не знает про эти двери. Поэтому, открыв одну, мы увеличиваем вероятность того, что тем самым укажем Кровь-Камню на их существование. Вам понятно?

– Пока да.

– Следовательно, спасая Сэма Арчера, мы рискуем, что Кровь-Камень обнаружит существование других миров. А это будет неизмеримой катастрофой. Вы знаете что-нибудь о колибри?

– Это такие маленькие птички, – ответил Иерусалимец.

– Да, – согласилась машина. – Они маленькие, и обмен веществ происходит у них с умопомрачительной скоростью. Самые маленькие весят менее одной десятой унции. Затраты энергии на массу тела у них самые высокие из всех теплокровных существ: чтобы выжить, они должны ежедневно выпивать нектара в половину веса своего тела. Шестьдесят обедов в день, мистер Шэнноу, только чтобы выжить. Необходимость в большом количестве пищи делает их крайне агрессивными в защите территорий. То же и с Кровь-Камнем. Он должен питаться, он живет для того, чтобы питаться. Каждый миг своего существования он испытывает страшные муки голода. И это неутолимый голод, мистер Шэнноу, неутолимый и в конечном счете безудержный. Любой мир, в котором он окажется, будет опустошен.

– И вы не считаете, что спасение Сэма Арчера – оправданный риск, – высказал предположение Шэнноу.

– Да, не считаю. Как и вы. Амазига сама подчеркивает, что интеллектуальный потенциал Саренто очень высок, а теперь он вдобавок соединен с мощью нечистого Сипстрасси. Она утверждает, и, возможно, с полным на то основанием, что он так или иначе обнаружит Врата, независимо от наших действий. Поэтому она твердо намерена следовать своему плану. Но, боюсь, она руководствуется эмоциями, а не здравым смыслом. Почему вы ей помогаете?

– Она отправится и без меня. Возможно, во мне говорит самомнение, но я верю, что с моей помощью ей будет легче преуспеть. Когда мы отправимся?

– Как только Амазига вернется. Ваши пистолеты полностью заряжены?

– Да.

– Превосходно. Боюсь, они вам понадобятся. Снаружи донесся рев разъяренных львов, и Шэнноу вскочил с кресла, уже целясь в дверь.

– Это только Амазига, – сказал Люкас, но Иерусалимец уже вышел на крыльцо. И увидел, как ярко-красная повозка на четырех толстых колесах свернула с проселка и в клубах пыли с ревом остановилась перед домом. Рев стих, потом смолк совсем.