- Стоять! – выкрикнула аккуратная женщина, а когда никто не обратил внимания, запричитала: - Кто теперь заполнит все эти формы?

- Попробуй заполнить их сама, - бросила Меропа через плечо.

Они добрались до разлома в стене, где свисала лестница в хижину, а рядом с ней стоял Флейта. К этому времени у него сделался очень нетерпеливый вид. Он практически зашвырнул Гэлли на ступеньки, а следом за ней поднял Сайра, тело которого слишком задеревенело из-за столь долгого сидения за столом. Меропа взлетела наверх, и Флейта взобрался за ней.

- Мы забрали его! – радостно сообщила Гэлли Скрипке, когда добралась до балкона.

- Хорошо, - ответил Скрипка и посмотрел на Марсию. – Уходим?

- Немедленно, - согласилась она.

Хижина топнула и бойко развернулась на негнущихся ногах в другую сторону.

И остановилась.

Поперек пути стоял дядя Юлион с тарахтящим позади него такси. Он казался гигантским и непоколебимым, как скала. Когда все схватились за перила балкона, уставившись на него, он вырос еще больше. И рос до тех пор, пока не стал смотреть на них сверху вниз – с неискренней неумолимой жалостью. Громкость его голоса соответствовала его размерам.

- Какая досада, - прогремел он. – Вы считали себя такими умными, правда? Но никто никогда по-настоящему не одерживает верх надо мной. А я отлично умею изобретать наказания для тех, кто идет против моей воли. Отныне и до конца времен у вас у всех будет весьма скверная жизнь. Поверьте.

- Я не твоя, - произнесла Марсия. – Ты ничего не можешь мне сделать.

- Почему ты так уверена в этом? – прогремел в ответ дядя Юлион.

Гэлли в отчаянии подняла взгляд на его выпирающий под рубашкой живот. «А ведь всё шло так хорошо!» – подумала она. Но когда Марсия сердито ответила:

- Потому что я величайшая ведьма из всех, что когда-либо жили!

Что-то в той стороне привлекло внимание Гэлли. Посмотрев, она обнаружила, что Флейта, опустив руку вдоль тела, жестами показывает ей, чтобы она вытащила звезду из лука Ориона. Гэлли не посмела кивнуть. Она лишь едва опустила подбородок и потихоньку, осторожно поднесла руку к самому маленькому карману и начала расстегивать его.

- Что ты сделал с Орионом? – вдруг спросила Гармони, и сердце Гэлли пропустило удар в страхе, что дядя Юлион заметит ее действия.

- С Орионом? – прогудел дядя Юлион. – Конечно, снова поместил его среди звезд – на этот раз навсегда. Астеропа тоже там – так далеко от него, как только можно.

- Но почему они не могут быть вместе? – спросил Трой.

- Потому что они вызвали мое неудовольствие, - прогрохотал дядя Юлион. – Этот человек – ловелас.

- Как и ты, - заметил Трой.

- Именно. Мне не нужны конкуренты, - прогудел дядя Юлион. – Ты, мой мальчик, теперь проведешь вечность в наказании за свою дерзость. Я еще не решил, что с тобой сделать, но знаю, что ты никогда, никогда не начнешь строить свой город.

Пока они говорили, Гэлли расстегнула карман и почувствовала, как звезда – крошечная, теплая и едва слышно шипящая – закатилась в ее ладонь. Флейта осторожно встал рядом с ней с одной стороны, а Скрипка – с другой.

- Когда я скажу: «Давай», - едва слышно прошептал Флейта, - вдави в него звезду так высоко, как сможешь дотянуться.

- Это совершенно несправедливо, - громко сказала Меропа. – Я считаю, мы все уже достаточно наказаны.

- А я – нет, - возразил дядя Юлион. – Ты, милая женщина, вернешься туда, где была. Как и ты, Сизиф. Только теперь это будет больно. Что касается этой Гэлли… Где Гэлли?

Гэлли была настолько ниже всех остальных, а дядя Юлион – таким громадным, что ему сложно было разглядеть ее среди толпы на балконе. Флейта ухмыльнулся Скрипке, Скрипка кивнул Флейте, и оба услужливо подхватили Гэлли и подняли ее к широкому лицу дяди Юлиона. Гэлли показалось, что она перемещается наверх вдоль обтянутого рубашкой живота чуть ли не полмили.

- Давай! – велел Флейта.

Гэлли вытянула руку со звездой и изо всех сил вдавила ее в центр выпяченной груди дяди Юлиона. Одно мгновение звезда мерцала там, а потом начала растворяться в его гигантском теле.

Дядя Юлион издал странный звук, похожий на очень низкие ноты органной трубы, и начал растягиваться. Он растягивался и растягивался, и, расширяясь, становился бледнее и газообразнее и по мере того, как становился бледнее, удалялся задом наперед. Жгучий холод слетел с него. И он стал удаляться так быстро, что вскоре Гэлли поняла, что он превратился в шар – большую, мрачную, желтоватую штуковину, – который растягивался и отступал прочь, и растягивался по мере удаления, пока не стал желтым диском, покрытым мутно-красными пятнами и полосами. Потом он стал сияющим кружком, и наконец – большой яркой звездой высоко в небесах.

- А, - произнесла Гармони. – Планета Юпитер.

- Да, - ответил Флейта. – В качестве планеты он никому не сможет причинить вреда.

- Не считая обычного влияния, которое оказывают звезды, - добавил Скрипка. – А оно в большинстве своем приятное.

Они оба ухмыльнулись Гэлли, опустив ее обратно на балкон.

- Идем теперь, - объявила Марсия. – Мне нужен мой лес.

Хижина тут же затряслась на негнущихся ногах и пронесла их по территории промышленного владения, которое теперь выглядело потрепанным и заброшенным, а потом – спустя поразительно маленькое количество шагов – они оказались на склоне горы, усеянной соснами. Еще через несколько шагов хижина остановилась на ровном месте, с которого они могли видеть внизу добропорядочный серый город, где жила тетя Элли.

Все, кроме Марсии, спустились по лестнице. Гэлли была последней, поскольку задержалась, чтобы обнять Марсию. У той снова сделался крайне удивленный вид, как будто ни у кого никогда не появлялось желание обнять ее.

- Я приду навестить вас в мифосфере, - крикнула Гэлли, в свою очередь спустившись.

Она подбежала к родителям и взяла их за руки. «Теперь я могу жить с ними! – с ощущением блаженства подумала Гэлли. – Больше никакой бабушки. И я могу становиться кометой, когда захочу».

- Нам пора уходить, - сказал ей Флейта. – Эта фаза закончена, так что мы с братом снова меняемся местами.

- Мне всегда было интересно, когда вы это делаете, - спросила Гармони. – Это часто происходит?

- Каждый раз, когда мы завершаем новую нить в мифосфере, - ответил Скрипка.

Пока он стоял там, его строгий темный костюм медленно наливался зеленым в сером вечернем свете. Но его глаза по-прежнему сияли синевой. Мешковатая зеленая одежда Флейты выцветала до строгого серого, хотя и осталась мешковатой, а белые волосы, как и раньше, рассыпались по плечам.

«Я по-прежнему смогу различать их в будущем», - подумала Гэлли. Братья улыбнулись друг другу, а потом прошли мимо друг друга – Скрипка, направившись налево, а Флейта – направо. Мгновение спустя они исчезли.

Когда хижина тоже зашагала прочь, все без какой-либо цели начали спускаться по склону горы.

- Где бы ты предпочла, чтобы мы жили? – спросил Меропу отец Гэлли. – Мне хотелось бы вернуться в Грецию.

- Греция сильно изменилась с тех пор, как ты был там в последний раз, - ответила Меропа. – Не думаю, что ты будешь теперь королем. Давай отправимся снова на Кипр, - она поежилась под тихим вечерним ветерком. – Там так же тепло, как в Греции.

- О, но… – воскликнула Гэлли. – Если мы будем жить заграницей, как я смогу видеться с Троем и Гармони?

Трой засмеялся:

- Не беспокойся. Ты всегда найдешь меня в мифосфере. Я буду работать там над моим городом, и ты понадобишься мне, чтобы проектировать сады. А с Гармони ты будешь сталкиваться постоянно. Она бродит повсюду.

- Тем не менее, - сказала Гармони, посмотрев на дрожавшую Меропу. – Думаю, мы должны сначала пойти домой. Матушка будет беспокоиться, а Меропе нужна ванна и одежда получше.

- О, да, - согласился Трой. – И мы так и не попробовали тот шоколадный торт.

Он побежал вперед, но остановился на следующем повороте тропы, указывая вниз и смеясь. С любопытством подбежав посмотреть, что его так развеселило, Гэлли обнаружила, что смотрит на главную улицу города. Прямо посередине нее прогуливался громадный горец, а тетя Астер влюбленно висела у него на локте.