— Как вы можете вернуть то, что стало прошлым? — спросил Бетик.

— На такой вопрос способен ответить Саренто, но не простой солдат.

— И вы верите, что поможете возродить цивилизацию с помощью ружей, которые способны убить за минуту пятьсот человек? — негромко сказал Шэнноу.

— Человек, мистер Шэнноу, изобретательное животное. Любое смертоносное оружие непременно будет улучшено. Неужели вы не предпочтете, чтобы эти ружья достались вам, а не исчадиям Ада? Рано или поздно их оружейники создадут что‑нибудь подобное.

— Сколько вас здесь?

— Восемьсот, включая женщин и детей. И мы образуем довольно прочное общество. Завтра я покажу вам, как мы живем. Быть может, вы согласитесь встретиться с Амазигой Арчер? Это будет тяжело, но, я знаю, ей хотелось бы узнать подробности о последних часах ее мужа.

— Под конец он заговорил о ней, — сказал Шэнноу.

— Быть может, вы будете так добры, что расскажете ей об этом.

— Конечно. Вы были другом Арчера?

— Мало кто испытывал к Сэму неприязнь. Да, мы были друзьями.

— Его Камень почернел, — сказал Бетик. — Он был очень небольшим.

— Сэм всегда слишком истощал свои Камни. Смотрел на них, как на магические украшения. Мне будет очень его не хватать, — докончил Льюис с искренним сожалением.

— Он был единственным Хранителем, питавшим любовь к Атлантиде? — спросил Шэнноу.

— Да, пожалуй… то есть, не считая Саренто.

— Интересный человек. А сколько ему лет?

— Чуть больше двухсот восьмидесяти, мистер Шэнноу. Он необыкновенно одарен.

— А вы, мистер Льюис? Сколько лет вам?

— Шестьдесят семь. Сэму Арчеру было девяносто восемь. Камни — чудо.

— Поистине. Теперь я, пожалуй, лягу спать. Спасибо, что ответили на мои вопросы.

— Для меня это было удовольствием. Приятных снов.

— Еще один, последний вопрос.

— Спрашивайте.

— Вашу пищу создают для вас Камни?

— Гак было, мистер Шэнноу, но нам их сила нужна для других, более важных целей. Теперь мы держим большие стада рогатого скота и овец, и почти все овощи выращиваем сами.

— Еще раз спасибо.

— Не за что.

Шэнноу лежал без сна еще долго после того, как Бетик захрапел. «Вид по настроению» был включен на лунную ночь, и он следил, как по небу плывут облака — одни и те же облака с беспощадной повторяемостью. Он закрыл глаза, вновь увидел разорванное в клочья чучело и представил себе, что это лежит недавно еще живой человек, а вокруг валяются куски его внутренностей.

Будь у Каритаса такое оружие, исчадиям не удалось бы уничтожить его поселок, и юная Куропет была бы жива.

Шэнноу повернулся и лег на живот, но сон все еще не шел, как ни мягка была постель. Его грызла неясная тревога. Он спустил ноги с кровати и направился в стеклянную комнатку, встал ногами в неглубокую выемку и включил струи. На полочке под его правой рукой лежал кусок душистого мыла, и он соскребал въевшуюся в кожу грязь, наслаждаясь горячим душем. Потом вытерся пушистым полотенцем, вернулся к «виду по настроению» и, подчинившись безотчетному порыву, переключил ночь на день, вышвырнув солнце в небесную высь.

Сев к столу, он налил себе стакан воды. Всю свою жизнь он был охотником и предметом чужой охоты, а потому доверял своим инстинктам. У его тревоги должна была быть своя причина, и он решил понять ее до следующей встречи с Саренто.

Саренто. Ему он не понравился, но это еще не было поводом судить его слишком строго. Ему мало кто нравился… а вождь Хранителей был достаточно обходительным. Вопреки его словам, смерть Арчера словно бы не причинила ему особого огорчения. Но, с другой стороны, Арчер же был подчиненным, а Шэнноу знал, что чувства людей, которых мир провозглашает великими, редко бывают глубоки. Человечность отступает на задний план перед честолюбием.

Шэнноу дал своему мозгу расслабиться. Охотясь, движение возможной добычи замечают краешком глаза, и точно так же надо поступать, ища ответа на загадку. Пристальность взгляда затуманивает перспективу. Он дал волю своим мыслям…

И вдруг откуда‑то из глубины памяти выпрыгнул Каритас — добрый, кроткий Каритас.

Каритас, исчадие Ада, отец огнестрельного оружия.

Послан Саренто?

Служить Аваддону?

Шэнноу стиснул зубы. Он мало что знал о прошлом Каритаса, но ведь Руфь сказала же ему, что он открыл Аваддону секрет пистолетов и ружей? И разве Саренто не сказал, что Каритас был одним из Хранителей, посланных учить и наставлять?

Какая игра ведется здесь?

И почему Хранителям нужны стада, если их Камни могли создать этот дворец чудес внутри корабля‑призрака? Льюис сказал, что сила Камней им нужна для более важных целей. Но какая цель может быть важнее, чем обеспечение общины провизией?

Саренто сказал, что Шэнноу — ролинд, из чего следовало, что об Атлантиде он знал больше, чем Арчер. Почему же он не поделился своими знаниями с ним?

И последнее — Кейд. Кейд, разбойник, Кейд, убийца, бросающий свою шляпу в кольцо войны.

Какой здравомыслящий человек станет снабжать его сверхоружием?

Шэнноу, услышав о поступках Даниила, сказал Руфи, что счастлив, и сказал правду. Родная кровь — это родная кровь. Но он знал Кейда, как никто другой. Его брат — жесткий и безжалостный человек. И если он облекся в мантию вождя, то не из бескорыстных побуждений. Где‑то в ужасах войны Кейд усмотрел выгоду для себя.

Он переключил «вид по настроению» на ночь и снова лег. Мысли его пришли в порядок, и он крепко заснул. Когда он проснулся, Бетик, уже одетый, сидел за столом с Льюисом. Перед исчадием стояла тарелка, на которой высилась гора яичницы с грудинкой. Шэнноу оделся и подсел к ним.

— Хотите поесть чего‑нибудь, мистер Шэнноу? Боюсь, Бетик съел и вашу порцию.

— Спасибо. Я не голоден.

Льюис взглянул на квадратный браслет, охватывавший его запястье.

— Саренто ждет вас.

Бетик рыгнул и встал.

— Как нам доставить эти ружья Кейду? — спросил он.

Шэнноу улыбнулся, но ничего не ответил, а повернулся к Льюису:

— Так идем?

В ярко освещенном коридоре Шэнноу сбросил предохранительный ремешок с курка своего пистолета. Бетик заметил это быстрое движение и молча сделал то же. Больше он вопросов не задавал, но чуть замедлил шаг, чтобы оказаться позади Льюиса.

В комнате со столом‑полумесяцем Саренто вновь поднялся навстречу своим гостям с теплейшей улыбкой.

— Вы хорошо спали?

— Прекрасно, — ответил Шэнноу. — Благодарю вас за гостеприимство, но нам пора в путь.

— На то, чтобы упаковать ружья, понадобится время.

— Мы не возьмем ружья для доставки.

Улыбка сползла с лица Саренто.

— Вы шутите?

— Нисколько. Вы неправильно меня поняли, мистер Саренто. У меня есть только одна цель — найти Иерусалим. К сожалению, прежде я должен убить Аваддона. Это вопрос гордости и мести. Я не участвую в войне с исчадиями. Если вы хотите отправить ружья Кейду, пошлите их со своими людьми.

— Не кажется ли вам, мистер Шэнноу, что это немного эгоистично?

— Прощайте, Саренто.

Шэнноу повернулся спиной к вождю Хранителей и пошел к двери. У него за спиной Бетик развел руками и, пятясь, выбрался в коридор. Шэнноу стоял рядом с лифтом. К ним присоединился Льюис, и путь до нижнего этажа был проделан в молчании.

Им подали лошадей. Льюис вышел с ними на солнечный свет.

— Удачи вам в ваших поисках, мистер Шэнноу!

— Благодарю вас, мистер Льюис.

Шэнноу вскочил в седло и повернул жеребца на юг. Бетик ехал рядом, и оба молчали, пока не достигли гребня холма, откуда открывался вид на разрушенный город и золотистый Ковчег.

— В чем дело, Шэнноу? — спросил Бетик, когда они придержали коней. — Мне казалось, ты обрадуешься случаю воспользоваться такими ружьями.

— Почему? Ты думаешь, мне нравится убивать?

— Для того, чтобы вместе с Кейдом разгромить исчадий.

— Я не позволю, Бетик, использовать себя в чужой игре. — Шэнноу вынул пистолет. — Из него я убил немало исчадий. Но разве он мой? Нет. Я снял его с трупа врага. Скажи мне, Бетик, сколько пройдет времени, прежде чем исчадия захватят одно из этих гнусных ружей? Сколько времени пройдет, прежде чем они разберут его на части и научатся изготовлять такие же? Это средство не прекратить войну, а лишь расширить ее. Я не ребенок, чтобы прельститься красивой игрушкой.