– Берно. Или Эстаф. Даже не знаю, как вам больше нравится! – сумбурно представился гость.

– Гаспар! – отрезал хозяин.

– Надеюсь, я не помешал! – любезничал Эстаф, чувствуя некоторое волнение.

Старик не ответил, а лишь отрицательно качнул головой. Лицо его было настолько непроницаемым, что Эстаф решил помолчать и ждать действий от хозяина. Тот жестом показал ждать в прихожей и удалился в другое помещение. Эстаф принялся осматривать это странное на первый взгляд жилище. В углу стоял красный торшер, создавая интересное освещение, а вокруг и под ним были расположены многочисленные вазы, стоящие на круглом столе, на комоде слева, на полках, прибитых к стене, и возле кожаного пуфика. Бордовый ковер, покрывающий весь пол, создавал уют. Особо привлекло внимание Эстафа непомерное количество зелени по всему периметру комнаты. Здесь и олеандр, с потрясающими ярко-розовыми цветками, и лимон, и мирт, и много другой растительности, сделавшей помещение похожим на теплицу. Гаспар появился и жестом пригласил пройти. Эстаф последовал за ним, и они зашли в комнату, плотно обставленную разного рода сувенирами и безделушками. На глаза сразу попалась икона в самом углу, висящая прямо под потолком.

– Вы православный? – полюбопытствовал Эстаф.

– Ну что вы! У меня бывают разные гости – это для них! – ответил Гаспар и указал на кресло с откидной спинкой.

Эстаф последовал указанию и удобно расположился в кресле. Страстно желая понять, зачем он это делает и что происходит, Эстаф неловко откашлялся и невнятно промычал вопрос. Поймав неодобрительный взгляд Гаспара, он не решился переспрашивать, отдавшись на волю Гаспара. Тот присел на стул рядом и поднес на ладони керамическую пиалу с бесцветной жидкостью внутри. Предвосхитив вопрос Эстафа, Гаспар произнес.

– Выпить все, до дна. Это поможет тебе. Я буду все время здесь, рядом!

Гаспар оставлял впечатление настолько волевого человека, что Эстафу вмиг расхотелось спросить о чем-либо еще, и он покорно выпил сладковатую жидкость. Гаспар зажег свечи, задвинул плотные шторы, и комната погрузилась в темноту. Эстаф закрыл глаза и стал всматриваться в темноту. Пытаясь поймать первые признаки воздействия принятого средства, он стал внимательно прислушиваться к своему организму. Руки расслабленно лежали на подлокотниках кресла, ноги растянулись по всей длине реклайнера, голова мягко откинулась на спинку. Через несколько минут Эстаф почувствовал приближающийся сон, появились первые признаки эффекта – участилось сердцебиение, и в голове стало слегка пульсировать. Эстаф поймал себя на том, что он медленно убирает руки с подлокотников и скрещивает их на груди. Возникло ощущение дискомфорта, стремительно перераставшего в страх. Эстаф открыл глаза и увидел перед собой Гаспара, который, поймав его взгляд, незаметно улыбнулся. Проведя ладонью перед своими глазами, он дал команду закрыть глаза.

– Не открывай глаза, – прошептал Гаспар. – Дыши размеренно и свободно, не бойся своих ощущений, прими их.

– Мне страшно, – прошептал Эстаф, неохотно закрыв глаза.

– Поддайся страху, не сопротивляйся ничему и вскоре ты перейдешь в другую фазу своего сознания, в другое измерение.

Эстаф собрался с силами, заставив себя последовать полученным рекомендациям. Чувство страха на мгновение застыло и через минуту ослабло. Сразу после этого перед глазами стала медленно проявляться картинка. Эстаф чувствовал, что, оставаясь в сознании, мог открыть глаза и увидеть окружающий мир, но не хотел этого делать. Картинка становилась все четче, пока полностью не поглотила его.

Эстаф увидел себя, сидящим на стуле. Вокруг было темно, и лишь некоторая часть пространства – он на стуле – была освещена невидимым источником света. Свет был мягок и рассеян, отдавал теплом. Эстаф поднял голову вверх в надежде увидеть этот узкий луч, так камерно освещавший его, но глаза видели лишь тот же мрак. Эстаф опустил голову и посмотрел на колени, на которых лежали руки. Казалось, нужно так много сил, чтобы выполнять самые простые операции. Медленно переводя зрачки с одной руки на другую, Эстаф осматривал их с таким интересом, словно впервые стал замечать детали, которых раньше не мог видеть. Узоры на коже, выступающие вены, форма пальцев – такие знакомые и в то же время настолько неузнаваемые, что он поднял их и потер друг о друга, пытаясь ощутить их как прежде. Ладони сомкнулись, пальцы сплелись в замок, и Эстафа вновь посетило тревожное чувство. Контакт оказался непредсказуемым. Прежние ощущения словно переродились во что-то новое и неизведанное – эти, самые привычные и ожидаемые, ощущения были уже другими. Эстафу хотелось понять, что же с ним происходит и что будет со всеми иными телесными ощущениями, которыми полон его каждодневный быт, но вдруг резко ощутил неконтролируемое чувство беспомощности и беспросветного отчаяния. Внутри стало пусто и холодно. Словно отделившись от самого себя, от своего я, Эстаф стал замечать, как из него словно воздух испаряется все его самосознание. Все его мысли, крепившиеся, как гвозди, за ориентиры, что были такими узнаваемыми и предсказуемыми, постепенно расплылись и отдалились, оставив лишь понимание чего-то важного, что происходит с ним в эти минуты. Все жизненные представления, сформированные годами, рассыпались, как песок, оголив базовые ощущения. Эстаф ощущал их настолько ярко, что страх отошел на второй план, уступив место какой-то силе, вливающей в его сознание, в его разум, в его клетки странный и мистический мир. Постепенно привычное «я» отдалилось и сдалось перед натиском завоевателя, поместив в специальном месте его разума бестелесный дух, создание вне привычного понимания, который принялся управлять и дирижировать всем процессом. Как только исчезли все попытки внутреннего сопротивления, Эстаф ощутил странное и приятное чувство – вся его сущность сдалась и отдалась воле сил, управляющих его оставшимися мыслями и действиями.

Эстаф поднял голову и посмотрел перед собой. Перед ним медленно, словно испарившись, исчезала часть стены, за которой становился виден длинный узкий коридор. По стенам висели небольшие лампы, освещая пространство вокруг, и картины под ними – на каждой стене по две друг напротив друга. Стены и пол, были сочно-черного цвета и затянуты бархатной тканью. Лампы горели красноватым светом, который постепенно начал становиться ярче и перешел в желтый, еще сильнее осветив коридор. В конце коридора вдруг зажегся свет, и Эстаф увидел по ту сторону большое круглое помещение. В самом конце его, прямо по линии, висела большая позолоченная рама с чистым, без изображения холстом. Эстаф приподнялся и медленно зашагал вперед. Три шага, и он вошел в коридор. Дойдя до первой картины, он остановился и только повернул голову, чтобы посмотреть на нее, как вдруг изображение пропало. Эстаф отвернул голову, но краем глаза заметил, что изображение вновь появилось. Снова взглянув на картину, Эстаф увидел лишь чистый холст. Дотронувшись до него и ощутив приятную поверхность холста, Эстаф пошел дальше. Изображения на остальных картинах при попытке взглянуть на них так же терялись. Игра в прятки манила и увлекала, несмотря на всю свою диковинность и странность. Любопытство взяло верх, и Эстаф решил исследовать следующий зал.

Коридор остался позади, и он шагнул в большое круглое помещение диаметром около тридцати метров и с высоким потолком. Помещение оказалось жутко темным, и не было видно ни единой детали. Исключением была огромная рама, освещенная внутренним источником света. Изображение на холсте отсутствовало, даже когда взгляд не останавливался на нем. Лучи света из коридора не попадали сюда вовсе, тем самым отчертив границу между помещениями. Эстаф уловил странные, похожие на благовония запахи, смешанные с каким-то букетом из нескольких цветочных ароматов. Эти запахи придали крови энергии, отчего она забурлила во всем теле, отдавая жаром в голове и в кончиках пальцев. Стало жутко от дезориентации в этом непонятном пространстве. Эстаф повернулся и увидел свой стул, стоящий прямо за ним, а не на том конце прохода, где он был ранее. Повернувшись лицом к коридору, Эстаф дотронулся до стула и приподнял его. Внезапно сверху послышались звуки, и помещение залилось неярким светом. Эстаф поднял голову. В центре висела люстра, освещавшая поверхность длинных и тяжелых черных бархатных полотен, свисавших с самого потолка до пола. Резко обернувшись, Эстаф ужаснулся увиденному и отпрыгнул назад – слева от большой рамы, в метре от стены, стоял деревянный постамент, на котором был помещен гроб.