Император встретил Боэмунда веселым взглядом и спросил, как прошел его путь и где он оставил графов.
Боэмунд отвечал ему в соответствии со своим нравом. Алексей шутя напомнил о том, как дерзко Боэмунд сражался против него под Диррахием и Лариссой и об их прежней вражде[1053]. Боэмунд на это ответил: «Раньше я действительно был твоим врагом и противником, теперь же я пришел к тебе как друг твоей царственности». Самодержец коснулся в разговоре многих тем и попытался выведать его мысли; видя, что Боэмунд готов принести клятву верности, он сказал: «Сейчас ты устал с дороги, пойди и отдохни. Вскоре мы поговорим обо всем, о чем хотим».
От императора Боэмунд отправился в Космидий, где ему было приготовлено жилье; для него был накрыт богатый стол со всякими мясными блюдами и закусками. Затем повара принесли сырое мясо животных и птиц и сказали: «Мы приготовили эти блюда, как видишь, по нашим обычаям, но если они тебе не нравятся, то вот сырое мясо – его приготовят так, как ты захочешь». Сделать и сказать это велел им сам самодержец. Обладая способностью угадывать характеры, император понял, что человек этот злобен и недоброжелателен. Чтобы не было никаких недоразумений, он даже велел подать ему сырое мясо, ибо желал рассеять этим всякие подозрения. И Алексей не ошибся.
Коварный Боэмунд не только не отведал кушаний, но даже не захотел дотронуться до них кончиками пальцев. Он тотчас оттолкнул их от себя и, не обмолвившись и словом о своем подозрении, стал раздавать блюда присутствующим; он делал вид, что милостиво одаряет всех, а в действительности, как было видно всякому проницательному человеку, готовил им смертельный напиток. Он даже не скрывал, что хитрит, до такой степени Боэмунд презирал своих людей. Сырое же мясо он велел приготовить собственным поварам по обычаям своей страны. На другой день он спросил тех, кому роздал кушанья, как они себя чувствуют. Они ответили: «Даже очень хорошо», и сказали, что не испытывают никакого недомогания. Тогда Боэмунд открыл свои тайные мысли и произнес: «А я, помня о своих войнах с Алексеем и о прежней битве, побоялся: не решил ли он умертвить меня, подмешав к еде смертельный яд».
Вот все о Боэмунде. Никогда я не видела дурного человека, который бы не удалялся от правильного поведения во всем, что бы он ни говорил и ни делал. Ибо тот, кто отошел от сере-{290}дины, навсегда останется далек от добродетели, к какой бы крайности он ни отклонился[1054].
Позвав к себе Боэмунда, император и ему предложил принести обычную у латинян клятву. Боэмунд понимал свое положение, знал, что не происходит от знатных предков и не имеет ни денег, ни, вследствие этого, большого войска – с ним пришли лишь немногочисленные кельты; кроме того, Боэмунд вообще был лжив по природе и поэтому с большой готовностью подчинился воле самодержца[1055]. Тогда император выделил одну комнату во дворце и устлал весь пол разного рода ценностями[1056], одеждами, золотыми и серебряными монетами и другими, менее дорогими вещами. Комната оказалась настолько заполненной, что из-за множества вещей нельзя было сделать ни шагу. Император приказал тому, кто должен был показать все это Боэмунду, открыть двери внезапно. И вот Боэмунд, пораженный зрелищем, воскликнул: «Если бы у меня было столько богатств, я бы давно овладел многими странами». Тогда тот: «Это все пожаловал тебе сегодня император».
Боэмунд принял богатства с огромной радостью и, поблагодарив, отправился отдыхать в отведенные ему покои. Когда же ему принесли дары, он, забыв о своем прежнем восхищении, сказал: «Никогда я не ожидал такой обиды от императора. Возьмите это все и отнесите тому, кто вас послал». Император же, зная непостоянный нрав латинян, ответил ему народной поговоркой: «Пусть злоба его обратится против него же»[1057]. И вот Боэмунд, который недавно сам с негодованием от всего отказался, узнав об ответе императора и увидев слуг, потребовавших назад ценности, изменил тактику, весело взглянул на слуг и, подобно полипу, преобразился в одно мгновенье. Этот человек, негодяй по природе, был очень находчив в любых обстоятельствах, а подлостью и бесстрашием настолько превосходил всех прошедших через нашу страну латинян, насколько уступал им в количестве войска и денег. Но, выделяясь среди латинян необычайной ловкостью, он обладал общим им всем природным качеством – непостоянством. Те самые богатства, от которых он отказался, принял теперь с большой радостью.
Настроен он был очень враждебно. Не владея никакими землями, он покинул родину для вида – ради поклонения гробу господню, на самом деле – чтобы добыть себе владения и, если удастся, то даже захватить трон Ромейской державы (ведь он следовал заветам своего отца). Но пустив, как говорится, в ход все средства, он сильно нуждался в деньгах. Самодержец, зная его злобу и недоброжелательство, искусно {291} старался устранить все, что могло способствовать его тайным замыслам. Поэтому, когда Боэмунд, думая перехитрить хитрого[1058], хотел получить восточный доместикат[1059], он его не получил. Император боялся, что, обретя власть и подчинив, таким образом, всех графов, он в будущем легко сможет склонять их ко всему, что задумает. Однако, не желая дать понять Боэмунду, что его замыслы уже раскрыты, император тешил его добрыми надеждами, говоря: «Еще не время, своей энергией и верностью ты достигнешь и этого».
Поговорив с графами и милостиво наделив их всевозможными дарами и титулами, он на другой день воссел на императорский трон. Позвав к себе Боэмунда и всех других графов, он рассказал им о том, что их ждет в пути, дал полезные советы, сообщил о способах ведения боя, какими обычно пользуются турки, научил, как нужно выстроить войско и как расположить засады, а также остерег их далеко преследовать турок, когда те обратят тыл. Смягчив дарами и речами дикий нрав латинян, дав им полезные советы, император побудил их к переправе.
Из всех латинян император выделил Исангела[1060], которого полюбил за выдающийся ум, за искренность суждений и за чистоту жизни; он знал также, что больше всего Исангел дорожил правдой и не предпочел ей ничто иное. Всеми этими качествами он выделялся среди других латинян, как солнце среди звезд. По этой причине император удержал его при себе. Когда все графы заключили договор с самодержцем[1061] и через пролив Пропонтиду отбыли на Дамалис, самодержец, избавившись от тех хлопот, которые они ему доставляли, стал часто приглашать к себе Исангела; он подробно поведал ему о том, что ждет латинян в пути, а также раскрыл свои подозрения относительно намерений франков. Об этом он часто говорил с Исангелом. Как бы открыв ему ворота своей души и все объяснив, он просил его неусыпно помнить о коварстве Боэмунда и, если тот захочет нарушить клятву, удержать его и любым способом расстроить козни. Исангел ответил самодержцу: «От своих предков Боэмунд как некое наследство получил коварство и вероломство, и будет величайшим чудом, если он останется верен своей клятве. Но я сделаю все, чтобы выполнить твое поручение». И, заключив договор с самодержцем[1062], он уехал, чтобы соединиться с кельтским войском.
Самодержец тоже, конечно, хотел выступить вместе с кельтами против варваров, но опасался их неисчислимого множества. Поэтому он решил отправиться в Пелекан, чтобы, находясь вблизи Никеи, знать как идут дела у кельтов, и {292} вместе с тем следить за вылазками турок и за положением в самой Никее. Он считал для себя позором не отличиться каким-нибудь воинским подвигом и решил, если представится удобный случай, самому захватить Никею, а не получать ее от кельтов во исполнение клятвы. Но этот замысел он от них скрывал. Обо всех своих приготовлениях и о том, для чего они нужны, знал он один, свой план он доверил одному лишь Вутумиту. Его Алексей отправил с поручением привлечь на свою сторону варваров в Никее, обещав им всякие блага и полное прощение и в то же время пригрозив, что их ждут всяческие беды и что они станут жертвой мечей, если их захватят кельты. Император давно знал надежность и предприимчивость Вутумита в подобных делах. Так начались и так развивались эти события.
