– И те, и другие отлично себя здесь чувствуют!

– Слышали бы тебя в тридцатых прошлого века.

– Эх, дорогой мой друг, я живу с ощущением, что завтра станут говорить о том, от чего плевались год назад.

– Например?

– Например, обо мне!

– Ты нахал и просто неприятный тип, Натан. И поэтому я зайду к тебе. Но лишь на пять минут.

– Десять, мой друг, десять!

За входной дверью слышалась музыка. Было очевидно, что в помещении она звучит очень громко. После короткого ожидания дверь медленно распахнулась, и на пороге показался Натан с бритой головой и одетый в белую длинную тунику. Он казался возбужденным, глаза фанатично горели и испускали флюиды с энергией ощутимо темного происхождения.

– Что с тобой? Странно выглядишь.

– Проходи скорее, – шепотом пригласил Натан и громко захлопнул дверь, отчего мезуза, висящая на внешнем дверном косяке, сдвинулась с крючка.

– Пойдем! – потянул за руку Натан, пройдя сразу направо в просторную кухню. – Хочешь есть?

– Да, немного.

– Хотя не стоит, я покажу тебе кое-что, и ты забудешь о голоде. Более того, я хотел бы, чтобы в нас всех как можно чаще просыпался духовный голод.

– Почему музыка играет так громко?

– Это для эксперимента.

– Говори же, – бросил Берно, наблюдая за экстравагантным другом. Тот закурил сигару и, выпустив клубы дыма, откашлялся.

– В моем кабинете сидят несколько человек, – тихо заговорил Натан. – Хорошо, пятеро женщин.

– А где же, хм, Марк?!

– Он в другой комнате. Позволь, я расскажу тебе, и мы пройдем туда!

– Хорошо.

– Эксперимент проводится на двух группах. Одна из них – молодые, красивые, не отягощенные интеллектом женщины. Во второй группе – один мужчина, известный ученый, философ.

– Марк? Марк Штефель?

– Да! – с гордостью ответил Натан, сделав глоток виски.

– Как ты его заманил сюда?

– Заманил?! – вскрикнул Натан, вытирая ладонью выступающий на лбу пот. – Я же писал книгу об этом, он мне сам предложил!

– Охотно верю. Что дальше?

– Каждая из участниц комфортно располагается в кресле. Друг с другом они не знакомы, лишь сидят рядом, как в кинотеатре. Перед ними большой экран, на который я пустил заранее подготовленный смонтированный видеоролик. Я пропустил его через себя, вложил всю душу!

– Что это за ролик?

– Не спеши. Каждая из них находится под действием определенного вещества. Точнее сказать, под действием различных смесей, которые превратили их в безропотных и безвольных существ, не знающих сопротивления и моральных преград!

– Не может быть! – вскрикнул Берно и выбежал из кухни в сторону кабинета. Натан побежал следом.

– Прошу, только не шуми, они так ранимы!

Берно вбежал в кабинет, который освещался лишь светом от проектора. Напротив, у противоположной стены, висело широкое полотно – экран, и перед ним пять кресел. Зайдя внутрь и обойдя кресла, Берно встал у края экрана, напротив зрительниц, неотрывно глядящих на видео изображение. К его удивлению, они совсем не заметили его появления. Из динамиков раздавалась музыка разных стилей, обрывистые отрывки из художественных и документальных фильмов, постоянно перебиваемые в самой непонятной и сумбурной форме музыкальными выступлениями различных исполнителей широкой временной эпохи и стилей. Берно сделал шаг в сторону, отвел взор от привлекательных и легко одетых участниц и посмотрел на экран. С первых же секунд внутреннее сопротивление начало сдавать и появилось ощущение, что этот завораживающий ряд втягивает его внутрь. Красивая картинка могла в любой момент резко смениться какой-нибудь чудовищной, жестокой или отвратительной, а на их фоне, издевательски играла совершенно противоположная по своей эмоциональной окраске и посылу музыка. Берно застыл и мысленно метался между любопытством, похотью и душевным волнением, вызванным этим странным кинопросмотром. Он повернул голову, оглядел впереди сидящих женщин и посмотрел в сторону Натана, который испуганно стоял у двери за креслами и виновато смотрел на него, ожидая хоть какой-то его реакции.

Что это? Интеллектуальная шутка или бескрайний цинизм? Чего он добивается, насилуя бесхребетное сознание, потроша частично заполненные полки и шкафы нашего разума?.. Но как же прекрасна в своей уродливости и эклектике эта композиция, как всегда хвалимая одними и проклинаемая другими, с попыткой одних разорвать гармонию мира, а других – ее сохранить. И как же прекрасны эти женщины. Какая грация, как желанны их тела, их губы и вздыбленные соски, растерянные и непонимающие, от экстаза ли ума они разбужены иль привычный плотский зов…

Берно заметил, как Натан вышел из комнаты и решил последовать за ним. Подойдя к девушке, сидящей с краю, Берно взглянул в ее стеклянные глаза – от них веяло холодным морем, в них страшно было смотреть свысока.

– В тебя вселился плохой ребенок, который убьет тебя! – неожиданно прошептала девушка.

Растерянность Берно мигом прошла, унося с собой остатки робости. Присущий ему авантюризм и некоторая наглость не заставили себя долго ждать. Красивая рыжеволосая бестия, возбуждающая одним своим видом, источала волны сладострастной энергии. Берно медленно направил руку к ее груди и принялся расстегивать пуговицы на ее черной рубашке. Экранный свет, недавно освещающий лишь область шеи, стал медленно распространяться вниз, обнажая светом ее тело. Она смиренно сидела и смотрела на экран, то ли получая молчаливое удовольствие, то ли не в силах ничего предпринять. Берно раскинул по сторонам расстегнутую рубашку, оголив грудь и живот, после чего тихо вышел в коридор. Натан стоял весь в напряжении, ссутулившись, держа сигару с длинным и толстым пеплом на конце, готовым сорваться вниз от любого движения.

– Что скажешь?

– Скажи, чего ты хочешь добиться?

– Я вливаю в их открытый словно чистое поле разум новое мироощущение. После того как все закончится, я ожидаю сделать несколько потрясающих открытий. Эти женщины перестанут быть теми, кем они были. Их новая сущность даст им новые и доселе невиданные переживания!

– Ты не думаешь, что переживания могут быть несколько отрицательными? Вплоть до помрачения рассудка или депрессии?!

– Все в порядке, не волнуйся!

– Это все нелегально! Они давали свое разрешение? – расспрашивал Берно товарища, размахивая рукой перед его носом, не скрывая волнения и злости.

– Эй, успокойся, прошу тебя! Я понимаю, что некоторые вещи не вполне легальны. Но они шли на это сознательно.

– Почему-то я сильно в этом сомневаюсь. Это просто безумие!

– Скажи, тебе понравилось мое видео?

– Я пересмотрю его как-нибудь.

– Тебе не понравилось? – испуганно спросил Натан и затянулся сигарой, которая зашипела. Кусок пепла обломился и упал на пол.

– В этом что-то есть, но мне пока рано судить. Мне нужно посмотреть от начала и до конца.

– Что та девушка сказала тебе?

– Предложила включить в твой ролик отрывок из стихов Бродского.

– Ты, наверное, шутишь. Вчера утром я именно об этом и думал, – задумчиво уставился в пол Натан.

– Когда это закончится?

– Еще часа два. Может, раньше.

Берно прошел по узкому коридору и подошел к двери.

– Куда ты собрался? Мы идем к Марку!

– Она сказала, что во мне ребенок, который меня убьет, – признался Берно. – А про Бродского это была моя идея.

– Отличная идея. И необыкновенное замечание.

– Что к чему было сказано?

– Выбирай в любой последовательности! – раскатисто засмеялся Натан и поманил Берно за собой.

Пройдя в самый конец огромного и немного мрачного жилища, хозяин с гостем уткнулись в дверь со стеклянным глазком, размером со спичечный коробок. Оттуда доносились звуки, сквозь глазок было видно комнату, пустую, с небольшой кроватью, столом и большим телевизором в углу. На кровати сидел седой и пожилой мужчина в салатовом пиджаке на голом теле и в белых шортах. Он смотрел выпуск новостей и нервно посмеивался.